Нора под миром - Марина Казанцева

— Иди сюда, Левински, — пьяно гоготали они. — мы тебе нальём чакушку!

И поливали кислотой окрестное пространство.

— Иди ты к птичке в зобик! — так же пьяно отзывался захмелевший Бойк Левински.

Все хохотали.

Пока внизу шло представление, на совершенно незащищённую вершину высадили экскаватор. Все были абсолютно трезвы и серьёзны.

— Копай давай, копай! — принуждала землеройку Наташа, сидя на ней верхом и старательно тыкая её головкой в землю.

Та лишь бесцельно ползала, беспомощно поводя по сторонам подслеповатыми глазами.

— Сюда, сюда копай! — бегал перед глупым животным сказочник Жучинский и топал слабой ножкой в окаменелую от сухости почву.

— А вот я тебе как тресну по сопатке! — с неиссякаемым азартом рявкнула Грыжа и свалилась прямо на башечку землеройке. И тут же свирепо вцепилась ей в ухо. Землеройка слабо пискнула.

Тут же свалилась и вторая оса.

— Кто мне треснет? Кто это мне треснет? — пыхтела она, стараясь добраться до подружки, которая постоянно всё у неё срисовывала. Но под жвалы всё больше попадалась землеройка.

Живой агрегат под ними дрогнул и начал быстро ввинчиваться в землю.

— Землёй швыряться?! — не поверила глазам своим Абордажь. — Ну, дура!

— Сама дура! — отвечала ослеплённая потоком летящих частиц Грыжа.

— Пошло! — тихо возрадовался Жучинский.

Наездники бдили по склонам площадки. Пока всё шло хорошо.

— Мой фюрер, няньки бьют тревогу! — ворвалась в ставку Гадзила.

— Какие няньки? — недовольно оторвался от карты Кретинакер. — Почему мне мешают думать?

Заключённые умаялись и лишь сидели у земляной стены, с довольным видом поглядывая сквозь решётку. Только замотанная в паутину Казила пыталась что-то пробулькать сквозь верёвки. Никто её не слушал.

— Идите и разберитесь, в чём там дело. — величаво махнул ручкой Кретинакер.

Гадзила вышла, посторонившись, чтобы пропустить прислугу с обедом для фюрера. Ставка будет кушать.

Под прикрытием замотанной в кокон Казилы шла тихая возня. Пленники сначала измотали фюрера своими безобразиями, а потом замолкли, будто бы устали. Тот был счастлив и не смотрел в их сторону.

Сухие сосновые веточки огораживали тесное пространство от потолка до пола. В нём, как в птичьей клетке, сидели заключённые. Мургатый раскачал прутик, и в боковой стене камеры появился вполне приличный лаз. Вот об этом и пыталась тщетно сообщить обмотанная паутиной лейб-кокон — верная идеям фюрера Казила. Только никто её не слушал.

Катька выскользнула меж прутьев, пока фюрер приподнимал крышечки судков и рассматривал, что там.

Коридор не охранялся. Все защитники крепости сосредоточились снаружи. И девочка бросилась бежать по тесным переходам. Как ни странно, она видела в полной темноте. Не слишком хорошо, но и не слишком плохо.

Упрямая землеройка норовила свернуть куда-то в сторону. А десантникам требовалось рыть только вниз. Осы остались наверху, заключив временное перемирие. Они славно повеселились сегодня и надумали пойти чего-нибудь поискать на закусь.

Земля под верхним сухим, почти непроницаемым для дождя слоем, оказалась вполне пригодной для рытья. Но землеройка заартачилась и копала всё время куда-то в сторону.

— Ну давай же, давай! — дёргал её Жучинский. Ноль внимания.

— Вот где они! — закричали сверху.

Наташа поняла, что оборона прорвана. Множество муравьёв заглядывали в широкий лаз.

— Сейчас мы вам, гадам, зададим! — очень храбро, но совершенно безосновательно завопил Жучинский. Обороняться было нечем. Планчик погорел. Они заперты в ловушке. Сейчас двух героев польют муравьиной кислотой и вынесут наружу их обугленные тушки.

Землеройка бешено заворочалась. Она тоже почувствовала угрозу. И принялась рыть новый ход, уже наверх. Наташа с Казявом отступали под её прикрытием.

— Сейчас уйдут! — проорал один муравьиный лев. И прицелился.

— Нельзя! — крикнули ему. Но тот пальнул в азарте. Жучинский завопил. Хитиновая броня его надкрылий задымилась. Он судорожно вцепился в землеройку, а та шла наверх, как меховой экскаватор. Казяв Хитинович висел у неё на заду и быстро возносился. Наташа осталась внизу.

— Платонова, я выбыл из игры! — слабо простонал сказочник.

— Держись, Казяв! — крикнула она. — Я сейчас взлечу следом и унесу тебя!

И тут под её ногами дрогнула и провалилась земля. Небольшая дырка, но её хватило, чтобы проскользнуть. Сверху продолжала сыпаться земля и завалила выход.

Наташа огляделась. Она одна в пустынном коридоре.

Катька пробиралась по каким-то узким переходам. Она понятия не имела, как выбраться из этого лабиринта. Мургатый сказал ей ободряющую весть: Наташа знает, что Катьку похитили муравьиные львы. Судя по донесениям Гадзилы, помощь в самом деле скоро подоспеет. Но Катьке не терпелось вырваться из этого гадюшника.

Заслышав шорохи, она кинулась куда-то вбок и взвизгнула от неожиданности. Обе её ноги в носочках попали в какую-то густую массу с острым и неприятным запахом. Она увязла до колен. А в дверь уже кто-то лез.

Это были обыкновенные рабочие муравьи. Почти безмозглые. Без нервов. Без чувства юмора. Почти роботы.

— В хранилище запасов посторонний. — невыразительно сказал один.

— Эй вы! — почему-то почувствовав страх, крикнула им Катька. — Не подходите ко мне!

— Его нужно обездвижить. — сказал другой.

И они двинулись к девочке, забирая её в клещи.

Наташа мчалась по переходам. Звала Катьку. Ей казалось, что стоит только проникнуть внутрь, как она тут же и наткнётся на ребёнка. Но холмик оказался сплошь изрыт переходами. Куча всяких припасов: мелких гусениц, червячков, мотыльков с обгрызенными крыльями. Возможно, где-то тут лежит парализованная девочка-эльф, подготовленная в пищу. Платонова не допускала мысли, что может вернуться без Катьки. При одной мысли об этом начинало скручивать в желудке. Поэтому продолжала бежать и звать.

Далёкий тонкий крик заставил её подпрыгнуть и завертеться.

— Катя! Катя! — звала Платонова и прислушивалась. Ей показалось, что крик нёсся из одного коридора. Она поспешно бросилась туда.

Второй вскрик, слегка придушенный, но уже ближе. И далее молчание.

Промчавшись ещё немного, Наташа налетела на крупный предмет. Тот с неясным возгласом повалился набок.

— Катя! Катенька! — радовалась Платонова, высвобождая от непонятной липкой массы слегка заторможенную девочку. Та вся была облеплена какой-то дрянью. Особенно трудно было отчищать крылья.