Лабиринт Мёнина - Макс Фрай

Этот счастливчик мог бы до сих пор распоряжаться Йонохской печатью в свое удовольствие, но ему надоело оставаться в тени. В глубине души скромный коллекционер древностей жаждал не столько всеобщей любви (которая у него в последнее время имелась в избытке), сколько аплодисментов. А вот аплодисментов-то и не было.

И тогда «граф» Брикас совершил, можно сказать, роковой поступок: на очередной бумаге, которая должна была улучшить его и без того замечательную жизнь, он написал: «Граф Тетла Брикас удостаивается Высшей Королевской награды, все вокруг удивляются». Расписался, приложил Йонохскую печать и замер в ожидании триумфа.

Это стало началом конца. Не только бывшие соученики, соседи и просто приятели Тетлы Брикаса изумленно заахали над первыми полосами столичных газет. В тот же день наш сэр Кофа вернулся из вечернего похода по городским трактирам в состоянии почти мечтательном — верный признак того, что Мастер Слышащий начал разматывать очередной запутанный клубок чужих секретов.

«Весь город только и говорит о Королевской награде, которую получил некий граф Брикас, — сообщил он мне. И задумчиво добавил: — Удивительное дело! Королевские награды не раздаются просто так, безо всякого повода, „за заслуги перед Соединенным Королевством“, как написано в Высочайшем Указе. Да и никаких таких заслуг, кроме брачного предложения Шиншийскому правящему дому, за этим графом Брикасом не водится, я уже навел справки. Более того: кажется, он и не граф вовсе. По крайней мере, еще недавно его папаша был садовником, а сам сэр Брикас служил в Королевском Университете. Занятный авантюрист… Надо будет заняться этим делом, благо все равно скука смертная».

Самый страшный зверь — это заскучавший Кофа. Два дня спустя Тетла Брикас, печальный и растерянный, сидел в моем кабинете и сбивчиво рассказывал историю своего внезапного возвышения.

Йонохская печать лежала на столе, сэр Кофа взирал на нее с опасливым благоговением: оказывается, легенду про эту печать он случайно услышал еще в детстве, но даже тогда не верил в ее существование. Слишком уж неправдоподобно все это звучало.

«Это — самая опасная волшебная вещь за всю историю существования Мира, — сурово резюмировал Кофа. — Пожалуй, вы действительно заслужили Высшую Королевскую награду, господин Брикас: будь вы хоть немного более азартным или просто любопытным человеком, Мир мог бы рухнуть. Какое счастье, что вы оказались бездарным занудой!»

С беднягой Брикасом мы поступили гуманно: он сохранил свои дворцы, драгоценности, амобилеры и графское звание; даже Высшая Королевская награда осталась при нем — в обмен на клятву о неразглашении тайны Йонохской печати. Поскольку дело касалось государственных секретов и даже в какой-то мере репутации самого Короля, клятва была особенная: нарушивший ее обрекал себя на медленную, мучительную смерть.

Хвала Магистрам, Тетла Брикас оказался весьма впечатлительным человеком: когда я в красках расписывал ему, как выглядит тело клятвопреступника примерно за неделю до похорон, он потерял сознание. Мы могли не сомневаться: он будет молчать.

Некоторое время сэр Кофа потратил на то, чтобы собрать остальные волшебные вещицы. Садовников сначала припугнули перспективой провести пару лет в Холоми за хранение волшебных талисманов в домашних условиях, а потом отпустили восвояси и даже выплатили компенсацию: когда занимаешься делом, в ходе которого никто не пострадал, надо постараться, чтобы и наказанных не было. В Ехо принято считать, что судьба не любит несправедливости и может отомстить излишне строгому служителю закона.

Теперь Йонохская печать хранилась в нашем сейфе, как и прочие магические предметы, конфискованные у кладоискателей. По этому поводу мы с коллегами держали совет, в результате которого набрались наглости и объявили, что волшебные вещи являются, можно сказать, орудиями нашего труда, поэтому логично оставить их в арсенале Тайного Сыска, а не передавать на хранение в какой-нибудь музей, откуда их, кстати сказать, рано или поздно сопрут предприимчивые охотники за чудесами.

Король, как человек рассудительный и, что еще более важно, достаточно равнодушный к чужим делам, тут же с нами согласился.

Разумеется, при жизни Великого Магистра Нуфлина Мони Маха сей стратегический финт ушами нам бы вряд ли удался. Покойный глава Ордена Семилистника с величайшим удовольствием наложил бы лапу на все сокровища Мира: волшебные они там или нет — это уже дело десятое. Но эпоха Нуфлина миновала безвозвратно. В отсутствие начальства всеми делами в Ордене негласно заправляли женщины Семилистника, а их предводительница леди Сотофа Ханемер лишь нетерпеливо отмахнулась от меня, когда я вежливо осведомился, не претендует ли она на обладание вышеупомянутыми магическими талисманами. Леди Сотофа — слишком могущественное существо, чтобы всерьез интересоваться волшебными побрякушками, к тому же, насколько я могу догадываться, Сотофу, как и ее старинного дружка Джуффина, интересуют лишь такие области тайных знаний, где магические вещицы, даже самые могущественные, совершенно бесполезны.

Итак, Йонохская печать лежала в сейфе, ключи от которого сейчас хранились у меня; через три дня я передам их Мелифаро, поскольку придет его очередь усаживаться в кресло начальника.

Эта грешная печать стала самым сильным искушением в моей жизни. Разумеется, я не нуждался ни в улучшении жилищных условий, ни в увеличении своего банковского счета, ни в титулах, ни в невестах из королевских семей. Даже внешность менять было ни к чему: Меламори моя рожа вполне устраивает, да и многие другие леди поглядывают на меня с нескрываемым интересом: такой тип внешности, как у меня, считается в Угуланде чуть ли не эталоном мужской красоты. А ведь пока я жил дома, форма моего носа и разрез глаз приводили в экстаз разве что старушку соседку, да и то лишь потому, что я был похож на кого-то из героев ее юношеских романов.

Одним словом, я не нуждался в услугах Йонохской печати для повышения качества жизни: что-что, а жизнь у меня и без того удалась — дальше некуда. Не стал бы я просить и могущества — этого добра у меня, честно говоря, было больше, чем требовалось. Не было у меня и планов радикального изменения мироустройства, этот прекрасный Мир вполне устраивал меня таким, каков он есть, поскольку лучше все равно невозможно. Уж мне-то, хвала Магистрам, было с чем сравнивать…

Честно говоря, Йонохская печать требовалась мне только для того, чтобы найти Джуффина и помочь ему вернуться домой. Эта идея занимала в моем сознании почетную должность навязчивой.