Враг невидим - Юлия Федотова

Зато бывшие сотрудники имелись, целых трое. Он добросовестно навестил их всех.

Первой оказалась милейшая престарелая дама в простом клетчатом платье и белом кружевном чепце. Вид у неё был самый что ни на есть сельский и домашний, однако, ещё в недавнем прошлом она преподавала словесность вместо Огастеса Гаффина. Могла бы и дальше преподавать, но купила очаровательный домик в деревне и захотела на покой, к фиалкам, вязанию и любимым книгам, так что ни о какой обиде и речи не шло.

Узнав, что попала в число подозреваемых в убийстве, старая учительница долго смеялась, но кажется, ей это даже польстило. «Вы правильно поступаете, проявляя бдительность, молодой человек, — сказала она. — Как-то в молодости я собственными глазами наблюдала очень, очень старую женщину, одержимую блуждающим духом. Она уже не передвигалась без посторонней помощи и была так слаба, что с трудом доносила до рта полную ложку. Но в те моменты, когда угнездившийся в ней дух принимался буйствовать, её не могли удержать на месте несколько сильных мужчин; она гнула железные прутья клетки голыми руками, швырялась тяжёлой мебелью и выносила запертые двери вместе с косяком. Чтобы провести обряд изгнания, её сонную спустили в глубокий погреб и оставили там, убрав лестницу. Колдун читал заклинания, склонившись над ямой, а несчастная бесновалась внизу, подпрыгивала так высоко, что в какой-то момент едва не отхватила ему нос вставными зубами. Так что и нас, старую гвардию, рано списывать со счетов!» — подытожила профессор Мак Кеннелл с большим апломбом и тут же предоставила надёжные алиби на три последних эпизода. Потом, очень некстати, процитировала из Вергилия: «Eхоriare ultor»,[17] и на литературной почве Веттели застрял у неё ещё на целый час и просидел бы ещё дольше, если бы не вспомнил о деле. Хозяйка отпустила его неохотно, взяв обещание, что освободившись, он непременно её навестит и мистера Коулмана приведёт с собой. «Мы столько лет проработали вместе, а я даже не подозревала, что этот человек — такой ценитель древней поэзии! Кто бы мог подумать!» О том, что «этот человек» — на самом деле гоблин, Веттели счёл нужным умолчать.

Не без сожаления покинув гостеприимный домик профессора Мак Кенелл, он направился дальше, к жилищу отставной классной наставницы девочек. Дверь отворила молодая, весёлая женщина в фартуке, перепачканном мукой. Из-за её спины остро пахнуло ванилью, донеслись многоголосые детские вопли.

— Убийства?! Ах, добрые боги, думаете, у меня есть время на такую ерунду?! Вот женитесь, вот случится у вас тройня — тогда вы меня поймёте! Где я была утром в последний понедельник? А где я была? Дома, кажется. Кто может подтвердить? И правда — кто? А! Доктор Милвертон подтвердит! Я пригласила его рано утром, потому что у Реджинальда приключился понос из-за фикуса. Вас ведь тоже зовут Реджинальд, да? Вы в детстве случайно не объедали комнатные цветы? Нет? Вы уверены? Странно, в кого он такой? Хуже нашей козы, честное слово! Я вдруг подумала, может, это как-то связано с именем? Но если вы утверждаете, что цветов не ели… Как? Уже уходите? А чай? А булочку с повидлом? За здоровье вашего тёзки! Кушайте, кушайте, вы такой худенький! Не то что наш Реджи…

После кофе и пирожных мисс Мак Кеннелл чай с булочкой за здоровье тёзки пошёл плохо, но отказать было неудобно. «Если меня и в следующем доме станут кормить, я лопну», — подумал Веттели с тревогой.

Но в доме одного из предшественников Токслея, уволенного три года назад за нерадивость и сквернословие, его подстерегала иного рода опасность.

Обшарпанное строение, больше похожее на сарай, ютилось на дальнем краю деревни. Веттели его прежде не замечал и был неприятно удивлён, обнаружив в ухоженном как игрушка Гринторпе убогую лачугу, рождающую воспоминания о трущобах Махаджанапади. Там бы ей было самое место, здесь она казалась до отвращения чужеродной, вроде нарыва или ещё какой болячки. Вдобавок, стоило Веттели ступить на крыльцо, провалилась одна из досок — чудом не распорол ногу об острые обломки, но штанина пострадала сильно, обычно такие дыры уже не зашивают.

Не дождавшись ответа на стук, он с досадой толкнул покосившуюся дверь и без приглашения шагнул через порог. Миновав полутёмный коридор (сверху упало что-то твёрдое, больно стукнуло по голове), очутился в неопрятном помещении. Судя по обстановке, оно служило обитателю дома и кухней, и спальней, и столовой, и даже ванной — соответствующая бело-рыжая ёмкость стояла в дальнем углу, из прозеленевшего крана мерно капала вода. Воняло. На разобранной, сто лет не стираной постели валялись вперемешку нижнее бельё, грязные носки, сапог и пустая винная бутылка. Полные бутылки в количестве трёх штук, и ещё одна початая, стояли в ряд на непокрытом столе, среди размётанной колоды карт.

За столом сидели двое.

Первый — хозяин этого, с позволения сказать, дома — небрежно одетый, рано обрюзгший мужчина лет тридцати пяти, а может младше, с лицом правильным от природы, но изуродованном дурной жизнью. Был он пьян, несмотря на относительно ранний час, но до того состояния, когда теряют последние остатки разума и бревном валятся под стол, ещё не дошёл. Сидел, развалившись, так что из-под расстёгнутой рубахи выглядывал волосатый живот, шумно прихлёбывал из стакана, вращал мутными глазами и оживлённо рассказывал о какой-то бабе из города. Что именно рассказывал — повторять не будем. За годы службы Веттели всякого понаслышался от солдат, но даже ему стало стыдно.

Второй… Вот со вторым оказалось сложнее. Его вообще не было видно. Под ним был выдвинут стул, перед ним стоял почти пустой стакан и веером, рубашками кверху, лежали карты, к нему обращался хозяин, называя его «слышь, приятель», но вместо него была пустота.

Веттели решил взглянуть на таинственного собеседника с другой стороны, но там не существовало ни стола с бутылками, ни захламлённого помещения, ни всей деревни — только ветер посвистывал меж холмами, и развесёлая плясовая мелодия лилась откуда-то из-под земли. Он поспешил вернуться, пока его не заметили и не открыли стрельбу.

Но со своей стороны его тоже не спешили замечать, хозяин был слишком увлечён беседой с невидимым собутыльником, чтобы обращать внимание на других гостей. «Это просто белая горячка и ничего больше», — успокаивающе сказал себе Веттели, пытаясь найти приемлемое, бытовое объяснения происходящему. А то его не покидало скверное ощущение, будто бывший школьный учитель прямо у него на глазах проигрывает кому-то свою душу… А может, как раз несвою?

— Мистер Ламберт, — окликнул он хозяина и для усиления эффекта хорошенько тряхнул за плечо. — Где вы были в понедельник утром?