Убийство Президента Кеннеди - Уильям Манчестер

В то время как «ВВС-1» проносился над берегами извилистой реки Камберлэнд, в Вашингтоне развернулась кипучая деятельность. Ее центрами были Потомакским сектор радиуса «Е» Пентагона, — по понятным причинам мы не можем вдаваться здесь в существо этой деятельности и здание Государственного департамента в Фогги Bottom. В «новом» здании госдепартамента, как его еще называли в столице, шеф протокола Энджиер Дьюк уже распорядился вынести в зал книгу для записей соболезнований и серебряный поднос для визитных карточек послов, аккредитованных в Вашингтоне. Американским посольствам за рубежом были разосланы телеграммы с указанием подготовить такие же книги. Из архивов государственного департамента было извлечено сохранившееся в единственном экземпляре описание церемонии похорон Франклина Д. Рузвельта. Харлан Кливленд написал для Джонсона проект официального сообщения об объявлении национального — траура. Новый президент одобрил его без поправок. Одновременно с этим заместитель государственного секретаря Алексис Джонсон подготовил для президента памятную записку, в которой указывалось, какие меры уже приняты и какие необходимо предпринять. Оба документа были подготовлены для доклада Джонсону, когда он прилетит на аэродром Эндрюс.

В памятной записке говорилось следующее:

«22 ноября 1963 года

Памятная записка для президента

Ниже предлагаются мероприятия и процедуры, основанные на исторических прецедентах, включая такой самый близкий по времени прецедент, как кончина президента Рузвельта.1. Опубликование вами заявления, объявляющего день похорон президента днем национального траура и молитв за упокой его души. Проект заявления прилагается на ваше усмотрение.

2. Рассылка государственным секретарем циркулярных телеграмм губернаторам всех штатов и территорий США, извещающих их о проведении тридцатидневного периода гражданского траура, информирующих относительно предстоящей церемонии похорон, а также запрашивающих, кто из них пожелает присутствовать на похоронах. Время рассылки телеграмм будет зависеть от уточнения соответствующих деталей.

3. Подготовка по вашему указанию государственным секретарем инструкций, в соответствии с которыми в день похорон должны быть закрыты все правительственные учреждения и организации. Министру обороны поручается отдать приказ приспустить флаги на тридцатидневный период траура во всех воинских частях и военных кораблях, находящихся в его ведении. Это будет сделано.

4. Извещение о смерти президента Кеннеди всех глав посольств и миссий в Вашингтоне исполняющим обязанности государственного секретаря. Это уже сделано.

5. Извещение исполняющим обязанности государственного секретаря всех глав посольств и миссий в Вашингтоне, что вы приведены к присяге на пост президента, а также извещение их о порядке похорон покойного президента. Это будет сделано, как только станет известным порядок похорон.

Исполняющий обязанности государственного секретаря Джордж У. Болл».

Закончив эту работу, руководство госдепартамента принялось обсуждать более деликатные вопросы. В течение первых трех часов мотивы убийцы казались вполне понятными. Политический климат в Далласе был хорошо известен всем заместителям министров. Затем в 16. 25 по специальным каналам прибыл срочный запрос от секретной службы. Министерство финансов просило государственный департамент сообщить, располагает ли он какими-либо данными о Ли Харви Освальде. Через несколько минут радио и телевидение передали информацию о том, что Освальд ходатайствовал о принятии советского гражданства. Вскоре после обращения министерства финансов аналогичный запрос поступил от Джорджа Болла. Досье было извлечено из архива и оказалось весьма пухлым. Выяснилось, что Освальд побывал в Москве. Джонсон потребовал произвести расследование с целью установить, «правильно ли мы вели себя в этом деле». Одновременно развернулись горячие споры о возможности возникновения войны. Бывший посол США в Советском Союзе Ллуэлин Томпсон энергично убеждал Джорджа Болла, что коммунисты не действуют такими методами. СССР не организует покушений на глав государств. Аверелл Гарриман, как и Томпсон, был в свое время послом в Советском Союзе, и он также со своей стороны весьма убедительно поддерживал Томпсона.

Никакого ядерного нападении на США не последовав но, и точка зрения обоих специалистов по СССР полностью восторжествовала, заместитель государственного секретаря Алексис Джонсон высказал мысль, что отрицательная реакция в США на заявление Освальда о его приверженности марксизму, кстати вызвавшая у Гарримана большой скептицизм, может свести на нет результаты всей кропотливой работы Кеннеди по налаживанию отношений с Советским Союзом.

Джонсон распорядился, чтобы полиция округа Колумбия, не привлекая внимания, организовала охрану советского посольства. Эта мера была осуществлена, но оказалась излишней. Подобно Гарриману, большинство американцев, проживающих на Восточном побережье страны, сочли неправдоподобной версию о далласском «марксисте». Буквально в эти минуты корреспонденты телевизионных компаний брали интервью у прохожих на площади Рокфеллера в Нью-Йорке. Все опрошенные единодушно высказали предположение, что преступление инспирировано «ультраконсервативными элементами, разжигающими ненависть на Юге».

Недоброжелатели Кеннеди с невероятной быстротой приспособились к концу его правления. Они так и не простили Кеннеди его победы над воротилами сталелитейной промышленности. Его магнетизм оставлял их равнодушными, так же как притягательная сила Рузвельта вызывала только недоумение у их отцов. Они не в силах были понять той широкой поддержки, которой пользовался в США президент Кеннеди. Только этим можно объяснить безучастие и бестактность, проявленную некоторыми лицами в ту памятную пятницу. Вихрь событий сорвал о многих людей маски и разрушил всякие условности, отличающие повседневное общение людей. Одни стали еще непорядочнее, другие — благороднее. Но все американцы без исключения предстали перед окружающим миром в подлинном виде.

В течение трех дней траура по Кеннеди чувства людей были обнажены. Позднее они старательно замуровали в тайниках своей памяти воспоминания об этом уикэнде. Но факт остается фактом. Это было время, когда люди сбросили с себя оковы условностей, проявили душевное благородство и впервые не стыдились проявлений своих Эмоций.

В Капитолии конгрессмен Джеймс Рузвельт, обычно мягкий и застенчивый, предложил посмертно наградить Джона Кеннеди «Медалью Почета». Напротив, в здании Верховного суда, отделенного от Капитолия старинным тенистым парком, Эрл Уоррен — известный всей стране как противник номер два правых сил — опубликовал заявление, в — котором он резко осудил поборников ненависти. Сенаторы Мэнсфилд, Байбл и Берд были глубоко потрясены. В 15. 48 комментатор «Нейшнл бродкастинг компани» Дэвид Бринкли отметил, что многие прохожие на Небраска-авеню плачут, не стесняясь своих слез. В Белом доме сенатор Хьюберт Хэмфри, заламывая руки, метался от одного полицейского к другому, горестно обнимая их.

Все это было непосредственным проявлением чувств, и их искренность была трогательной. Однако в Вашингтоне требовалось нечто иное: компетентность и трезвость мышления. В большинстве своем люди, занимавшие ключевые посты, успешно справились с напряженной ситуацией. Комиссия по наблюдению за реакцией иностранных государств и их действиями действовала исправно. Пентагон был наготове. «Подкабинет» трудился не покладая рук. Начальник протокольного отдела госдепартамента Энджи Дьюк хорошо справлялся со своими задачами. Главное препятствие, с которым он столкнулся, как впрочем и все остальные ответственные чиновники, заключалось в том, что он не знал, кому подчиняться. Институт президента тесно связан с личностью президента. В глазах постороннего наблюдателя он сливается со всем аппаратом исполнительной власти, а отдельные его функции распределены между безликими игроками президентской команды.

В период кризисов и потрясений это предположение служит утешением для тех, кто убежден, что за этой безликостью скрывается безупречно действующий точный механизм, не зависящий от личностей. Однако подобное предположение глубоко ошибочно. Людей, близких к главе государства, прежде всего поражает его одиночество. Иначе и не может быть.

В пятницу Дьюк знал только, что президент убит. Он не мог ни о чем думать, кроме этого, и даже не знал, с кем посоветоваться. Юридически он теперь перешел в подчинение к помощникам бывшего вице-президента. Однако им была не по душе эта власть. Более того, они не были к ней готовы. Помощник вице-президента по сенату Джордж Риди позвонил Уолтеру Дженкинсу, также помощнику Джонсона, тот предложил встретиться в кабинете помощника президента по административным вопросам Джека Макналли в Белом доме. Риди и Уильям Дэй Тэйлор, руководитель секретариата Джонсона, на белом «линкольне» Джонсона отправились по Пенсильвания-авеню. Уже в Белом доме Риди вспомнил, что не имеет ни малейшего представления о том, где находится кабинет Джека Макналли. Наведя справки в цокольном этаже западного крыла, он направился в восточное крыло, где нашел Дженкинса на совещании с помощниками Кеннеди. Некоторое время оба молчали. Риди чувствовал «натянутость отношений между обеими группами — группой Кеннеди и группой Джонсона… Уолтер и я чувствовали себя непрошеными гостями. У нас были полномочия, но не хватало опыта. Практически мы проштамповали решения, принятые людьми Кеннеди».