Перекресток времен. Дилогия (СИ) - Андрей Захаров

Вдруг внимание Фомы привлек крик мальчугана:

— Отдай! Это я нашел! Отдай, а то взорвется!

— Не отдам! Не отдам! Попробуй отними! — дразнилась девчушка.

Глянув на них, Фома оцепенел. В руках у девчушки он увидел «лимонку» — оборонительную гранату Ф-1. Мальчуган попытался вырвать гранату из ее рук, но девчонка вывернулась, и у пацана осталось только выдернутое предохранительное кольцо с усиками.

Мгновенно осознав всю опасность ситуации, Фома крикнул:

— Стой! Держи!

От резкого окрика взрослого детвора замерла на месте. Девчушка прижала гранату к своей груди и испуганно уставилась на красноармейца.

— Держи, маленькая! Держи крепко, не отпускай! — Парень бросил ведра на землю и шагнул к малышке.

— Нате! Я пошутила… — С этими словами она протянула ручки к Фоме и разжала ладошки. Спусковая скоба запала сухо щелкнула и отскочила в сторону.

«Все!» — только и промелькнуло в голове у Фомы. В следующее мгновение он оказался возле ребенка, выхватил гранату из детских рук и прижал ее к своему животу. Кинул взгляд по сторонам. Кругом были дети, люди. «Куда?! В овраг!» Но овражек неглубокий… Все… Положенное время замедления запала в три с половиной секунды истекло. Парень бросился на дно, накрыв собой гранату.

Раздался взрыв.

На шум со всех сторон стали сбегаться обитатели лагеря.

Несколько осколков все-таки вырвались наружу. Один зацепил мальчугана, разорвав на его плече одежду, поранил руку и оцарапал щеку. Ребенок вскрикнул от внезапной боли и зашелся громким плачем, размазывая по лицу слезы вперемешку с кровью. Другие осколки посекли ближайший кустарник.

Ближе всех к месту взрыва оказался сослуживец Фомы Семен Машурин, принесший от работавшей неподалеку бригады лесорубов ветки деревьев и щепки для кухни. Подбежав к испуганным детям, он увидел окровавленного зареванного мальчишку.

— Цел, малец? Не плачь! Что случилось?

Детвора сквозь рев и слезы начала объяснять:

— Там… Там дядя лежит… Граната взорвалась… Это Мишка нашел, а Светка забрала…

Оставив перепуганных детей прибежавшим женщинам, Машурин спустился в овражек, на дне которого лежал Фомка. Осколки гранаты разворотили ему живот и часть спины, вырвав наружу все внутренности, но он еще дышал, в агонии хватая кровавым ртом воздух.

— Эх, паря, паря… — прошептал Машурин, смахивая вдруг выступившую на глаза слезу. — Как же так, Фома, а?

Видно почувствовав, что рядом стоит его знакомец, Фома, захлебываясь собственной кровью, прохрипел:

— Там… Дети… Матвеич… Мамке… Не надо…

Это были его последние слова, сказанные в этом мире.

Климович был взбешен. Таким командира полка никто раньше не видел. Подчиненные старались не попадаться ему на глаза. Когда доложили о гибели бойца, Алексей Аркадьевич приказал собрать и построить всех без исключения, где бы они ни находились, снять со всех работ и даже вызвать из второго лагеря казаков во главе с Невзоровым. Всех, кого возможно было собрать.

Судьба выдернула их из жерла войны, они пережили извержение вулкана и ядерный взрыв, совершили тяжелейший переход через горы и ледник, наконец-то нашли подходящее место для жизни, но из-за чьей-то халатности война снова напомнила о себе. Сами собой напрашивались матерные слова, но воспитание и положение обязывало быть примером для подчиненных.

Пока посыльные исполняли приказ, Синяков, Бондарев и Бажин провели расследование «по горячим следам». Рассказы немного успокоившейся детворы прояснили картину. Перепуганный мальчуган показал, где нашел злополучную гранату. Это был небольшой схрон невдалеке от лагеря. Но кроме двух винтовочных патронов, там ничего не было. Кто сделал схрон и для чего, так и осталось загадкой.

Перед построением личного состава сводного отряда Климович собрал старших командиров и попросил не распространять информацию о найденном тайнике, дабы не спугнуть его хозяев.

Когда сводный отряд вместе с гражданскими собрался на лугу возле городских стен, командир полка приказал всем командирам одеться по-уставному. За последнее время все расслабились и одевались кто во что горазд. Не воинская часть, а партизанщина какая-то. Многие даже перестали бриться и начали отпускать бороды по примеру казаков.

Превозмогая боль в ноге и опираясь на сделанную для него трость, Климович вышел перед строем.

— Равняйсь! Смирно! Равнение на середину! — скомандовал капитан Бондарев. По предварительному согласию с Невзоровым и Антоненко, решили, что докладывать командиру о построении будет именно он. — Товарищ подполковник, личный состав сводного отряда по вашему приказу построен.

Алексей Аркадьевич оглядел стоявших перед ним людей.

— Товарищи! — начал Климович. — Да, товарищи, а не граждане или господа! Я не оговорился. Я не делю вас на белых и красных, на товарищей и господ. Все мы здесь — товарищи по несчастью. Видно, доля у нас такая. Бог решил нас испытать, вырвав из привычной жизни и забросив в неизвестный мир. Пройдя первые испытания судьбы и получив долгожданный отдых, мы с вами забыли, что жизнь — суровая штука и наказание за расхлябанность наступит обязательно. Сегодня по чьей-то халатности и безответственности погиб молодой боец, Лускин Фома. Погиб смертью героя, до последней минуты оставаясь верным солдатскому долгу и военной присяге. Ценою своей жизни он спас маленьких детей от верной гибели. Если мы и далее за свои ошибки и глупость будем платить такой ценой, то не многие выживут в этом мире. Чтобы не допустить подобного в дальнейшем и навести порядок, общий совет считает необходимым ужесточить дисциплину и ответственность каждого. В связи с этим приказываю. Первое. Всем, кто не привлекается к караульной службе, сдать оружие и боеприпасы, особенно гранаты, командирам своих подразделений под опись. Исключение составляют пистолеты и холодное оружие, за которые каждый несет персональную ответственность. Все оружие и боеприпасы пересчитать и сдать на склады под охрану. Ответственные — подпоручик Костромин, старший лейтенант Коваленко и лейтенант Григоров. Второе. За разжигание межнациональной розни и политического противостояния, за совершение насилия и любого другого преступления виновные по законам военного времени будут отданы под суд военного трибунала.

— Так войны же нету? Опять Совдепия с комиссарами и энкавэдистами? — прервал Климовича недовольный голос из строя. Среди собравшихся пробежался негромкий шепот.

Ни один мускул не дрогнул на лице командира полка:

— Повторяю. Виновные по законам военного времени будут отданы под суд военного трибунала. Который вы же и изберете из числа уважаемых людей в количестве пяти человек. Мы не банда и прибыли сюда из цивилизованного гражданского общества, а не из дикого мира. Поэтому будем действовать, как и положено в нашем мире с преступниками. Ответственными за внутреннюю безопасность, охрану и порядок назначаются капитан Невзоров и старший лейтенант Бажин. — Климович остановился, дав время людям переварить услышанное. Затем продолжил: — А война для всех нас еще не закончилась, она продолжается. Только теперь мы воюем не с явным противником, а с неизвестностью. Это гораздо хуже. Мы никого здесь не держим. Кому не нравятся такие правила, тот волен уйти, куда хочет. Но для тех, кто остается, пока не наладим спокойную жизнь, другого пути я не вижу. Кто захочет уйти, скатертью дорожка, но помните, что за свою безопасность и жизнь отвечать будете только вы. Всем понятно. Вопросы?

Снова по рядам прошел шепот, но теперь уже громче прежнего. Через некоторое время в строю и среди гражданских начали раздаваться голоса:

— Понятно, командир…

— Принимаем…

— Согласны…

— Другого выхода нет, выжить-то надо…

Решив вопрос с нововведениями и избранием трибунала, Климович, оглядев присутствующих, произнес:

— А сейчас мы с вами похороним с почестями нашего героя.

— Махоня! Это ты гранату оставил?

— Да ладно тебе, Крест! Одной гранатой больше, одной меньше! Зато все шпалеры надежно захованы в другой нычке, хрен найдут.

— Ты что, баклан, не понимаешь, что нас всех под статью подвести мог! Сейчас такой душняк начнется, мама не горюй! Всех шмонать будут!

— Ты, Крест, хоть и правильный вор и пахан, но следи за метлой. Я честный жиган, а не мужик. И кипеш не гони. А на вертухаев мне плевать. Мы не на киче. Тайга большая, иди, куда хочешь, хрен догонят. Чувих помоложе подберем, и сваливать можно.