Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев

Та, вздохнув, ответила:

– Напился, как водится, вдрызг, упал с причала в море и утонул. Причем около него видели огромного альбатроса. Не к добру это, ой не к добру, эти птицы – посланники загробного мира. Причем помер он вечером того дня, когда на остров отправились гости.

Напился вдрызг, упал с причала в море и утонул? Понятно теперь, почему баркас не пришел. Смерть Нарракота была уж слишком подозрительна – и по времени, и в особенности по обстоятельствам: молодой капитан не производил впечатления пьяницы или забулдыги.

Нина помнила, что подобные смерти в романах Кристи всегда оказывались намеренными убийствами.

– Как жаль, был ведь еще такой молодой… – произнесла она, искренне жалея юного капитана, который ей пришелся по душе.

– Кто, старый Нарракот? Ему было под семьдесят, и пил он по-черному с тех пор, как его жена умерла, а было это лет двадцать назад!

Под семьдесят? Ну нет, тому Нарракоту, который перевозил их под вечер восьмого августа на остров Альбатросов, было от силы двадцать пять. Или двадцать семь.

Ну, тридцать.

– Вы ведь имеете в виду его дядю, Фреда Нарракота, это он упал с причала и утонул? – спросила Нина, припоминая, что дядя тот лежал восьмого августа с острым приступом люмбаго дома. По крайней мере, так утверждал его племянник Альберт.

Разве с острым приступом люмбаго, даже будучи синюшным пьяницей, напиваются вдруг и, главное, прогуливаются по причалу?

Оттуда можно или самому упасть, или упасть, потому что тебя кто-то столкнул.

Жена хозяина «Семи рысаков» взглянула на нее в изумлении:

– Сэр, да, помер старый Фред, но он – единственный и последний Нарракот у нас в Стилкхэвене и вообще в своем роду!

Настал черед Нины уставиться на нее в полной прострации.

– А как же его молодой рыжеволосый племянник Альберт, тоже Нарракот? Он же в тот день нас перевозил, еще и чемоданы таскать помогал.

Хозяйка, явно с трудом припоминая, ответила:

– А, ну да, был какой-то шустрый молодчик в капитанской фуражке, но я его в тот вечер первый раз в жизни видела. Подумала, что он с вами из Лондона приехал…

– Так это не Альберт Нарракот? – продолжала допытываться Нина, и женщина заявила:

– Сэр, нет у нас никакого Альберта Нарракота, вы ошибаетесь!

И тут Нина вдруг вспомнила, где уже слышала это имя – Альберт Нарракот. Так звали главного героя книги Майкла Морпурго «Боевой конь», того самого, что написал и «Маленького альбатроса».

И именно экранизированный Спилбергом эпос про коня этого самого славного юноши Альберта Нарракота на поле брани Первой мировой она и смотрела с Женей, ее Женей, и только ее, накануне литературного вояжа.

Когда он еще вручил ей по ошибке «Маленького альбатроса».

Или не по ошибке?

Конь – как кони Диомеда. Альбатрос – как остров Альбатросов.

И Альберт Нарракот, которого в деревне никто не знал.

И которого, как мистера А.М. Харриса, в природе элементарно не существовало. Но ведь не привиделся же он ей и всем остальным!

Еле оторвав Тони от беседы с осадившими ее зеваками, Нина запихнула ее в салон авто и поведала обо всем, что узнала.

– Дорогуша, и поэтому ты помешала мне беседовать с этими милыми деревенщинами? Они ведь до конца жизни будут вспоминать об общении со мной и своим внукам благоговейно рассказывать!

Самая богатая – и самая эгоистичная – невеста Британии была в своем репертуаре.

Хьюго же по достоинству оценил информацию, добытую Ниной.

– Думаю, это он.

– Кто? – спросила Нина, холодея, потому что уже сообразила, кто отвозил их на остров Альбатросов и уверял, что прибудет со свежими продуктами и газетами на следующее утро.

И так и не прибыл: ни тогда, ни позднее.

Это не был племянник старого пьянчуги Фреда Нарракота, молодой капитан Альберт Нарракот, тезка главного героя «Боевого коня». Коня царя Диомеда?

Это был мистер Eu. R. Dudd собственной персоной.

– Это был он? – завопила Тони, когда Хьюго поставил ее в известность. – Господи, это был он! Ну да, перевез на остров, удостоверился, что мы все в сборе, отбыл обратно, пообещав, что приедет на следующее утро, а вместо этого, задействовав свою суперлодку и сообщника на острове, принялся за убийства. Мы его видели, мы сможем его найти.

Нина произнесла:

– Думаю, он играл роль молодого наивного капитана, а в действительности выглядит совершенно иначе. У него незаурядные актерские способности. Я ведь чувствовала, что этот капитан далеко не так юн, каким хотел казаться…

Тони зачастила:

– Местные балбесы поведали мне, что их предупредили: Королевский ВМФ проводит на острове Альбатросов жуткий психологический эксперимент, и какие бы знаки о помощи оттуда ни поступали, отправляться туда и сообщать о происходящем там куда-либо было запрещено! Констеблю пришло письмо с гербом, печатями и подписью якобы из самого Адмиралтейства, и он ревностно следил за тем, чтобы требования властей соблюдались, пока нас там одного за другим отправляли на тот свет!

И кровожадно добавила:

– Найду этого Ю.Ар. Дадда – лично растерзаю!

Нина, понимая вдруг, что в их руках оказалась и вторая нить Ариадны, задумчиво произнесла:

– Он ведь должен был находиться поблизости. Тем более у него была суперлодка. Он переправлялся с материка на остров и обратно. Но в деревне он остановиться не мог, чужак там бы сразу бросился в глаза. Тогда где?

Хьюго, усмехаясь, ответил:

– Думаю, я знаю где. Для этого он и убил старого Нарракота. Он поселился в его доме!

Тони, издав боевой клич, задала резонный вопрос:

– А где его дом?

Обитал покойный Фред Нарракот, как сообщила всезнающая жена хозяина гостиницы, а по совместительству и горячая поклонница творчества Ариадны Оливер, не в доме и не в коттедже в деревне, а в старом, пользовавшейся дурной славой маяке, стоявшем на некотором отдалении от деревни, примерно в полумиле, на небольшом мысу.

– Он все просчитал, – говорил Хьюго, пока они ехали туда по узкой колее, даже не заслуживавшей названия проселочной дороги. – Избавился от старого Нарракота, который, останься в живых, еще бы вздумал отправиться на остров, несмотря на запрет, и воспользовался его жилищем, к которому местные жители не приближаются кто из-за суеверий, а кто из-за расстояния. И они бы уж точно не рискнули наведаться на маяк даже после гибели Нарракота.

Маяк походил на устремленный ввысь костлявый палец скелета. Вечерело. В пламенеющем небе метались чайки, а над ними величественно парили альбатросы.

Тони, побежав к двери, дернула ее и тоном капризного ребенка заявила:

– Заперта!

И, подняв булыжник, швырнула его в окно.

Не имеющий привычки задавать вопросы шофер Джордж, проникнув через разбитое окно внутрь, открыл им