Операция «Аврора» - Дарья Плещеева

— А вот так, — развел руками пристав. — Мы по вашему сигналу пришли туда, вход-выход перекрыли, вызвали мадам Полетаеву, говорим, так, мол, и так, есть сигнал, что у вас скрывается опасный преступник, террорист по фамилии Аничков. Мадам — в хохот. Говорит, он же интеллигентный человек, приват-доцент, а вы его в террористы записываете! Я объясняю, мол, ордер у нас на его задержание, а начальство потом пусть разбирается. Рядились минут пять. Только потом поняли, что бандерша время тянула, а сама сумела каким-то образом этого Аничкова предупредить. Он и ломанулся через чердак на крышу. Мы — за ним. А он скачет как горный козел, да еще стрелять начал…

Пристав прервался, качая головой и дергая себя за ус. Тепляков терпеливо ждал продолжения.

— Вот, — вздохнул полицейский, — а у меня же приказ: живым взять! Ну, думаю, живым не значит не раненым. А то ведь уйдет, обезьяна этакая! Ну, прогнали мы его до лабазов на Гончарной, там крыши пониже пошли, да и у доцента, похоже, патроны кончились. Тут я изловчился и прострелил ему икру. Пришлось потом его до больницы Алексеевской везти, перевязку делать, укол какой-то. В общем, умаялись с доцентом этим, ну и завернули в участок на пару-тройку часиков. Я рассудил, что посреди ночи он все равно никому не нужен будет…

Пристав замолчал и снова схватился за свой длинный ус. А Тепляков не знал, хвалить его или ругаться.

— Спасибо, господа, — наконец вымолвил он. — Сочтемся!.. — и пошел в комнату для задержанных.

Аничков сидел с угрюмым видом на стуле посреди комнаты и смотрел в стену. Именно в стену, а не в зарешеченное окно, за которым уже расцвела пышными красками заря. Левая штанина у доцента была распорота, а голень аккуратно замотана бинтами, сквозь которые все же проступило кровавое пятно. Рана явно беспокоила неудавшегося террориста, и Тепляков решил это использовать при допросе. Но потом вдруг подумал, что подполковнику Голицыну самому хотелось допросить своего «крестника», и отправил за начальством конвойного.

Андрей с минуту внимательно рассматривал арестованного, а тот старательно отводил глаза.

— Ну-с, будем знакомы, господин Аничков, — заговорил Голицын, усаживаясь верхом на другой стул, напротив. — Я — подполковник Голицын. Это ведь вы меня хотели взорвать вместо генерала Сабурова?

— Вы слишком высокого о себе мнения, подполковник, — скривился приват-доцент. — Акция была рассчитана на большой общественный резонанс: Служба охраны сама себя не может защитить! А уж сколько при этом погибло бы сотрудников — неважно.

— Что ж, умно. Вот только цели своей вы не достигли.

— Отчего ж? Газеты уже поместили на первых полосах репортажи, ваш Сабуров занят составлением объяснительных, а думская комиссия по безопасности рассматривает вопрос о кадровой проверке поголовно всех ваших сотрудников на предмет профессионального соответствия. Чего еще желать?

— А вам не приходило в голову, что СОВА тоже не сидит сложа руки? — усмехнулся Голицын. — И что вам и вашим единомышленникам недолго осталось гулять на свободе?

— Это императору осталось жить считанные дни! — покраснев, вдруг выкрикнул Аничков. — И ничто и никто его не спасет от справедливого возмездия! Мы, патриоты России, готовы к жертвам, а вы?

— Ну-ну, знакомые речи. Скоро выучу их наизусть! А лично для вас уже готовится рабочее место на Нерчинских рудниках. Ваш приятель Казаринов все подробно нам рассказал.

— Сволочь и трус!.. А на суде я скажу, что акция — целиком его рук дело. Мое слово против его…

— Э, нет, милейший! Тут как в студенческом общежитии: кто первый встал, того и тапки. Но мы отвлеклись от темы. Давайте-ка поговорим о том, что вы можете сообщить о готовящемся заговоре?

— Ничего! — Аничков вдруг заметно напрягся, быстро хлопнул себя по карманам, потом лицо его вновь расслабилось.

Но теперь насторожился Голицын.

— Обыскивали? — поинтересовался он у присутствовавшего молча на допросе Теплякова.

— Мы — нет. А в полиции у него все отобрали: документы, папиросы, зажигалку, бумажник… Вот пистолет он где-то успел сбросить, когда патроны кончились. Но пристав обещал найти.

— А ну-ка, господин террорист, встаньте! Ноги — на ширину плеч, руки — в стороны.

Тот остался сидеть, будто не слышал. Андрей выждал полминуты, встал, подошел к набычившемуся на стуле Аничкову и сделал быстрое движение рукой. Уклониться приват-доцент не успел и взвыл, схватившись за ухо. Тепляков открыл было рот, но Голицын, словно предчувствуя возражения помощника, предупредительно выставил ладонь.

— Это для того, чтобы вы лучше меня слышали, гражданин Аничков, — медленно и раздельно сказал он. — Повторить команду?

— Не надо… Сволочи! Сатрапы!.. Уй, как больно!.. Ну, давайте, обыскивайте, обнюхивайте, псы цепные!..

— Встать!..

И Аничков встал, и расставил ноги и руки, как было приказано. Голицын тщательно охлопал и ощупал его одежду, особенно полы пальто, и вдруг удовлетворенно хмыкнул.

— Зови кого-нибудь понятыми, Антон.

Тепляков скоро привел двух конвойных и поставил так, чтобы им было видно, что делает подполковник. А Андрей разложил пальто доцента на столе изнанкой вверх и ловко надорвал подкладку с одной стороны. Пошарил там и извлек немного помятую тонкую стопку листков с отпечатанным на пишущей машинке текстом.

При виде находки приват-доцент завыл почти по-волчьи и, не спрашивая разрешения, рухнул обратно на стул.

— Кажется, мы нашли недостающее звено в цепи доказательств, — глубокомысленно изрек Голицын, просмотрев текст. — Полюбуйся, Антон, — протянул Теплякову. — А вы, господа унтер-офицеры, засвидетельствуйте факт нахождения документа особой важности в пальто задержанного гражданина Аничкова. Коротко о содержании документа: это воззвание некоего Союза патриотов России к гражданам империи о том, что из-за попустительства императора и неспособности властей к наведению порядка в государстве произошла трагедия. А именно, убит посол Германской империи во время своего визита в Москву, из-за чего резко обострились отношения между нашими странами. И теперь они оказались в одном шаге от войны! Ну а дальше — призывы к свержению никчемного правительства и безвольного императора…

— Но ведь не было никакого убийства, господин подполковник?! — едва ли не хором возмутились конвойные.

— Правильно. Не было. Но, видимо, планировалось… Я прав, гражданин Аничков?

— Да, — глухо ответил бывший террорист и приват-доцент.

— Может, теперь расскажете все, что знаете об этих готовящихся безобразиях?

— Текст воззвания должен был попасть во все крупные газеты обеих столиц и губернских городов сразу после убийства посла… Как только из Москвы придет известие…