12-я книга. Храм Великой Матери Льдов - Алекс Карр

– Знакомая песня, внучек. Чего только эти обормоты не делают, лишь бы вытащить нас на арену. Неужели они не понимают, что это то же самое, что ссать против ветра? Право слово, глупцы.

– Дед, так ты считаешь, что у гладиаторов нет шансов в бою против черных рыцарей? – Оживился внук и воскликнул – А как же тогда поединок Веридора Мерка против Нейзера Олса? Ведь ты же сам говорил мне, что Нейзер одержал в Доме охотников победу.

Громко рассмеявшись, Хальрик ответил:

– Дорси, мальчик мой дорогой, это ведь был не бой, а так, один лишь выпендрёж. Как и то шоу, которое Верди устроил на площади вместе с Велом. Я видел несколько боёв Рейна и так скажу тебе, внучек, он, конечно, парень шустрый и руки у него растут не из задницы, но до любого черного рыцаря ему ещё расти и расти. Кстати, мальчик мой, ты недооцениваешь графа фрай-Флайермина. Он отличный боец и ему передал свои знания не кто-то, а сам Велимент Мерк. Вот посмотришь, он изрежет Рейна на куски.

В этот момент Квик Меллори, самый знаменитый устроитель гладиаторских боёв и лучший комментатор империи, специально приглашенный по случаю открытия колизеума из Роанта, вызвал на арену первую пару бойцов и юный Дорси Соймер, весь обратившийся во внимание, нацепил на нос электронный увеличитель и сделал звук погромче. Его дед глубоко вздохнул и с видом каторжника, прикованного к веслу на галере, принялся разглядывать свои ногти, изредка поглядывая на то, как два здоровенных мордоворота, вооруженные один огромной обоюдоострой секирой, а второй сразу двумя мечами-альриканами, явно, сработанными из субметалла, пытаются лишить один другого жизни. Судя по их остервенелым воплям и рычанию, которым можно было бы вогнать в страх даже самого злобного вергера, они были настроены на бой очень серьёзно. Может быть именно поэтому Хальрик сначала стал всё чаще поглядывать на арену, а потом и вовсе надел на голову электронный увеличитель, закрывающий чуть ли не пол лица, который был устроен так ловко, что позволял как бы находиться рядом с этими дерущимися типами. Теперь он стал понимать, почему его внук так стремился в колизеум. Дома, сидя у экрана даже самого здоровенного трёхмерного супервизора, такого зрелища не увидишь. Старый охотник, а теперь главный эколог, всегда требовавший справедливости во всём, поняв в чём тут заключается подвох, сердито воскликнул:

– Вот ведь что удумали, аферисты проклятые!

Не отрывая взгляда от арены, внук спросил его:

– Ты о ком это, дед?

– Да, об этих чертовых жуликах Лино Рейтрисе и его дружке Квике Меллори. – Раздраженным голосом ответил Хальрик – Они же гады что сделали, пускают на этот дурацкий шлем присутствия полную картину события, а на экраны наших домашних супервизоров усечённую и обрезанную по самое некуда. Аферисты одним словом.

– Дед, а разве это не обычный электронный увеличитель повышенной контрастности? – Удивлённо спросил Дорси.

Хальрик, подивившись наивности своего внука, с убеждённостью в голосе ответил:

– Конечно же нет. Оглянись вокруг, Дорси, видишь, сколько по периметру арены натыкано камер слежения? Каждый из этих шлемов соединен с мощным компьютером, который отслеживает направление твоего взгляда и выдаёт на экран перед твоими глазами трёхмерную картинку очень высокого, да, нет, пожалуй даже высочайшего качества. Эти аферисты вместо того, чтобы подавать полноценный сигнал из своей студии супервизио в наши дома, пускают его только на шлемы зрителей и таким образом просто грабят нас. За каждый билет я отвалил этому жулику по сто двадцать роантов и это ещё дёшево, ведь у меня, как у Первого, шестидесятипроцентная скидка. Вот и посчитай теперь, какую деньгу они гребут. Не удивительно, что этот Рейн Дел Портер поставил на кон целый шар рыжья. Видно эти ребята имеют на своих гладиаторских боях неплохие заработки. – В это время на арене тот битюг, который был вооружен секирой и имел стопроцентную возможность завершить бой одним ударом, явно, позволил своему противнику увернуться и Хальрик, сунув пальцы в рот оглушительно свистнул и заорал громким, возмущённым басом – Жулик! Что же ты дурака валяешь, ведь он же был у тебя, как на ладони! Проваливай с арены, аферюга!

Это заметили многие зрители и его вопль был не единственным, но парень с секирой, ловко перебрасывая её из одной руки в другую и танцующей походкой смещаясь в сторону, успокаивающе поднял вверх руки и сделал ладонью жест, предлагая своему противнику встать на ноги и собраться с силами. Публика тут же сменила гнев на милость и громко зааплодировала гладиатору, от чего Хальрик презрительно фыркнул. Однако, хотя итог боя и казался ему предрешенным, парень с альриканами после этой оплошности озверел окончательно и устроил на арене такую бешенную рубку, что через пару минут выиграл бой, проткнув своего противника насквозь. На арену немедленно вылетел золотой а-доктор с двумя кушетками на борту и тотчас загрузил в своё чрево обоих бойцов. Медицинская помощь действительно была нужна не только парню с секирой, но и его противнику, которого он изрубил весьма основательно. Похоже, что это был реаниматор новейшей модели, оснащённый микротепоральником, поскольку ровно через две минуты он вытолкал наружу обоих гладиаторов, облачённых в одинаковые серебристые комбинезоны.

Затем последовали выступления других бойцов и это, несомненно, жестокое зрелище постепенно увлекло Хальрика Соймера. Собственно никакой особой жестокости в гладиаторских боях лично он не увидел, поскольку в ордене на занятиях по боевой подготовке они устраивали ещё и не такие побоища. Гладиаторы во всяком случае частенько давали своему противнику шанс изменить ход боя. К тому же на арену выходили примерно равные по силам и мастерству бойцы, ну, а то, что кровь из них хлестала фонтанами и на арену то и дело падали отрубленные руки или ноги, мало кого пугало. Золотые доктора были всегда начеку и порой случалось так, что реаниматор успевал прийти к такому бедолаге даже раньше, чем его противник ставил в поединке последнюю точку. В таком случае бой продолжался, а точнее начинался с чистого листа.

Правила гладиаторских боёв были довольно просты. Хотя все гладиаторы были сенситивами, им разрешалось из всего ассортимента сенситивных способностей применять только одно, – левитацию, да, и то лишь в пределах эллипса арены, имеющей в малом диаметре добрых полтораста метров и более двухсот пятидесяти в большом. Из-за того, что места для беготни и полётов было вполне предостаточно, некоторые бои куда больше походили на воздушные, чем на пешие. К тому же вооружались гладиаторы чем ни попадя и перед боем раскладывали на арене свой арсенал, чтобы потом с помощью телекинеза, но только не телепорта, вооружиться ещё какой-нибудь железякой. В ход шли не только мечи, секиры, алебарды и копья, но и луки, арбалеты, метательные топоры и ножи, а также сюрикены всех видом и размеров, а поскольку победа в бою присуждалась тому из соперников, кто нанёс смертельный удар в сердце, то его исход мог решить один единственный меткий бросок.