Цианид - Кристина Старк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На выходе из университета я останавливаюсь, перевожу дыхание и смотрю на небо – синтетически голубое, будто выкроенное из полиэстра. Шум и суета города будоражат, люди спешат по своим делам, кутаясь в плащи и сжимая в руках кофейные стаканчики. Разочарование лежит на сердце и бессилие валится горой на плечи. На парковке у машины меня уже дожидается моя команда поддержки. Я говорю им, что миссия провалена. Эми сует мне кофе в руки, Магда готова обматерить всех О’Коннелов, Девлин приказывает не раскисать. Им только не хватает чирлидерских помпонов и плаката с надписью «Ванесса, вперед!».
– Ничего, зато ты боролась, – говорят они, разглядывая мое кислое лицо.
– Без результата.
– В карму все равно зачтется, – вещает Девлин. – Небо все записывает в свой голубой блокнотик.
* * *Шесть месяцев и четыре дня.
Мне кажется, я начинаю забывать, как он выглядит, смеется, держит сигарету, целуется…
Вчера я едва не разревелась, когда увидела «Унесенных ветром» [23] в книжном магазине. Его имя преследует меня повсюду. Многие вещи вызывают такие сильные, болезненные ассоциации, что приходится избегать их. Я почти не заказываю корейскую еду, стараюсь не ездить в Таллу или в те места, где мы бывали вдвоем, и давно удалила из своего плейлиста все песни Мика Фланнери [24] – мы с Митчеллом слишком часто слушали их, пока были вместе.
«На самом деле это хорошее время, чтобы встать на ноги, осмыслить пережитое, понять, что тебе вообще нужно от отношений с кем бы то ни было, и самое главное – залечить свою травму, – однажды сказала Софи. – Не залечив ее, не стоит начинать встречаться даже с самым прекрасным парнем. Самолет с неисправным шасси будет раз за разом терпеть катастрофу, как бы хорошо он ни летал…»
Теперь, постфактум, я понимаю это. Слишком много забот и переживаний можно подкинуть другому человеку, если не исцелить то, что у тебя болит.
Но также я осознаю, что другие люди могут быть важной частью твоего исцеления. Нужно только найти баланс. Когда я встретила Митчелла, мне нужны были поддержка, защита и новая модель отношений, которую я могла бы примерить на себя. Все равно что носить военный комбинезон целый год, а потом вдруг увидеть роскошное платье в витрине – любая не устояла бы. Мне нужно было поверить, что я создана не только для грязи, траншей и перебежек под пулями, но и для бала, танца с галантным партнером, прогулки на карете под звездным небом.
И Митчелл легко убедил меня, что да, для бала и кареты я создана тоже. Вернись я вдруг в прошлое, я бы начала встречаться с ним снова. Без сомнений. Чего бы это ни стоило. Я бы швырнула себя навстречу его любви, как парашютисты швыряют себя навстречу небу. Я хотела выжить после отравления, а он был антидотом, который мне сама судьба протянула на блюдце. Он был самым драгоценным подарком из всех, что получала. Без пафоса и преувеличения именно так. И пусть я потеряла этот подарок раньше, чем успела до конца развернуть оберточную бумагу, я не жалею о том, что обладала им – пусть даже так недолго.
Это были целительные и очень добрые отношения. Мы не проецировали друг на друга свои травмы, не впали в нездоровую созависимость и ничего не требовали друг от друга, кроме человечности и адекватности. И даже то, что Митчелл не преследовал меня после расставания, не названивал, не давил, а уважал мое решение, – стало еще одним подтверждением, что эти отношения были прекрасны.
Возможно, однажды я наберусь смелости начать с кем-то роман. Митчелл к тому времени наверняка тоже кого-то встретит – женщины не настолько слепы, чтобы не увидеть бриллиант среди гравийной крошки. Не знаю, пересекутся ли наши дороги снова, но, как бы то ни было, я не смогу забыть чувство защищенности, покоя и полной расслабленности, которое испытывала рядом с ним, и всегда буду искать в отношениях нечто похожее.
В конце концов, в моем багаже есть не только мрак, боль и стыд, Митчелл оставил в нем множество драгоценных вещей: доброту, нежность, готовность стоять со мной на одной ступеньке – не выше и не ниже, и глубокую уверенность в том, что я сексуальна и достойна любви. Я буду хранить все эти драгоценности, доставать время от времени, пристально разглядывать, перебирать и помнить.
Чтобы однажды не пропустить в ком-то другом.
Я снова слышу песню «Trouble» [25], пока еду от психолога домой. Ее слишком часто крутят по 104FM, пора бы запомнить и держаться от этой радиостанции подальше. Воспоминания накатывают взрывной волной. Лицо начинает гореть, будто я стою у костра. Под эту песню мы с Митчеллом однажды танцевали на балконе. На мне был его пиджак, а под ним – ничего. Я так бесстыдно жалась к нему, что он завелся и шепнул мне, что мы сейчас – просто бесплатное порно для всей улицы. «Наконец-то мир дождался этичного порно», – объявила я, и он рассмеялся.
Какой же нескончаемой эйфорией были те дни, я с утра до ночи чувствовала себя пьяной без алкоголя…
Ну вот я снова думаю о нем.
Больно, глаза на мокром месте. Я ищу бумажные салфетки в бардачке и внезапно нахожу ту самую зажигалку. «Если хочешь секса со мной, то улыбнись, когда отдашь ее обратно».
«Пожалуйста, хватит!» – обращаюсь я ко вселенной, захлопываю бардачок и в этот момент вижу, как меня обгоняет курьер – какой-то незнакомый парень, но у него такая же куртка со светоотражающими полосами, как у Митчелла, и это просто разрыв сердца.
Практически все – разрыв сердца вот уже шесть месяцев. Все напоминает о нем, включая сегодняшний вечер – он ужасно похож на тот, когда мы с Митчеллом впервые встретились: снова льет дождь как из ведра, вода смешивается с воздухом, огни габаритных огней так ярко отражаются от мокрого асфальта, что кажется, дорога сделана из стекла.
Чувство дежавю внутри сильнее порывов ветра и шума дождя. Кажется, что я перенеслась в прошлое и сегодня – тот самый день, когда мы с Митчеллом впервые встретились.
Я даже вижу впереди силуэт велосипедиста и тайно желаю, чтобы я в этот миг действительно оказалась в прошлом. Пусть велосипедист потеряет управление, пусть проезжающий мимо курьер остановится, пусть я выбегу из машины и снова увижу его – мою судьбу с глазами, голубыми, как газовое пламя…
Но на этот раз велосипедист не падает. Он уверенно мчит вперед, пока не растворяется в ночи.
* * *Я люблю позднюю
