Горькая сладость - Лавейл Спенсер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А однажды они неожиданно решили слетать в Сан-Диего. Подсчитали деньги, созвонились во время работы в пятницу и вылетели в тот же день. Уже в десять вечера они оказались в отеле «Ля Джолла». Бродили по горбатым улицам города, держась за руки, пили коктейли на верандах открытых кафе, любуясь закатом над Тихим океаном, отведали знаменитый гороховый суп в ресторане-ветряной мельнице, исследовали Капистрано-Мишн и предались любви среди бела дня в укромном уголке пляжа на Оушнсайд. Они пообещали друг другу, что никогда не станут солидными и предсказуемыми и еще не раз совершат такие вот стихийные поездки, так просто, по наитию. Теперь же их жизнь протекает с такой же точностью, как циклы луны, а разъезды Нэнси не оставляют никакой надежды на импровизированные путешествия.
Еще одна картинка памяти: второй год их супружества, Нэнси поскользнулась на обледеневшем тротуаре и получила сотрясение мозга. Холодный страх за нее в приемном покое больницы в ожидании результатов рентгена. Ощущение пустоты во время ее отсутствия, и огромное облегчение, охватившее его, когда она вернулась домой. В то время даже одна ночь, которую они проводили раздельно, казалась им серьезным испытанием. А теперь? Пять дней вдали друг от друга — не разлука, а нормальный образ жизни.
Надо было найти компромисс, позволивший бы им чаще бывать вместе.
Надо было построить дом из стекла и красного дерева.
Надо было договориться о детях до свадьбы.
Он лежал на своей детской кровати, погруженный в воспоминания, и на глаза наворачивались слезы.
Он слышал, как вошла мать, ее шаги, ведущие в гостиную.
— Эрик? — Она видела у дома его припаркованный грузовичок.
— Я тут, наверху. Сейчас спущусь.
Он смахнул слезы кулаком, поднялся, высморкался в запачканный кровью платок и, сутулясь, спустился по деревянным ступенькам лестницы. Чтобы не упасть, он придерживался за стенку, засаленную обитателями этого дома.
В стеганой нейлоновой куртке «Хэллоуин» и оранжевом хлопчатобумажном платке, разрисованном чудовищными бордовыми розами, туго подвязанном под самым подбородком, мать стояла и ждала его у основания лестницы. В тепле дома очки запотели, и, чтобы разглядеть сына, она подняла их на лоб.
— Какого черта ты забрался наверх?
— Понюхать дерьмо летучих мышей и кое-что вспомнить.
— Что случилось? Неприятности?
— Ничего, я поплакал немного, не стоит волноваться.
— Расскажи, что случилось?
— Я ушел от Нэнси.
— А-а, это... — Она внимательно смотрела на сына, и тот вдруг осознал, как безразлична ей судьба его жены, и впервые задумался о том, что чувствовала мать все эти годы.
Мать раскрыла руки для объятий и позвала:
— Иди сюда, сынок.
Он подошел к ней и, чуть приподняв, прижал ее маленькое крепкое тело к своему, дыша ароматом поздней зимы, исходящим от ее куртки, едва уловимым запахом топливного масла, идущим от платка, и какими-то еще, наверное, от блюд, приготовленных Барб на завтрак, и от волос.
— Мама, какое-то время мне придется пожить у тебя.
— Сколько захочешь.
— Возможно, я буду в плохом настроении...
Она освободилась от его объятий и взглянула в глаза сыну.
— Меня это не пугает.
Ему стало немного легче.
— Мама, что происходит с людьми, они становятся совсем другими.
— Такова жизнь, сынок.
— Но вы с отцом всегда были верны себе. От начала и до конца.
— Да нет, мы тоже менялись. Все меняются. Но в наше время все было проще, не так запутанно. А сейчас тысячи советчиков учат молодых, что надо чувствовать, как думать и как правильно действовать, чтобы найти самого себя, — она глумливо растянула раздражающие ее слова. — Дурацкие выражения... «найти себя» и «занять чужое место», — снова издевательски проговорила мать. — В наши времена место мужчины было рядом со своей женой, а место жены — около мужа, и если мы что-то и давали друг другу, то это — руку помощи и немного любви, если к концу дня на нее оставалась хоть капля сил. А сегодня они заставили вас поверить, что, если ты не главный, значит, делаешь что-то не так. К сожалению, в семейной жизни это правило не срабатывает. Нет, нет, я не собираюсь упрекать тебя, сын, я просто хочу сказать, что ты родился не в самое удачное время для хорошей женитьбы.
— Но я всегда ладил с Нэнси. А если посмотреть со стороны, то у нас вообще все в порядке. А на самом деле мы уже многие годы расходимся по всем жизненно важным вопросам — работа, дети, смысл жизни.
— Что ж, я думаю, иногда бывает и так.
Он ожидал, что, как полагается матери, она примет его сторону, и его удивило ее подчеркнутое безразличие. Он уважал ее мнение, но ее реакция показала ему, что она никогда не одобряла его связь с Нэнси.
Мать тяжело вздохнула и поглядела в строну кухни.
— Ты что-нибудь ел?
— Нет. Но я не голоден, мама.
И снова ее реакция оказалась для него неожиданной.
— Понимаю, порой неприятности лишают аппетита. Ладно, я поднимусь и сменю постельное белье. Его не меняли с тех пор, как там ночевали Грейси и Дэн. Они приезжали сюда на Рождество.
— Я сам сменю белье. Мне не хочется быть тебе обузой.
— С каких это пор мои дети стали мне обузой?
Растроганный, он подошел к матери и, обхватив ее лицо ладонями, взглянул просветленным взглядом. И боль отступила.
— Знаешь, Ма, мир много выиграл бы, будь в нем побольше таких, как ты, — сказал Эрик и тихонько щелкнул ее по голове, как в далеком и шаловливом детстве.
— Пусти меня, щенок, — вспыхнула мать.
Он отпустил ее и вместе с нею поднялся на чердак менять белье на кроватях. Стеля простыни, он сказал:
— Мама, я ведь не знаю, сколько проживу у тебя, может, очень долго.
Сердито встряхнув второй простыней, мать ответила:
— А кто тебя об этом спрашивал? И не стыдно тебе?
На следующий день утром он пошел к Мэгги.
— Привет! — сказал он угрюмо.
— Что с твоим лицом?
— Нэнси.
— Ты сказал ей?
Он печально кивнул:
— Иди ко мне, хочу почувствовать тебя рядом, дотронуться до тебя.
Прижавшись к Эрику, Мэгги прошептала:
— Мне тоже нужно прижаться к тебе. Рассказывай, что произошло.
При каждой встрече с Мэгги ему казалось, что настроение одного отражается в другом, как в зеркале, будто их сердца нанизаны на одну нитку. Сегодня они встретились, чтобы утешить друг друга. В их объятиях не было страсти.
— Плохие новости, — тихо сказал Эрик.
— Что она говорит?
— О разводе и слышать не хочет.
Рука Мэгги легко скользнула по его спине. Закрыв глаза, она простонала:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});