Фрикшоу - Вера Майтис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
― Мери, скажи, почему ты в этом городе, в Евгенике? ― спросила я, когда глаза перестали слипаться, а мысли устали крутиться.
― А что? ― неприветливо посмотрела она на меня удручёнными глазами.
― Да просто. Хочу больше узнать о тебе, раз нам предстоит совместное путешествие, ― ответила, особо не надеясь на успех.
Мери отвернулась к окну и задумчиво молчала, а я ждала, своим видом показывая, что всё ещё во внимании.
― Мои родители были анимешниками и поженились рано. Им нравились лоли, потому сделали меня такой. После рождения отец ушёл к другой, а мать отдала меня бабушке и исчезла. Когда мне было восемь, бабушка умерла, мою мать и отца не нашли, а меня отправили в детдом. Там я прожила не больше двух лет, избиваемая всеми, кто этого хотел, и избивая всех, кого могла сама. Сбежала, когда получилось, и жила на улице до 15 лет. Воровала еду и одежду у подростков, переезжала из города в город. Попалась в 17 и села в колонию на 2 года. Когда вышла, продолжила заниматься тем, что умела лучше всего, — избивать людей. И вот однажды я лежала в луже собственной крови и надеялась, что умру, но один человек… ― Мери замялась и улыбнулась, остановив свою отрывистую монотонную речь. ― Один человек подобрал меня, вылечил и предложил не только кров и пищу, но и смысл жизни. Теперь в этом мире мне нравятся две вещи: «этот человек» и избивать людей. Достаточно?
― Воу, прости, я…
― В жопу засунь свои извинения. Мне твоё сочувствие не нужно, ― зло ответила Мери, и я потупилась, замолчав, но ненадолго.
― Тебе правда нравится насилие? ― спросила я.
― А тебе нравится секс? Точно так же мне нравится причинять боль. Чувствовать себя на краю. Либо ты, либо тебя. Я свою ярость выплёскиваю так, ты по-другому. Я не лучше и не хуже тебя.
― А секс тебе не нравится? ― решила я понять разницу глубже.
― Про него ничего не знаю. Но вот про изнасилование многое узнала на улицах, ― ответила Мери, и у меня не нашлось пока что, что ещё спросить.
И представить не могла, что девочка со стикерами через такое прошла. А человек, приютивший её, наверняка был моей сестрой. Помню, она рассказывала что-то про трудного подростка, подобранного на улице, который оказался вовсе не подростком. Обратила внимание, что костяшки на маленьких, но жилистых ручках не закрыты, как раньше, перчатками, и представляли собой один большой шрам, весь в рубцах. На лице же их не было видно, возможно, потому, что Мери чаще побеждала, чем проигрывала. В остальном же девочка старательно прикрывала своё тело одеждой, и понять, что под ней, было сложно.
Остаток пути в поезде провели в молчании, а я вспоминала, как ехала в город N в одном плаще. Теперь воспоминания приятные и слегка возбуждающие, но как трясло меня тогда. Покрутила колечко Эйприл и вернулась к воспоминаниям о ней. Простила ли она меня за бесчувственное расставание? Простит ли, что рискует жизнью сейчас из-за меня? Что пострадала…
Накинули куртки, вышли в промозглую и холодную, по сравнению с N, погоду города Дифор. Грязный перрон и обшарпанная лестница, ведущая к проходу над путями. Неплохой контраст с солнечным, светлым, богато украшенным и вылощенным полигоном Евгеники. Мери накинула дождевик, а я открыла зонт. Вместе мы пошли, стараясь не ступать в лужи, образовавшиеся в ямах разбитого асфальта.
― Ты сняла отель? ― спросила меня Мери.
― Да, в центре города, отель «Сьерра», по отзывам ― самый лучший в городе! ― торжествующе представила я своё достижение, но Мери только хмыкнула.
― Отлично, именно туда мы и не пойдём, ― разбила она все мои мечты понежиться в джакузи.
― Что? Но почему? ― запротестовала я. ― Он стоил кучу денег!
― Старые привычки. В случае засады именно там тебя бы и ждали, ― выдала она.
И я засомневалась: «Не проще ли тогда взять нас с вокзала?» Но промолчала.
Скучающая женщина в дождевике, сидевшая на лавочке, завидев нас вскочила и подняла табличку: «Квартира. Посуточно, недорого».
― Сколько берёшь, мать? ― спросила её Мери, когда мы поравнялись.
― Десять долларов в сутки, ― ответила она, с интересом нас разглядывая.
― Квартира убитая, что ли? ― Мери расстегнула куртку и сунула руку в карман, возможно намереваясь достать кошелёк, не знаю.
― Ну есть немного… ― уклончиво ответила хозяйка и покосилась на меня снизу вверх. ― А мама твоя…
― Да полоумная она у меня, вот и молчит. Пошли, поселишь нас. Заплатим за три дня пока, а там посмотрим. Вот тебе пятёрка, чтобы шагала быстрее, ― ответила лоли, даже не обернувшись на мой возмущённый взгляд, и протянула пять долларов женщине.
― Вы ГМ? ― внезапно спросила хозяйка, но взяла деньги, а потом быстро добавила. ― Если ГМ, а я вижу, что да, то пятнадцать в день. Мне проблемы не нужны.
― Мать, ты на попятную-то не иди, договорились же, ― начала Мери, но встретила только решительный взгляд.
― Пятнадцать, и точка! Если кто узнает, что я у себя ГМ приютила, то и мне достанется! И квартире! ― тараторила женщина, и Мери, как опытный переговорщик, сменила тактику.
― Ну пятнадцать так пятнадцать, не суетись, мать, всё хорошо. Пойдём. Мы тихие, аккуратные, зря высовываться не будем. Лучше расскажи, что за охота на ведьм у вас тут? ― повела её лоли за талию, едва доставая макушкой ей до плеча.
Да, конечно, мы с девчонкой парочка ещё та, цирк на выезде. Пока шли до такси, женщина торопливым языком нам всё разболтала. Оказалось, что Комитет по контролю рождаемости снизил квоту выдачи талонов на зачатие, и волна негодования прокатилась по всем материкам. Чем лучше жил город,
