На пороге Тьмы - Андрей Круз

Взвыл двигатель, со скрипом освободился тормоз, сани чуть тронулись с места, направляясь в плавный разворот.

— В винт не попадите, придурки! — заорал Тенго, удерживая повернутый руль.

Опять какой-то черный силуэт на белом, совсем рядом, потом сани повернулись, он исчез. Скорость начала нарастать. Я видел вторые аэросани, идущие параллельным курсом. Две головы над крышей, два ствола выбрасывают хвосты пламени. Быстрее, быстрее, быстрее…

— Раздевайся! — вдруг подскочила ко мне Настя. — Ты синий весь! Быстро!

А ведь точно, меня просто колотит, уже зуб на зуб не попадает. Распустила "закрутку" на спинеи я как муха из паутины начал вырываться из комбинезона. Черт, весь мокрый, выжимать еще рано, но ничего сухого на мне не осталось. Свитер долой, брезентовые портки… Белье вроде чуть суше, но все равно…

Снова оба пулемета разом задолбили длинной очередью, гильзы с грохомо покатились по крыше и посыпались через люк в отсек. А сани все быстрее и быстрее. Потом Тенг заорал что-то радостное и непонятное, по-грузински, кажется. И затем Федька с пулеметом нырнул в отсек, захлопнув за собой люк и испортив весь воздух запахом сгоревшего пороха.

— Ушли! — объявил он, после чего спросил меня: — Вован, ты таких уже видел?

— Неа, впервые, — честно признался я, снимая с себя очередной слой солдатского белья.

— Вот и я впервые. Замаешься пока убьешь. Они воды все же боялись, многие на лед так и не выбежали, а вот если бы в поле — и из пулеметов могли бы не отбиться, здоровенные, падлы. Давай, переодевайся быстрее, тебя же трясет!

— Не суетись, водки достань сначала!

— Водку уже приготовили, ты скорее давай шевелись!

Снял с себя все, вытерся кое-как, переоделся. Одежду Настя предусмотрительно положила у печки, так что переодевался в теплое, за что ей больше спасибо. Накинул тулуп и тут же Федька сунул алюминиевую кружку с водкой, и следом бутерброд из горы тушенки на черном хлебе.

— Фигач! — скомандовал он. — И закуси.

Водку даже не ощутил, зато услышал, как зубы выстучали дробь по краю кружки. А вот после второй дозы, выпитой почти сразу, уже отпустило. Дрожь исчезла, по телу растеклась волна тепла.

— Всем спасибо, — сказал я и взялся открывать контейнер.

Я читал записи Серых весь путь до Углегорска, затем в машине, потом дома, до середины ночи. Это был просто событий, в который вперемешку записывалось все, теории, описания экспериментов, события. Обе сестры Скляр тоже там упоминались. Похитил их Паша, обеих. Убивал тоже он.

Однако самое главное, то, что Серых сказал Валиеву перед уходом, в записях упомянуто не было. Может и вправду не было смысла, там же всего несколько слов. Для меня уже ничего непонятного во всем этом не было. И я решился.

На следующий день мы с Федькой загрузились в додж и поехали к Ивану, сидящему на "Ване комсомольце" задумчиво.

— Черт знает, что теперь с Фермой будет, — пояснил он. — Пока я тут отчеты анализировал, власть и поменялась. А я и не знал.

— Никто не знал, но Ферма останется, инфа из первых рук, — успокоил его я. — И это, Вань…

— Чего?

— Мы записки Серых добыли, — улыбнулся я скромно.

На Ферму Иван вез нас сам, на "шевролете". Ну и там, понятное дело, Милославский пожелал видеть нас немедленно. А потом одного меня уже, приватно.

— Хоть одна хорошая новость, — усмехнулся он, когда мы остались у него в кабинете вдвоем. — А то сократили тут мои полномочия по самое не могу. В курсе уже?

— У курсе, — кивнул я. — Хоть сам все пропьянствовал, даже не знал про переворот.

— Да, Пиночеты местные все аккуратно обтяпали, надо отдать должное, — сказал он, рисуя какие-то загогулины на листе бумаги, лежащем перед ним. — Я теперь как в вакууме, никого из тех, на кого я опирался раньше, не осталось. Здесь охраны осталось ровно… для охраны, не больше. Даже телохранителей моих забрали.

— Ну, может быть мы как-то… за счет новостей все компенсируем? — предположил я, глядя куда-то в потолок.

— Будем надеяться, — чуть оживился профессор. — Читали?

— Читал. Далеко не все понял. Кстати, ведь убивать этих сестер было не нужно, так?

— Так, — сказал Милославский. — По моим расчетам канал открывается на человека… в смысле на его присутствие, просто в правильном месте. А убивать… да еще возле Тьмы… Серых перепутал знаки, плюс и минус, он пробил себе, как мне кажется, проход во Тьму.

— Туда и дорога, — сказал я.

— Да… наверное. Ладно, я буду работать. Вы… вы отдыхайте. Да, отдыхайте, — он поднялся из кресла, подошел ко мне и протянул руку. — теперь я сам найду вас когда буду готов. У нас осталось всего одно дело. А потом мы будем говорить с новой властью, потому что тогда станем незаменимыми. Годится?

— Вполне, — заулыбался я, изо всех сил изображая искреннюю радость.

Потому что не верил теперь Милославскому ни на грош.

Мы так и меняли людей на "точке", другой работы у нас не было. Настя начала заниматься оборудованием аэродрома в Захолмье, заодно с летной школой. Место нашлось, на второй день начали подвозить инструмент и оборудование, причем многое выделили со складов "Горимущества".

Неожиданно приехал Болотов с дочерью, хотели со мной поговорить. Я отделался неправдой, сказав, что записи Серых были им уничтожены, Валиев все ему врал. Как я и ожидал, тот приманивал Болотова как раз тем, что знал где бумаги. Посидели в ресторане, поужинали, потом разошлись, вежливо попрощавшись. На следующее утро машина Болотова и машина его охраны отправились в Углегорск, наводить связи с новой властью.

"Кредитная акула" Могилевич возглавил Горбанк. Шалва заплатил нам с Федькой премию за найденную плавконтору. Я все глубже и глубже влезал в городские дела Захолмья и попутно организовал стрелковый клуб. С баром, естественно. Дело оказалось неожиданно популярным и я даже устроил турнир по пистолету, автомату и карабину, в котором победил в пистолете, к немалой собственной гордости.

А еще мы ждали, когда объявится Милославский.

Объявился он уже после Нового года, который мы отпраздновали у Тенго, с шашлыком и фейерверком. Милославский приехал вместе со сменой охраны "точки", при этом их грузовик тащил за собой прицеп с "бомбардье". Приехал с вечера, нашел наш дом по адресу, зашел в гости.

— Завтра, — сказал он, попивая чай с неизменным у нас печеньем. — Хотел было вас одного позвать, — обратился он ко мне, — но решил, что Анастасия Владимировна тоже захочет увидеть. Поедете? — уточнил он уже у нее.

— Поеду, конечно.

— Тогда… Владимир, вы Федору скажите, что мы завтра без него, хорошо? Не все всем надо знать, Ивана Зарубина я тоже, как видите, не позвал. Получится — хорошо, не получится — тихо и без большого сраму вернемся обратно. Годится?

Ну, ничего другого и не ожидал, пока все по плану.

— Почему же нет? Годится, разумеется, — согласился я и спросил в свою очередь: — Так все же записи помогли?

— Вынужден признать, что помогли, — Милославский допил чай и отставил кружку. — Из стало понятно чего нельзя делать. Любая информация полезна, а вы привезли много информации. Ладно, пойду я в гостиницу. Завтра в девять утра у анагара с вашими снегоходами, так?

— Так, — сказал я, поднимаясь. — Я провожу, надо Федьку предупредить, он как раз в гостинице остановился.

— Он сюда не переехал?

— Пока нет, — я пропустил Милославского перед собой, затем достал из шкафа сапоги, начал натягивать. — Приезжает за день до того, как нам на выезд, и потом обратно.

— Надо же, и не лень, — удивился профессор. — А мне здесь нравится, куда лучше чем в Углегорске жизнь. Нет вот этого всего… наследия какого-то мрачного, что ли, не давит здесь на сознание. Если все у нас получится и выйду на покой — здесь и поселюсь. Тем более, что от "прохода" недалеко.

— Все же здесь планируете жить? — я топнул каблуком в пол, пропихивая ногу в сапог, затем снял с вешалки тулуп.

— Владимир Васильевич, ну сколько мне там осталось? Я уже не молод, а скоро стану просто дряхлым. А здесь передо мной еще века, понимаете? Века! Я вижу, что для себя вы этого пока не осознали, вы не поняли, что живете не свои лет… ну, семьдесят, например, а все семьсот.

— Может и верно. Пойдемте.

На улице было темно, но уже как-то привык к тому, что в Захолмье тварей почти не бывает — нет здесь мест, куда может проложить тропинку Тьма. Шли, разговаривали, Милославский какие-то свои прожекты излагал, а я делал вид, что внимательно слушал. Кивал, угукал в нужных местах, в общем, изображал интерес. Затем он поднялся к себе в номер, а я нашел Федьку в ресторане, естественно. И не одного, а с дамой — худой и немного носатой девицей, которую раньше не встречал с ним. Извинился перед дамой, отозвал Федора в сторону на несколько минут.

— Федь, Милославского видел?