Быть Героем - Александр Николаевич Романчиков

и стены его, выложенные из камня, растопили снег, обнажив голую землю. Видимо, внутри здания царила неимоверная жара, как и полагается для любой кузни.

Волна раскаленного воздуха хлынула Паше прямо в лицо, когда перед ним отворили дверь. Судя по невзрачному виду, слабой мускулатуре и юному возрасту, дверь открыл обычный помощник, а не подмастерье.

– Здравствуйте, добрые люди, – слегка поклонившись, поздоровался юноша, – Что вы ищете?

– Тут ли работает славный мастер Олаф? – на поклон Павел не ответил, так как решил считать себя весьма и весьма родовитым.

– Да, здесь, – ответил тот.

– Впустишь ли ты нас в дом? – Паше надоело переминаться с ноги на ногу, стоя в пороге, а юнец отчего-то не спешил проявить гостеприимность.

Но стоило Павлу сказать последнюю фразу, как незадачливый помощник кузнеца едва ли не стал пунцовым, на лице его отразилось сильнейшее смятение, проступающее даже через слой черной сажи и пыли. Паша понял, что юнец попросту забыл о том, что вести долгие беседы, держа гостей на пороге, не принято. Он мигом отскочил от дверей, и, в услужливом поклоне, пропустил гостей внутрь.

– Мастер Олаф сейчас работает в кузне, – не поднимая глаз, сказал помощник кузнеца, – Я провожу вас в гостевую.

Юноша сопроводил гостей в небольшую, но чистую комнату, в которой, должно быть, Олаф принимал важных заказчиков. На столе он поставил три кружки и кувшин с хмелем. Кроме не большого стола и треногих табуретов в комнате ничего и не было. Окно, затянутое бычьим пузырем, пропускало мало света, однако его хватало, чтобы осветить небольшую комнату.

Ждать пришлось недолго, вскоре в комнату вошел огромный детина в кожаном фартуке на голый торс. Руки его и лицо были черны от сажи, а брови, борода и усы опалены жаром горна. Но даже под такой маской не могла укрыться природная, северная красота кузнеца. Бугристые, мощные руки свидетельствовали о его незаурядной силе, скрывалась сила и в глубоких, голубых глазах.

Не церемонясь, он плюхнулся на один из табуретов, налил себе хмеля в кружку и залпом ее осушил. Довольно крякнув, он все-таки представился:

– Я – Олаф, – на его усах осталась пена, и он ее вытер, – Лучший кузнец в окрестностях. Что вам понадобилось?

– Мы наслышаны о твоем искусстве, – Паша решил, что похвалить кузнеца будет не лишним, – Однако, нам всего-то и нужно, что подковать лошадей.

– Хорошо, это легкая работа, с ней справится мой подмастерье.

Паша чуть приподнял брови, понимая, что к нему относятся пренебрежительно, раз поручают работу подмастерью. Но спорить он не стал, лишь добавил:

– А так же нам нужно копье и наконечники для стрел.

– Все оружие, которое я кую, выкупает Свенельд. Его лавка здесь рядом. У него вы найдете все, что вам нужно, – ответил Олаф, поднимаясь с табурета.

– Что ж, когда нам вернуться за лошадями? – спросил Паша, понимая, что разговор окончен.

– Сколько лошадей?

– Четыре.

– К вечеру приходите.

На этом они распрощались, а кузнец не взял с заказчиков даже предоплаты. Оставив лошадей на попечение все того же юного помощника, Паша и Мигэль ушли, так и не увидев подмастерье, который должен был бы подковать их скакунов.

Обойдя кузню, они вышли к оружейной лавке Свенельда. Очевидно, что здание было не только торговым, но и жилым. На каменном фундаменте возвышались деревянные стены, а кровля, в отличие от большинства домов, покрытых сеном, тут была из глиняной черепицы. Над дверью красовалась вывеска, изображающая воина, просто обвешанного различным оружием. Этот самый воин, очевидно, сразил уже немало слабо вооружённых врагов, а последнего он бил прямо на вывеске.

«Хорошая реклама»: подумал Паша и вошел внутрь, так как дверь была не заперта. В нос ударил сильный запах дубленой кожи смешанный с запахом еды. Время было обедненное, и вполне вероятно, что хозяин лавки решил трапезничать в этот самый момент.

Будто из-под пола перед гостями явился ключник. Довольно старый мужчина, лет шестидесяти на вид, он был сильно сгорблен, к тому же напрочь лишен зубов, отчего его речь походила на пустое хлопанье губами.

– Лавка сейчас не работает, – заявил он, – вы можете подождать в комнате для гостей.

– Хорошо, – легко согласился Паша.

У него было желание поговорить с Мигэлем наедине. Поговорить насчет Ясмины, чтобы решить, чью сторону примет эльф. А то, что с Ясминой вскоре придется расстаться, и, возможно, не очень мирно, Паша знал, будто это знание кто-то вложил в его голову.

Ключник, сильно шаркая ногами и позвякивая связкой ключей, провел их в комнату, освещенную неясным светом слюдяного окна. Одна из стен прилегала к печи, а потому в комнате было тепло. Оставив гостей наедине, ключник куда-то скрылся. Проводя его взглядом, Паша был готов поклясться, что выглядит ключник не таким дряхлым, каким старается показаться. Этот факт заинтересовал Павла, но выяснять в чем дело он не стал.

– Слушай, Мигэль, а ты не замечал ничего странного за Ясминой в последнее время? – как бы невзначай спросил Павел.

Однако тон никак не облегчил содержания вопроса. Возлюбленная была больной темой для Мигэля, и все чаще, в любых спорах он становился на ее сторону, принимал ее позицию. Паша это чувствовал и понимал, что вскоре может остаться и вовсе без спутников. И теперь, когда он наконец-то нашел время выяснить, кто за кого и зачем, давать заднюю он не собирался. Ему не очень хотелось иметь рядом потенциальных предателей, а потому лучше решить все заранее.

– Нет, – коротко ответил Мигэль, тщательно скрывая волнение, – А в чем дело?

– Пока ни в чем, однако, меня одолевают странные предчувствия, – Паша оперся о стену, – Она будто ненавидит Велимудра, хотя и считает его легендой. Мне кажется, она не искренна с нами. Сам вспомни, как мы с нею встретились.

– Когда мы встретились, мы еще совсем не знали друг друга, а теперь я в ней уверен, – отрезал Мигэль, явно заводясь.

– Постой, я же не говорю, что завтра она воткнет тебе кинжал в спину, – попытался остудить эльфа Павел, – Просто она чего-то не договаривает. Я хотел бы быть уверен, что она не служит тому, кто завтра может оказаться нашим врагом, и она не встанет против нас.

– Пока мы не поссорились, я советую тебе хорошо подумать. Если тебе будет в чем ее обвинить, тогда мы поговорим об этом. А сейчас это пустая клевета! – Мигэль закипал все больше, с трудом контролируя себя.

– Ладно, – согласился Паша, не желая продолжать конфликт.

«Сегодня друзья, завтра враги»: Паша отвлекся от потупившегося в пол Мигэля, и понял, что хороших покупок им сделать не удастся, слишком уж подпортилось настроение.