Страшный суд - Станислав Гагарин

— А вас в комнате ваш родственник с Кавказа дожидается… Веселый такой и добрый! Вот пакет с орехами и чудесные груши мне подарил…

— Кушайте на здоровье, — ответил я и увлек собственного спасителя в сто двадцать второй номер.

Сталин сидел за письменным столом и писал нечто любимой моей вечной, понимаешь, авторучкой.

Он поднял голову, внимательно посмотрел на Гитлера и меня, убедился в том, что никто из нас не ранен — не знаю, можно ли повредить пулей фюрера — удовлетворенно кивнул.

— Чай я для вас вскипятить не успел, — проговорил Иосиф Виссарионович, поднимаясь из-за стола.

— Не беда, товарищ Сталин, — весело, будто и не было заварушки на улице Серафимовича, произнес Папа Стив, проворно наполнил водой из-под крана умывальника в спальне тонкий стакан и опустил в него мощный по энергоемкости кипятильник, им снабдила меня Лиза Ржешевская, сестра милосердия.

…Поначалу я держал в голове вопрос к Вождю всех времен и народов: зачем он вызвал меня к себе таким диковинным способом, через Дом творчества в Переделкине? И только через две недели с лишним соизволил появиться сам, да и то через пусть и бесшумную, но стрельбу на неприспособленной для подобных разборок дачной улице.

Конечно, я понимал, что стрельба была вынужденной и похитить меня — вот только за каким таким хреном?! — собирались на полном, как говорится, серьезе.

Видимо, вожди заранее знали об этом и явились в урочное время, вернее, появился только Гитлер, но, видимо, и товарищ Сталин неким боком был к истории сей причастен.

Вопрос Отцу народов сразу задать Станислав Гагарин не сумел, занялся чаем, затем пошли интересные разговоры о власти, и вот, наконец, Иосиф Виссарионович спросил меня, пристально глядя в упор тигриными глазами:

— Мучаетесь, понимаешь, вопросом: зачем так смудрил товарищ Сталин? Заставил сочинителя забраться в Переделкино..

— Имею намерение спросить вас об этом, товарищ Сталин, — честно признался Одинокий Моряк.

«Заодно прояснили бы, товарищи вожди, зачем понадобилось похищать мало кому известного и безвредного литератора», — подумал он.

— Кому-кому вовсе вредного, — живо отозвался Отец народов. — Все тем же ломехузам… Борьба вступает в последнюю фазу, и, к сожалению, исход ее, узы, неясен.

— Но ведь за вами стоят могущественные Зодчие Мира, охраняющие добро! — вскричал я, чувствуя, как охватывает меня отчаяние безнадежности. — И наша Россия люба им высокой, как символ, нравственностью и справедливостью отношения к бытию… Или боги отказались от российских народов и их Державы?

— Державы больше нет, — угрюмо промолвил Адольф Гитлер. — Есть жалкая пародия на государство. Но гибель России ввергнет планету Земля в кровавый хаос Последней мировой войны, последней потому, что на Земле погибнет все живое… Да и прекрасная зеленая планета расколется на множество обугленных и оплавленных кусков-обломков…

— Чур-чур меня! — поднял я руки, будто защищаясь. — Что же происходит? Куда подевался здравый смысл? Неужели ломехузы не подозревают, что они погибнут вместе с другими землянами?

— Ломехузы выполняют волю собственных хозяев, олицетворяющих, понимаешь, небытие, — пояснил Иосиф Виссарионович.

— Но Зодчие Мира…

— Всего лишь Боги Добра, — мягко произнес фюрер, пытаясь сгладить тот ужас, который породили в душе моей его мрачные слова о Конце Света. — Но ведь существуют и боги зла, неумолимые и жестокие Конструкторы. Время от времени те или другие одерживают победу. В конечном итоге верх берет добро, но порой ему приходится отступать.

Товарищ Сталин и пригласил вас в Переделкино, чтобы сообщить вам о временном поражении в России добра.

— Не хрена себе хрена, — лихорадочно соображая, что бы такое придумать в поддержку Зодчих Мира, хотя что я, смертный, мог поделать там, где отступили, беспомощно разводя руками, могучие боги, обалдело проговорил Станислав Гагарин.

— Но за каким, извините хуйсэем, то бишь, «засохшей веткой», приперся я в долбаное Переделкино? Мне что, нечего больше делать или негде писать роман «Страшный Суд»?

— Конечно, вы, Папа Стив, в состоянии писать роман даже в электричке, понимаешь, — миролюбиво усмехнулся товарищ Сталин. — Но всегда признавались в том, что в домах творчества вам пишется сноровистей, понимаешь, темп выше…

— Верно, — согласился я с вождем. — Особенно писалось в Голицыно… Нет ее теперь, голицынской обители литераторов, просрали ее горе-руководители Литфонда, и Малеевка физдой накрылась тоже.

— Кх-м, — тактично кашлянул Адольф Гитлер. — Что там дома творчества Союза писателей… Ваши долбаные фюреры великую страну в одночасье просрали… Величайший прокол во вселенской практике Зодчих Мира! О российском бардаке, я уже не говорю про бардак украинский, прибалтийский, азиатский и закавказский, толкуют по всему Млечному Пути и даже в Туманности Андромеды. Конечно, для Конструкторов Зла эта победа пиррова, погибнут миллионы их агентов влияния, мириады обнаруженных вашим прозрением ломехузов, и влияние богов мрака и небытия ослабнет, добро рано или поздно восторжествует. Но такого прорыва зла, как в ваше Смутное Время, история человечества не знала.

— Что же мне делать? — озадаченно и с тоской воскликнул я, переводя взгляд с Иосифа Виссарионовича, который кивал, соглашаясь с Адольфом Алоисовичем, на бывшего канцлера Третьего рейха и вождя германской нации.

— Писать роман, понимаешь, — ответил товарищ Сталин. — Вы сами говорили: «Страшный Суд» рвется из глотки… Вот и завершайте его в Переделкине, а атмосфера творческого, понимаешь, дома в которую вы volens-nolens окунулись, придаст роману особый флер. Читатели еще раз почувствуют, среди каких безответственных болтунов и никчемных, понимаешь, пошлых и завистливых людишек приходилось вам и приходится существовать.

— Не все писатели России таковы, — справедливости ради возразил фюрер.

— Не все, — согласился товарищ Сталин. — В мои времена были и среди них порядочные, понимаешь, люди, многих я лично поддерживал, ибо соображал: без литераторов, художников, артистов великое государство не построишь… Я вам рассказывал, как Щербаков, которому товарищ Сталин поручил курировать, понимаешь, Союз писателей, не однажды просил меня освободить от руководства этими склочными гражданами?

— Рассказывали, — кивнул я, хотя знал расхожую байку еще до встречи с вождем.

— Тогда я сказал Щербакову: «Других писателей у меня нет. Надо, понимаешь, работать с этими…»

— И потому не обольщайтесь, партайгеноссе сочинитель, не увлекайтесь новыми знакомствами и встречами с представителями вашей братии, — предостерег Папу Стива Гитлер. — Не давайте увлечь себя в какие-либо авантюры, не верьте ни единому из них, какими бы милыми парнями вам они с первого взгляда не казались, какими бы бескорыстными патриотами не представлялись…

— На сотню членов Союза писателей лишь один, понимаешь, достоин находиться рядом с вами, возле вашего, понимаешь, большого дела, — заметил Сталин.

— Сегодня у нас уже тринадцатое ноября, да? — спросил Адольф Алоисович. — Попомните мое слово: уже пятнадцатого числа вы почувствуете первые симптомы очередного разочарования. Вспомните тогда старого и надежного пророка, который хотя и глобально ошибся, задравшись с тобой, Иосиф, но по мелочам угадывавшего будущее почти со стопроцентной точностью, партайгеноссен.

Примечание Станислава Гагарина из 15 ноября 1993 года. Чертов фюрер действительно оказался прозорливым! Объявленный им прогноз оправдываться стал в этот день с утра…

— Мне кажется, понимаешь, что вы, Папа Стив, сообразили, поняли еще до нашей встречи: приезд в Переделкино оказался вовсе не напрасным, — благожелательно улыбнулся Сталин. — Сейчас мы откланяемся и оставим вас наедине с романом. Гуляйте по дачным, понимаешь, улицам и переулкам без опаски. Товарищ Гитлер принял меры к тому, чтобы вас больше ничто, понимаешь, не отвлекало.

— А что будет дальше? — спросил я вождей.

Сталин и Гитлер, не сговариваясь, неопределенно пожали плечами.

— Кто из нас создатель философии порядка? — риторически, но и с изрядной долей иронии осведомился Адольф Алоисович. — Вы, Станислав Семенович… Потому вам и карты в руки. Учение ваше ухватило самую суть мироздания.

В Совете Зодчих это открытие вызвало, признаюсь по секрету, некий переполох, или, как вы любите выражаться, мешебейрах. Раздавались голоса по поводу имевшейся якобы утечки информации. Не мог, дескать, обыкновенный землянин додуматься до постижения принципов, на которых устроена Вселенная. Не внушил ли ему эти идеи кто-нибудь из посланцев Зодчих Мира…