Собрание сочинений в 10 томах. Том 10 - Генри Райдер Хаггард

В этот вечер мы поужинали парной бараниной, это было большое лакомство, и монах отведал его с не меньшим, чем мы, удовольствием: каковы бы ни были его взгляды на убийство живых существ, баранину он любил. Затем мы забрались в шатер и тесно прижались друг к другу, ибо температура была ниже ноля. Старый монах спал крепким сном, но мы с Лео почти всю ночь не смыкали глаз: так не терпелось нам знать, что мы увидим с вершины горы.

На следующее утро, едва рассвело, воспользовавшись благоприятной погодой, монах возвратился в монастырь; мы же сказали, что задержимся на день-другой.

Наконец-то мы остались одни и, не теряя ни мгновения, начали взбираться на вершину. Высотой она была в несколько тысяч футов, с достаточно крутыми склонами, но крепкий снежный наст облегчал подъем, и к полудню мы были уже на самом верху. Вид отсюда открывался великолепный. Под нами простиралась пустыня, за ней тянулся широкий пояс заснеженных гор самых фантастических очертаний: их были сотни и сотни, впереди, справа, слева, насколько хватал взгляд.

— Все как в моем сне, — пробормотал Лео. — Точь-в-точь.

— А где сноп света? — спросил я.

— Я думаю, там. — Он показал на северо-запад.

Задерживаться было опасно, но обратном пути нас могла застичь тьма, поэтому мы начали спускаться и к закату были уже в пещере. Так мы провели последующие четыре дня. Каждое утро совершали утомительный подъем по снежным склонам, а к вечеру соскальзывали и съезжали, что было достаточно для меня утомительно.

На четвертый вечер, не заходя в шатер, Лео уселся у входа в пещеру. Когда я поинтересовался, что он задумал, он нетерпеливо ответил: просто так ему хочется, и я оставил его в покое. Я видел, что он в каком-то странном раздражительном настроении, угнетен тем, что поиски идут так неудачно. К тому же мы оба знали, что не можем оставаться здесь долго, ибо погода может в любой момент перемениться к худшему, и мы не сможем больше подниматься на вершину.

Среди ночи меня вдруг разбудил Лео, он тормошил меня, говоря:

— Пойдем, Хорейс. Я хочу тебе кое-что показать.

Я неохотно вылез из-под меховых одеял. Одеваться не было необходимости, так как спали мы в одежде. Лео вывел меня из пещеры и показал на север. Ночь была очень темна, и далеко-далеко в небе я увидел неяркий свет, похожий на отблеск дальнего пожара.

— Что это, по-твоему? — спросил он, с явным нетерпением ожидая моего ответа.

— По-моему, ничего особого, — сказал я. — Это может быть что угодно. Луна? Нет, ночь безлунная. Рассвет? Нет, солнце не восходит на севере, и рассвет не длится три часа. Скорее похоже на зарево от горящего дома или погребального костра? Но здесь это исключено. Не знаю, что и думать.

— Я предполагаю, что это отражение огня, который мы могли бы видеть, если были бы на вершине, — медленно произнес Лео.

— Но мы не на вершине и не можем взобраться туда в потемках.

— Стало быть, Хорейс, мы должны провести там ночь.

— Если начнется снегопад, — сказал я со смешком, — эта ночь окажется последней в нашей жизни.

— И все же мы должны рискнуть; я, во всяком случае, должен рискнуть. Смотри, свет померк. — Тут он был, несомненно, прав. Тьма стояла кромешная и на земле и в небе.

— Обсудим это завтра, — сказал я и вернулся в шатер, ибо глаза у меня слипались и я отнюдь не был убежден, что видел нечто достойное внимания, но Лео остался сидеть в устье пещеры.

Когда я проснулся на заре, завтрак был уже готов.

— Я должен выйти пораньше, — объяснил Лео.

— В своем ли ты уме? — спросил я. — Как мы можем разбить лагерь на самом верху?

— Не знаю, но я собираюсь идти. Я должен идти, Хорейс.

— А это означает, что идти должны мы оба. А как быть с яком?

— Там, где пройдем мы, пройдет и он.

Мы привязали ремнями шатер и прочную поклажу, куда вошел и немалый запас жареного мяса, на спину животного и тронулись в путь. На этот раз восхождение заняло много времени, нам пришлось обходить снежные склоны, по которым мы прежде поднимались, делая топором зарубки, ибо тяжело груженый як не мог там пройти. Достигнув наконец вершины, мы выкопали яму и разбили в ней свой шатер, обложив его со всех сторон выкопанным снегом. К этому времени уже стало темнеть, мы вместе с яком вошли в шатер, поужинали и начали ждать.

Холод был нестерпимый. На такой высоте ледяное дыхание ветра пронизывало и наши одеяла, и одежды, обжигая тела, словно раскаленное железо. Мы поступили очень предусмотрительно, взяв с собой яка; если бы не тепло, что исходило от его косматых боков, мы оба наверняка погибли бы, шатер нас не спас бы. Несколько часов мы провели в наблюдении; ничего другого, впрочем, нам и не оставалось, ибо сон означал смерть, но не видели ничего, кроме одиночных звезд, и не слышали ничего, ибо в этом ужасающем безмолвии даже ветер бесшумно скользил по снегам. Постепенно я притерпелся к сильному холоду, мои ощущения притупились, глаза начали закрываться, и вдруг Лео воскликнул:

— Смотри, вон там, под красной звездой.

Высоко в небе я увидел тот же самый непонятный свет, что и накануне. Прямо под ним, почти на одном с нами уровне, возвышаясь над вершинами окрестных гор, появилась неяркая огневая завеса; на ее фоне что-то темнело, что именно — мы не могли различить. Между тем огненная завеса стала шире и выше, разгорелась ярче. И только тогда мы разглядели, что перед ней высится огромный каменный столб, увенчанный большой петлей. Мы отчетливо видели его очертания. Это был Знак Жизни.

Знак исчез, огненная завеса опустилась. Затем вспыхнула еще сильнее, чем прежде, вновь замаячила — и тут же скрылась каменная петля. В третий раз завеса вспыхнула более ослепительным, чем любая молния, блеском. Небеса над ней осветились, и через отверстие Знака Жизни, над волнистым морем гор и пустынь, прямо к высокой вершине, где мы лежали, стремительной стрелой помчался сноп света, похожий на луч от маяка или корабельного прожектора. Он окрасил в багровый цвет снег и ударил в наши дикие бледные лица, хотя и справа и слева от нас густел все тот же мрак. Передо мной на снегу лежал компас, я даже видел его стрелку, а чуть поодаль — силуэт белого песца: почуяв еду, он подполз к нам. Сноп света погас так же неожиданно, как и возник. Исчез и Знак Жизни, и огненная завеса, лишь в отдаленном небе еще витал слабый отблеск.

После недолгого молчания Лео сказал:

— Помнишь, Хорейс, как мы лежали на раскачивающейся плите и на меня упала накидка Айши, — слова как будто застревали в его горле, — ив этот миг прощальный луч света показал нам путь к спасению. Я думаю, на этот раз он приветствует нас и показывает, как найти Айшу, с которой мы на время разлучились.