Плейлист «Долго и счастливо» - Эбби Хименес

понравилась ли им песня или нет. Он был настолько подавлен, что не ощущал ничего, кроме пустоты, с которой я жила последние три месяца.

И вдруг замер.

Он поднял ладонь, чтобы загородить свет, и вгляделся в толпу.

— Боже. Мой, — выдохнула рядом со мной Кристен.

Он просто стоял и смотрел.

На меня.

Это невозможно.

Я была одной из тысяч. Я была одной из толпы. На мне были шляпа и очки. Ему в глаза бил яркий свет. Но он смотрел прямо на меня. Он смотрел так пристально, что все вокруг стали оборачиваться и искать меня глазами.

Я не шевелилась. Меня будто приковало к креслу.

И тут Джейсон бросил гитару и спрыгнул со сцены.

С моих губ сорвался истерический смешок. Кристен стянула с меня свитер, сдернула шапочку и очки.

— Иди! Иди! — Она развернула меня и толкнула к проходу.

— Пропустите! — я стала пробираться по ряду. — Пожалуйста!

Мне удалось добраться только до прохода. Не я одна пыталась сюда попасть.

Люди ломились к сцене. Фанаты окружили Джейсона со всех сторон, и я потеряла его из виду. Я знала, где он, только потому, что огромные экраны показывали, как он прокладывает себе путь сквозь толпу.

Началась суматоха.

Охраны рядом не было. Он так неожиданно спрыгнул со сцены, что они даже не успели осознать это. Некому было сдерживать обступающих его фанатов.

— Джейсон! — мой крик провалился в бездну. Все толкались туда же, куда и я, пытаясь приблизиться к тому же человеку. Я не остановилась.

Лихорадочно огляделась. Надо забраться куда-нибудь повыше. Я встала на кресло. Меня толкали со всех сторон. Между нами оставались те же пятнадцать футов, но теперь он меня увидел.

— Слоан!

Как только Джейсон выделил меня из толпы, все камеры тут же повернулись ко мне и взяли меня крупным планом. Я увидела себя на экранах: двадцать футов, красное платье, татуировки, по лицу бегут слезы.

И только в этот момент люди поняли, что происходит. Толпа расступилась, освобождая ему путь. Нежные руки опустили меня на пол и подтолкнули к нему. Это было похоже на отлив. Будто уходящая вода засасывала меня в океан. Они расходились в разные стороны и соединялись снова позади, толкая меня вперед. И вдруг единственным человеком передо мной остался только он.

Мы замерли затаив дыхание и через секунду бросились в объятия друг друга. Я прыгнула, обвила ногами его пояс, и он подхватил меня.

Зал взорвался громкими аплодисментами. Нас ослепили тысячи вспышек телефонов. Кто-то из-за кулис выстрелил конфетти, которые должны были появиться лишь в конце шоу. Блестки разлетелись над толпой и медленно кружились вокруг нас.

Джейсон уткнулся лицом мне в шею и прижал к себе так сильно, что я чувствовала каждый его вдох и выдох. Нас трогали чьи-то руки, под натиском толпы к нам прижимались люди, но мы не обращали внимания, потому что были одни. Только мы.

Не было никого, кроме нас.

Его губы коснулись моего уха.

— Кажется, мы придумали, как заставить фотографировать нас.

Я не поняла, что он хотел этим сказать, но не стала переспрашивать.

— Как ты меня увидел? — прошептала я.

Он посмотрел на меня. В его красивых голубых глазах стояли слезы.

— Я же говорил тебе, Слоан. Я увижу тебя среди миллионов.

И перед пятнадцатитысячной толпой фанатов, приветствующих Джексона Вотерса, Джейсон поцеловал меня.

Эпилог Слоан

♪ THE HUNTSMAN’S WIFE | JAXON WATERS

Прошло три года

Виляя хвостом, Такер наблюдал, как наши многострадальные рабочие тащили за кулисы огромное кресло и устанавливали его на привычное место, чтобы я могла смотреть выступление своего мужа.

Когда Джейсон приобрел для меня это безобразие, я наотрез отказалась им пользоваться. Это было за гранью нелепости. Массажное кресло с пультом управления. Весило оно не меньше полутонны, а для подключения к сети нужен был удлинитель.

Первые несколько недель ему приходилось силой усаживать меня в кресло перед началом концерта и приказывать оставаться в нем до самого конца, в противном случае он грозился вытащить меня на сцену и познакомить с залом. Опять.

Альбом «Жизнь Слоан», который Джейсон посвятил мне, стал платиновым. Вообще-то платиновыми стали все три последних альбома. Не говоря уже о том, что после того эффектного прыжка в толпу зрителей в «Форуме» три года назад меня безумно полюбила пресса. Видео с признанием Джейсона и нашим поцелуем стало вирусным, и внезапно все заинтересовались мной. В «Инстаграм» у меня было почти столько же подписчиков, сколько у него. Людям нравились мои фотографии гастрольной жизни, поэтому мое появление на сцене всегда вызывало бурю оваций, хотя каждый раз я впадала в полнейший ступор. Не представляю, как ему удается стоять перед всеми этими людьми и не нервничать.

Правда, я изменила свое отношение к креслу. Теперь у меня отекали ноги, и я с удовольствием поднимала их вверх, когда смотрела выступление мужа.

На этот раз тур продлился восемь месяцев. Последней остановкой стала «Голливудская чаша».

У нас был финальный концерт с этой студией. Джейсон заключил контракт с небольшим независимым лейблом. Платили, конечно, меньше, да и плюшек у них не так много, но возможность жить нормальной жизнью перевешивала все недостатки. К тому же они позволили Джейсону полностью контролировать процесс и самому составлять график концертов.

Джейсон проверял звук, поэтому я уселась в кресло, придерживая живот. Такер устроился на полу. Я выдвинула подставку для ног, ко мне подошла Зейн и протянула теплый стаканчик из «Старбакса». Она развернула складной металлический стул, села на него и скрестила руки на спинке.

— Эрни просил передать, что уже везет капкейки.

— Он же не забыл про лимонные дольки? — В последнее время я пристрастилась к капкейкам из пекарни «Надя Кейкс»: во время беременности со вкусом не поспоришь.

— Я сама сделала заказ. Побоялась, что Эрни напортачит. Не хочется тебя злить.

— Как будто