Слишком много кошмаров - Макс Фрай

Только теперь я узнал толстуху. Гадалка с улицы Жёлтых Камней. Ну надо же. Вот уж кого не ожидал здесь встретить! И совершенно зря. Леди Сотофа сама говорила, что они подружки.

— Спасибо, что не возражали, — сказал я гадалке. И зачем-то добавил: — А у моего друга как раз сегодня сбылся ваш Пророческий сон. Ничего особенного, просто про погоню и человека в жёлтом тюрбане, зато сбылось всё слово в слово. Он был очень рад.

— Что по-настоящему прекрасно в Пророческих снах, — откликнулась гадалка, — никто в них не верит! Ни молодёжь, ни, что самое поразительное, опытные колдуны. В Белый Огонь они почему-то верят, хотя кто его видел, тот Белый Огонь? И в Тёмную сторону, и в Хумгат, где почти никто не бывал, верят безоговорочно. Даже в такую ерунду как Сон Мёнина[24],Красный дым[25],или, скажем, кейифайские приворотные зелья — верят! А в Пророческие сны не верят, и хоть ты тресни. И всякий раз искренне удивляются: гляди-ка, сбылся! Сразу чувствуешь себя единственным человеком в Мире, которому под силу настоящие великие чудеса.

И рассмеялась ещё громче.

Легко всё-таки иметь дело с могущественными ведьмами. Они совершенно не обидчивы. Ничем их не проймёшь — смеются, какую бестактность ни скажи. А то даже страшно подумать, сколько врагов мог бы нажить в их лице балбес вроде меня, который сперва говорит, а уже потом обдумывает сказанное.

— Значит так, сэр Макс, — сказала леди Сотофа. — Времени у нас с тобой мало. А сделать предстоит очень много. Поэтому, во-первых, садись. Во-вторых, немедленно выпей вот эту камру, я её сама варила и очень старалась придать ей тонкий изысканный привкус тлена, как будто половую тряпку в кувшине постирали. Точно такую камру варили в годы моей юности в Кеттари, и без неё мне жизнь не мила. В-третьих, вот кусок пирога. Совсем небольшой, сам видишь. Тебе придётся его съесть, потому что мы с Хайстой больше не можем, а оставлять еду на тарелке — дурная примета. Моя бабка говорила, что от этого погода портится. Я в такую ерунду, конечно, не верю, но зимой с погодой лучше не шутить. Поэтому ешь. И чтобы я больше не слышала ни о каких зелёных бутербродах, ясно тебе? Я — дама впечатлительная. У меня воображение. И нервы. Я же, чего доброго, в обморок упасть могу, пытаясь представить, как ты давишься этой зелёной отравой. И да, в четвёртых. Мне очень интересно, что за предлог ты сочинил, чтобы внезапно напроситься в гости и сожрать мой прекрасный пирог, которого нам самим мало… Да ешь ты, ешь! Шуток не понимаешь?

— Понимаю, — с набитым ртом сказал я. — Иногда. И не все. И вообще я стесняюсь.

— Меня? — изумилась леди Сотофа. — Ты что, опять за старое взялся? А ну прекращай немедленно!

— Я не вас стесняюсь, а леди Хайсту. Между прочим, имею полное право, я её всего второй раз в жизни вижу. И ещё глупостей ей наговорил…

— Глупостей — это как раз очень хорошо, — успокоила меня леди Сотофа. — Затем мы тебя и позвали, чтобы ты нас глупостями развлекал. Но подозреваю, всё, что ты можешь для нас сделать — это поставить на стол свой грязный сапог. Заранее благодарна тебе за изобретательность, но это, пожалуй, всё-таки лишнее. И не так смешно, как ты наверное себе представлял, когда тащил его через весь город… Тёмным путём, я понимаю. Но всё равно ведь тащил!

— На самом деле, сапог — это и есть вопрос, — сказал я. — Штука в том, что он измазан в каком-то странном порошке. Нумминорих утверждает, что никогда прежде не слышал этот запах. Джуффин говорит, что впервые в жизни видит подобную ерунду. Сэр Шурф не нашёл в вашей знаменитой библиотеке ни единого упоминания о чём-то подобном. Я тоже ничего не знаю, но это как раз нормально, потому что я никогда не знаю вообще ничего. Однако — внимание! Почему-то для создания этой неведомой фигни применили семьдесят восьмую ступень Белой магии. И — ещё раз почему-то — следы этого порошка мы обнаружили в тех самых местах, где валялись обезумевшие от страха сновидцы. Вы же о них уже знаете?

— Знаю, — кивнула леди Сотофа. — Рада, что тебе удалось их спасти. Ужасно глупо, конечно, что ты до сих пор не умеешь выстраивать защиту и сразу со всеми потрохами влипаешь в чужое страдание. Я бы тебя первые сто лет только ставить щиты и учила, а уже потом — всему остальному. Но ничего не поделаешь, мальчишек я в ученики не беру, а значит и решать не мне. Зато про порошок интересная новость. Ну-ка покажи свой сапог.

Взяла его и сама водрузила на стол. А ведь только что просила меня этого не делать.

— Ладно, по крайней мере, я тебя покормила, — наконец сказала она. — Хоть какой-то прок от твоего визита, сэр Макс. Жаль тебя огорчать, ноя тоже понятия не имею, что это за порошок.

— Правда, что ли, не знаешь? — насмешливо спросила леди Хайста, всё это время слушавшая нас со снисходительной улыбкой. — Это же просто Кель-круальшат. Было бы из-за чего шум поднимать.

Всё-таки я очень везучий — по большому счёту. То есть, бутерброды у меня ухитряются падать маслом вниз, даже когда никаким маслом их отродясь не мазали. И все колючие кусты, если что, мои — вот как сегодня. Зато когда мне что-то нужно позарез, судьба моя, немного меня помучив, внезапно меняется в лице, виновато бормочет: «Сразу надо было сказать, что это серьёзно», — и устраивает всё наилучшим образом. Например, вовремя приводит в беседку леди Сотофы её подружку, возможно, единственного во всём Мире эксперта по интересующему меня вопросу. Ну или одного из немногих. Главное, что приводит. Такая она у меня молодец.

— Что за Кель-круальшат? — нахмурилась леди Сотофа. — И как, интересно, я могу о нём не знать, если ты…

— Вот и мне интересно, почему ты не в курсе, — усмехнулась толстуха. — Впрочем, ты немного потеряла. На мой взгляд, порошок Кель-круальшат — самое бессмысленное из всех волшебных зелий, кроме, разве что, пилюль, избавляющих от пристрастия к табаку, и благовоний, внушающих уверенность, будто все вокруг гораздо глупее тебя.

— Да что же это такое?

— Приманка для тех, кто видит нас во сне.

У меня даже в глазах потемнело, когда она это сказала. Приманка, значит. Допрыгались. Умысел всё-таки налицо. А мне так нравилось думать, что студент Еппа Буобли, запугивавший спящих недобрыми предсказаниями — единственный злой дурак на всё Соединённое Королевство!

Выходит, не единственный.

С другой стороны, это даже хорошо. Если наших сновидцев пугали нарочно, значит ничего пророческого в их кошмарах нет. Апокалипсис отменяется. При условии, что его не устрою я сам, окончательно разочаровавшись в человечестве.

Но это всё-таки вряд ли. Я отходчивый. И ленивый.

— Приманка для тех, кто видит нас во сне, — задумчиво повторила леди Сотофа. — Слушай, но зачем их вообще куда-то приманивать? Кому такое в голову пришло?