Марш Обреченных. Финал - Вадим Климовской

Шост упрямо отгонял предательские мысли и тащил за себя и за ослабевшую Оливию, лямки плаща. Девчонки менялись очень часто, сил практически не осталось, а впереди… а впереди мрачная неизвестность.

А тем временем ищейки Марьяна брали след беглецов…

— Все я больше не могу! Хватит! — он выпустил плащ из рук и, полубесчувственное тело Себастьяна грохнулось с его стороны наземь. Оливия вместе с плащом и грузом подкосилась сперва на коленки, а затем и вовсе растянулась на холодной земле.

Они тащили носилки добрых три часа, потом отдохнули минут десять-пятнадцать, и снова взялись за ношу, после чего остановки стали частыми, а путь отрывистым. Силы таяли безвозвратно. На магию полный запрет! На помощь извне — глупо надеяться. На двадцатом привале Шост затравлено огляделся на мрачно-однообразный пейзаж. С одной стороны: Улья Грез, с другой — подернутая серой пеленой чаща удаляющегося с каждыми шажками Эльфрана. Ни эльфийских патрулей, ни чудовищного сопровождения крабообразных тварей — ничего. Полное затишье и одиночество. Наверняка округа затаилась и выжидает? Шост критически попробовал отогнать пораженческие мысли, заставляя себя думать только на положительный результат. На спасение.

И вот, в тот самый момент, когда они напрочь выбились из сил, а господин Себастьян не удосуживался прийти в себя, Шост что-то заметил впереди? С чем незамедлительно решил разобраться.

— Ты куда это? — с открытой тревогой окликнула его Ирвин, когда увидела, что подмастер резво подвелся и, всматриваясь вперед, осторожно, словно крадучись, заскакал на замеченную им одним цель.

— Я сейчас, — отмахнулся он.

Ирвин и Оливия лишь провожали его настороженными взорами: ну что он еще вздумал? Ну, чего поперся в туман? Благо хоть не к Ульям, а вперед, в разведку.

Коренастая фигурка подмастера растворялась в бледно-фиолетовых, низких клубах и испарениях, стекающих от недр Грез. Что он там хотел увидеть? И без того увидели. Ну, пускай не сразу, а через полчаса, час, когда смогли б дотащить тяжеленную ношу.

У-у-у-у-г-г-г-р-р-р-рррр!

Подозрительно знакомый вой заставил судорожно вздрогнуть.

— Ир… Ирвин… — Оливия тщилась выдавить из себя хоть словцо, — куда там!

Темнотища наступала на край Грез семимильными шажищами, охватывая трехсотмильный массив проклятого места плотным коконом мрака. Если с правой стороны, где остался позади неприступный Эльфран выделялись фрагменты ровной равнины и пастбища с травой, а на чернильном небосклоне — жемчужные россыпи звезд, то слева — тяжелая темень, подернутая серо-фиолетовой мутью и как прежде: клочья балансирующего по ветру тумана. Вот так и продолжалось третий год подряд: справа — Зорган, а слева — Призрачный мир. А если быть более точным, решетчатое окошечко в мир холода и нежити, и с которого по предумышленному обстоятельству проскользнуло полчище разной нечисти. Приютившей и облюбовавшей на пологой равнине место возле самого Эль-Фарона, на границе Серой Плеши и Василисковых холмов, еще одного искусственного зверинца. И даже сейчас, Оливия Хорвут и Ирвин Альвинская с затаенной опаской и отчетливостью слышали, как в предполосе Улей снова продолжались вкрадчивые преследования, а следом, дотошно-надоедливое: тук-тук-тук-тук-тук-тук… Коготков. Вот сучьи гады, преследуют!

— Ир… Ирвин!

— Да слышу я, слышу. Тащатся за нами, паскуды! — Губы Ирвин давно пересохли, наверное, оттого, что страстно хотелось глотка воды, а может еще оттого, что уж больно долго Шост не возвращается.

Она мельком зыркнула вперед: не было еще их предводителя. А этот… Ирвин скосила на распластанного на носилках полуэльфа все никак не умудрялся очухаться. И долго его еще тащить на своем горбу? Тяжелый же гад какой! И почему сразу не бросили? Подумаешь, нашли бы остроухие и что с того? Он же наполовину эльф, договорились бы как-нибудь. А сейчас какой от него прок, что бы ни говорил Шост, а лишний груз на плечах — это во вред здоровью.

У-у-у-у-г-г-г-р-р-р-рррр!

Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук!

Хаотический топот коготков на рубеже видимости.

Цепкие пальчики Оливии впиваются ей в плечо, жалкое всхлипывание напарницы.

Держаться! Держаться! И еще раз — держаться!

Быстрый топот сапог — это наконец-то возвращается с разведки мужественный Шост. Горящие глазенки. Ну что там?!

— Болота! Болота с лозняком и камышами. — Он дышит отрывисто и запыхано. Весь измотанный, изголодавший и напряженный. — Болота…

— А эти?.. — Ирвин кивает в клубы блуждающего пара: — снова за нами плетутся.

Шост махает рукой — мол, пускай себе плетутся.

— Давай, тащим его к лозняку, и уже там решим как дальше.

О боги, снова тянуть этого выродка на своих плечах, нет, нехай тащит Оливия, она хоть немного успела передохнуть.

Храмовник отцепил скрученную страхом баронскую дочку от плеча Ирвин и указал кивком на носилки.

— Берись! Недалеко осталось.

Оливия затравлено сглотнула, но повиновалась.

И опять нагрузки. Опять медленное сование по равнине. Где ж те проклятущие болота? Скоро они?

Полчаса… Час…

Темнота обступила окраину гремучего логова, застилая беспросветным полотном. Скрывая ужасную действительность от людских глаз. Хоть, кто имел желание заглядывать под тот занавес? Воочию любоваться на прелести потустороннего мира?

Явно уж никто.

— Я вижу! Вижу лозняк и болота! Недалеко осталось! — Закричала, обрадовано Ирвин, шагавшая на три шага впереди плетущегося отряда. И столько радости, будто основной задачей являлось добраться до прибрежных зарослей затянутого тиной болота.

И откуда только берутся силы? Они втроем схватились за края плаща как ужаленные и потянули с удвоенным рвением, дергая и рвя ткань. Ноги полукровки подскакивали на кочках, оставляя небольшие борозды, но кто о том переживался, когда на ровном участке пути внезапно встречается слабое спасительное укрытие. Возможность переждать и пересидеть ночь. Забыть на короткий момент о ненасытных монстрах и вездесущих эльфийских карателей. Ноги бежали сами собой. Мышцы работали помимо воли, а в голове звенела одна и та же четкая мысль — добраться до густого частокола болотной травы.

И они добрались!

А, добравшись, втроем рухнули на холодную влажную землю. Первым очнулся от запала Шост, подтянул под себя ноги и огляделся. Глубокая ночь. Ночь в Ульях Грез. Незавидное времяпровождение. Но лучше так, чем в казематах долгоживущих.

Там, где болота упирались во владения Улей стелился все тот же фиолетовый сумбур с ночными страхами, а ближе к берегу, что выступал на их пути — росли полутораметровые камыши с редким лозняком по краям, который если обходить, то следовало сначала забирать на полкилометра вправо к далекому Эльфрану. Естественно это не реально, как Шост, так и девчонки решили укрыться на оставшуюся ночь в чащах болота, там, где если и будут их искать, то долго и упорно.