Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте - Юлия Ефимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Думаю, Айварих угрожал тебя убить, если ты узнаешь правду, – предположила Мая.
Ворнхолм уверенно кивнул, отвернувшись от окна:
– Когда твой отец вернулся из Барундии послом Маэрины, все думали, что его или выгонят или убьют. Айварих, напротив, позволил Сиверсу остаться в Сканналии, даже наградил поместьем и сделал дворянином. Думаю, это дело рук Катрейны. Она всё сделала, чтобы Айварих не воспринимал тебя как угрозу.
– Она присматривала за тобой, и это она назвала тебя в честь брата, – добавила Мая.
Рик поражённо смотрел на неё.
– Твой отец впервые тебя увидел, когда тебе было два года. Королева вынудила его уехать и спасти Дайруса, а тебя держала при себе как…
– Заложника? – с горечью спросил Рик.
– Можешь ли ты её винить? – Мая смотрела на него огорчённо. Рик пожал плечами:
– Она думала о законном принце…
– Ей пришлось так поступить! Она сожалела об этом до конца жизни.
– Не вздумай её винить! – предупредил Георг. – Она тебе жизнь спасла, Дайрусу тоже, зато о себе никогда не думала.
– Дайрус был чужим для неё, тебя она любила как сына, – напомнила Мая. Рик это знал, но голова всё равно гудела, обида норовила выплеснуться наружу.
«Неужели я такой эгоист?» – Рик вспомнил предупреждающий взгляд Катрейны на эшафоте, окровавленную голову отца, который вмешался в драку ради сына, хотя ненавидел сражения и оружие. Они оба пытались его защитить, и оба мертвы.
Отец мёртв? Рик вздрогнул. Он гнал эту мысль от себя – сейчас она прожгла его до костей. Сколько раз Рик ругался с отцом, оскорблял, а из-за чего? Подозрения, недомолвки, непонимание – Рик сам их создал, требуя невозможного, как он теперь видел. Отец всегда говорил правду, всегда вёл себя порядочно, так что ему ещё было надо? Повод сбежать в столицу? Он его нашёл и чего он там добился? Познакомиться с Илзой? Так на безродного бастарда она не посмотрела – прельстит ли её бастард родовитый? Служба королю, почёт, слава? Им отрубили голову на эшафоте вместе с Катрейной. Теперь он станет мятежником, как когда-то Диэнис, которого он помогал убивать.
– Господин барон, по-вашему, есть шанс спасти отца? – обратился он к Ворнхолму. На мгновение Рика посетила мысль: как теперь относиться к тому, что барон предал короля Райгарда? Ответ пришёл на удивление быстро: никак. Пусть старые тайны покоятся с миром. Надо думать о будущем – не о прошлом. Если мстить теням, то кто накажет живых злодеев? Рик поклялся себе, что не позволит больше прошлому диктовать себе, как себя вести или как относиться к окружающим. Одно дело – знать прошлое, другое – забыть из-за этого о нынешних целях и судить о человеке по его старым грехам. Отец, Дайрус, Айварих – вот его цели.
– Попасть в тюрьму и выйти оттуда ты вряд ли сможешь, – покачал головой Георг Ворнхолм. – Когда мы возьмём Нортхед…
– Но сколько времени на это уйдёт? – выкрикнул Рик. – У отца нет времени!
– Хочешь, чтобы я соврал? – резко ответил Георг. Рик устало покачал головой.
– Слухи о походе барундийцев множатся, хотя начнётся ли он, мы пока не знаем. Если Гиемон предпочтёт завоевать Шагурию, нам придётся рассчитывать на свои силы. Даже если Дайрус придёт, неизвестно, чем всё кончится: нашей казнью или его коронацией.
Мужчина в пыльной одежде заглянул в комнату, Георг вышел с ним на улицу. Рик и Мая смотрели из окна, как он говорит с незнакомцем на взмыленной лошади, потом идёт обратно.
– Я попросила Дима помочь твоему отцу, если получится, – наконец тихо сказала Мая.
– Не получится! – голос Георга казался холодным, зато его слова заставили Рика вздрогнуть от огненной вспышки боли: – Мне сообщили, что Крисфен пропал, а Ноэль Сиверс умер от пыток.
Георг встряхнул оцепеневшего Рика. Рик хотел забиться куда-нибудь подальше ото всех, обдумать смерть отца и оплакать его – Георг не позволял. Он смотрел на Рика, и этот взгляд наполнял его злой решимостью. Горевать они будут позже. Пришло время действовать. Он не подведёт своих предков – ни Кройдомов, ни Сиверсов!
***
– Где мой сын?
– Ваше Величество, он пока не вернулся.
– Так на поиски пошлите! Крис здесь должен быть, а не шляться неизвестно где! Он – мой наследник и обязан себя соответственно вести!
Айварих часто начинал утро с этого вопроса, но вестей от Крисфена не было. Айварих попытался даже узнать у Истинной Летописи, где сын, и вернулся злой с обожжённой рукой. Король потребовал выбрать нового летописца – желающих не нашлось. Пара напуганных священников, юный ученик Карла и собственный личный слуга, которых Энгус любезно предоставил в распоряжение короля, не выдержали испытания: их клятв Истинная Летопись не приняла, и все они облегчённо вздохнули. Айварих вышел из себя и едва не отправил всех четырёх на эшафот. Один из священников со страха попытался ещё раз и упал замертво с обугленной кожей, остальные разбежались. Король заметил Дима, с любопытством изучавшего Летопись, и приказал ему дать клятву – Дима она тоже отвергла. Айварих схватился за голову, сжал виски и застонал.
Он часто теперь так делал – Карл говорил, что он почти не спит. Энгус и сам это видел: красные глаза, усталость, заторможенность. Через несколько дней Айварих почти забыл про летописца, даже Криса вспоминал реже. Он вообще устранился от дел – Энгус чаще видел его перед портретом Килмаха, чем на заседаниях Совета или в зале приёмов, хотя проблем было множество. Лето почти закончилось. Гиемон готовился к войне, к морской блокаде Сканналии присоединился Урмас Лодивийский. Нейский перешеек перестал приносить прибыль: все товарные потоки шли теперь через Барундию. Кое-что доходило через Северную гавань – это кормило Нортхед, остальные города и деревни Сканналии копили недовольство, особенно купеческий Нугард, имевший обширные связи со всеми. Иноземные компании и купцы сворачивали дела, отделение Лодивийского банка в Нортхеде закрылось, ростовщики подняли проценты по кредитам на небывалую высоту, самые умные из них уехали. Вслух никто не говорил, однако вторжения Дайруса ожидали уже весной. Одни со страхом, другие с надеждой.
По всей стране отряды королевских стражников безрезультатно гонялись за оставшимися Ривенхедами, Георгом Ворнхолмом и Риком Сиверсом. Айварих яростно требовал арестов – стража начала хватать всех без разбора. Иногда их выпускали, иногда они оставались в подвалах тюрьмы навсегда. Никто не знал, чья очередь следующая – боялись все. Энгус заметил, что страх быстро уступал место ненависти. Многие бежали, леса и дороги заполняли десятки и сотни бродяг, грабивших всех подряд. Выехать из Нортхеда без большой охраны стало невозможно, вместо ловли врагов короля приходилось посылать стражу биться с этими плохо вооружёнными, озлобленными людьми. Даже внутри городских
