Лабиринт Мёнина - Макс Фрай

Девочке «игра», однако, не понравилась. Она была нормальным, веселым, привязчивым ребенком, очень любила маму, папу, братиков, соседей, кошек и воробьев.

Поутру маленькая горгона проснулась с твердой уверенностью: она одна виновата во всем, что случилось. Злая женщина из сна поцеловала ее в глаза, и теперь все, на кого она посмотрит, превращается в камень.

С логикой у девчушки все было в полном порядке, надо отдать ей должное. Впрочем, она еще раз проверила свое утверждение: вышла на улицу и бродила по мертвому селению, пока не увидела стайку лесных пичужек, деловито объедающих ягодный куст. Девочка довольно долго разглядывала птиц, и все было в полном порядке, пока одна из птичек не уставилась на нее темными блестящими бусинами глаз. Легкое пушистое тельце тут же превратилось в бессмысленную безделушку из желтого камня, а маленькая горгона с ревом побежала домой. Теперь у нее не осталось ни сомнений, ни надежды.

«Я никуда отсюда не выйду. Буду сидеть здесь, пока не умру, — твердо заявила она. — Я стараюсь ничего не кушать, и когда я скоро умру, никто-никто больше не станет камушком».

Мы с Нумминорихом растерянно переглянулись. «Скоро умру», понимаете ли… Дети иногда кажутся жестокими, потому что мыслят ясно и называют вещи своими именами.

В сущности, малышка была совершенно права, приговорив себя к смертной казни через сидение в погребе. Но, к счастью, в Соединенном Королевстве давным-давно отменили смертную казнь. И мы, как служители закона, были просто обязаны придумать какой-нибудь менее кровавый выход из положения.

«Умирать тебе не нужно, — наконец сказал я. — Достаточно просто завязать глазки платком. У тебя есть платок? Только не прозрачный. А потом мы с тобой поедем к доктору, он тебя вылечит, и все станет как раньше».

Девочка озадаченно молчала. Очевидно, такой простой вариант не приходил ей в голову.

«Здесь есть мамин передник, — наконец сказала она. — Возьмите меня к доктору. Только не ругайте меня, хорошо? А то я опять буду плакать, а папа говорил, что плакать перед чужими стыдно».

Стыдно ей, видите ли…

Она наконец вышла. Белокурая девчушка с острыми локотками и трогательными веснушками на облупленном носике. Впрочем, кроме кончика носа, нам тогда почти ничего не удалось разглядеть: наша маленькая приятельница аккуратно сложила материн передник в несколько слоев и обмотала им не только глаза — полголовы!

Она доверчиво взяла меня за руку, другую лапку сунула Нумминориху и взвизгнула восторженно, ощутив наши пожатия: «Не превратились, не превратились!»

Я сдал ее на руки леди Сотофе Ханемер. Решил: пусть женщины Ордена Семилистника разбираются с маленькой горгоной и со «злой доброй тетей» из ее сна заодно. Я был уверен, что у Сотофы куда больше шансов на успешное завершение этого дела, чем у меня. Да и девчушку в хорошие руки (самые лучшие руки в Соединенном Королевстве) пристроил.

На прощание я подарил малышке солнцезащитные очки, которые несколько лет провалялись у меня дома в качестве бесполезного сувенира с «исторической родины». В Ехо темные очки никто не носит, а я стараюсь не очень выделяться в толпе: у меня и без того та еще репутация…

По дороге к резиденции Ордена Семилистника я свернул на рынок и купил там толстую индюшку, явно предназначенную на убой. С девочкой мы договорились так: она наденет очки под присмотром леди Сотофы и попробует посмотреть на птицу. Если индюшка окаменеет — что ж, это ничем не хуже, чем быть зажаренной. А если с ней все будет в порядке, значит, моя маленькая подружка может продолжать смотреть на мир — через зеленоватые стекла очков он тоже выглядит неплохо.

Через час леди Сотофа великодушно прислала мне зов и сообщила, что эксперимент с индюшкой увенчался полным успехом. Правда, насколько мне известно, «женщину из радужного облака», истинную виновницу происшествия, ведьмы Семилистника пока не обнаружили. Поэтому в подвалах Иафаха теперь хранится огромная партия темных очков: на всякий случай.

Я отвернулся от полки с отчетами, но пестрые этикетки, надписанные моей собственной рукой, все еще плясали перед глазами: «Голомский кисель», «Человек без проблем», «Наездник громового аромата», «Гобелен королевы Вельхут», «Йонохская печать»…

Вот-вот. Надо быть честным с собой: именно Йонохская печать и не давала мне покоя. Опаснейшая штуковина. Но и полезной может быть, как никакая другая волшебная вещь. Свойства ее способны свести с ума человека, отягощенного избытком воображения.

Можно записать на бумаге все, что взбредет в голову, например: «Сэр Шурф Лонли-Локли становится куманским халифом», или: «Сэр Мелифаро превращается в юную леди», или даже: «Сэр Кофа Йох садится на диету» … — да какая, к черту, разница, написать можно все что угодно, любую чушь! Но если тот, о ком идет речь, распишется на бумаге и поставит сверху эту грешную печать, все написанное сбудется в ближайшие же дни.

Поначалу я удивлялся: как вообще мог уцелеть мир, в котором существует столь опасный предмет?! Немного поразмыслив, понял: все дело в подписи. Подпись должна быть поставлена добровольно, в здравом уме и твердой памяти, в противном случае волшебство не подействует. Поэтому владелец печати может, по большей части, лишь желать всяческих земных и неземных благ себе, любимому, а от таких пожеланий мир, как правило, не переворачивается.

Конечно, если бы Йонохская печать в свое время попала в руки моего старого приятеля Лойсо Пондохвы или одного из его коллег, Миру пришлось бы несладко. Но мудрая судьба позаботилась, чтобы все эти годы печать пребывала в забвении. О ней даже легенд почти не рассказывали. Было несколько упоминаний в Королевских архивах, но не все древние записи принимают на веру. А сама волшебная вещица хранилась в одном из сундуков, которые были зарыты на заднем дворе безымянных развалин на окраине Левобережья.

Она бы покоилась под землей еще Магистры знают сколько столетий, если бы Его Величеству Гуригу в начале этого года не пришла блажь привести в порядок столичные окраины. Живописные руины, которые простые любители пеших прогулок с любимыми девушками, вроде меня, считают отличными декорациями для задушевных бесед и первых поцелуев, были сочтены чуть ли не национальным позором и ликвидированы в фантастически сжатые сроки (подозреваю, что без Черной магии тут не обошлось).

В начале лета на месте загубленных исторических достопримечательностей уже начали спешно разбивать парки, что, признаться, почти примирило меня с этой варварской акцией. Я считаю, что в идеальном городе парков должно быть больше, чем жилых кварталов, и если так пойдет дальше, Ехо скоро будет отвечать этому требованию.