Мыс альбатросов (СИ) - "-Edelweiss-"

Но вот минуло два года с небольшим, и Тед Тонкс вновь переступил порог больницы магических болезней и травм.

После погрома, учинённого Пожирателями смерти в Годриковой Впадине, в Мунго хлынули раненые, среди которых были и магглы, бок о бок существовавшие с волшебниками, члены их семей. Их организм отвергал некоторые зелья, и колдомедикам приходилось выкручиваться, чтобы найти подход к лечению.

Через час в вестибюле показалась Гестия Джонс с прихрамывающей племянницей — так Тонкс узнал, что Годриковой Впадиной прислужники Волдеморта не ограничились. Стаей саранчи они налетали на дома волшебников, которых подозревали в связи с Орденом, и выспрашивали о Поттере.

— Поттер? Он, поди, убрался на другой континент и греет бока на южном солнышке, — обронил мужчина с наспех забинтованной ступнёй.

Волшебники, до этого шумно ожидающие помощи, притихли.

— Ему до нас дела нет, — высказалась колдунья в пропахшей дымом мантии. — Когда его видели последний раз? Два месяца назад?

— Может, его уже нет в живых? — подхватили другие.

— Гарри Поттер, — пожевав губу, сказала какая-то старуха, — никуда не делся! До прошедшей ночи он жил у меня в доме, дышал, ходил и разговаривал. Он ещё себя покажет и отомстит за смерть Джеймса и Лили.

Вестибюль взорвался сонмом голосов. Всем не терпелось выведать подробности. Теду пришлось вмешаться, иначе остальные пациенты смяли бы обезумевшую старуху, как ветошь.

— Я знаю, что вы думаете, — сказала она, схватив защищавшего её от толпы Тонкса за локоть, — вы считаете меня сумасшедшей, но это правда. Гарри Поттер всё это время скрывался в моём домике недалеко от коттеджа его родителей. Он и двое его друзей.

Тед споткнулся, от чего женщина чуть не упала.

— Друзей? Кто вы? Как ваше имя?

— Вам я позволю называть меня Батильдой. Вы хороший человек, сразу видно, но больше я ничего не выдам. Даже вам!

Полчаса ушло на то, чтобы разогнать и успокоить любопытствующих. Целительница Страут приставила к миссис Бэгшот стажёра и велела никого к ней не подпускать, пока страсти не улягутся. Тонкс осмотрел её ожоги на обеих руках и просканировал волшебной палочкой на порчу.

— Вы думаете, я сумасшедшая? — поинтересовалась Батильда.

— Я думаю, что вы моя пациентка, — сказал Тед, сделав ей компресс из молотой руты.

— Целитель Тонкс! — в палату ворвалась медсестра. — На пятый этаж срочно! Три жертвы удушающего проклятья!

— Тонкс, — пробормотала Бэгшот. — Вы магглорождённый? Вот увидите, всё изменится. Мальчик справится, и «Тот-Кого-Нельзя-Называть» исчезнет навсегда. Он тоже был в моём доме, незримый, страшный!

— Вы сказали, что с Гарри были ещё двое волшебников. Вы можете описать их?

Батильда затрепетала, и из блёклых, подслеповатых глаз старушки потекли слёзы.

— Он мучил нас всех! Приходил по ночам, нашёптывал…

— Целитель Тонкс!

— Сейчас приду, Гретель! — Тед накапал в стакан стандартную порцию умиротворяющего бальзама. — Выпейте. Это поможет успокоиться.

— Я не сумасшедшая.

— Я знаю, — он подтолкнул стакан к губам пожилой волшебницы. — Пейте, прошу вас. Здесь вы в безопасности.

Бэгшот затихла, громко, как ребёнок, глотая напиток. Тед принял это за хороший знак. Эта странная дама точно что-то знала. Позже, когда она придёт в себя от шока, он опять попытается её растормошить.

В коридоре стоял гул. Портреты на стенах переговаривались, под потолком туда-сюда перелетали чистые бинты. В воздухе висел специфический больничный душок — смесь запаха свежей крови, пота и зелий.

Гретель Блоксам, стуча каблучками, неслась впереди Теда и докладывала подробности: кого привезли, что сломано, сколько крови. Он досадовал, что годы взяли своё, ему уже не угнаться за молодыми. Тед отвык от беготни по палатам, сидя в маггловском приёмном кабинете и отращивая тюлений живот.

Сметвик его опередил и уже хлопотал над двумя больными. Они не двигались, целители боролись за их жизни. На третьей койке лежала оставленная без внимания женщина со спутанными волосами. Тонкс поспешил к ней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не стоит, Эдвард, — ровным тоном сказала Страут. Она подняла палочку, и тело женщины накрыла появившаяся из воздуха простыня. — Когда фениксовцы доставили её, было уже поздно. Займитесь живыми.

И Тед занялся. Он погрузился в знакомую рутину, став ещё одной пчёлкой в рое, метался по палатам, менял повязки, накладывал швы, не отличая магов от магглов, а те и другие всё прибывали.

К концу первого дня штатный стиратель памяти валился с ног от усталости. Слава Мерлину, ни один паразит из Министерства магии не сунулся в госпиталь, размахивая стопкой указов или палочкой!

Тед тоже ощущал усталость, но не мог бросить ни в чём неповинных людей. За весь день он не нашёл ни минуты, чтобы навестить старого друга — Фрэнка Лонгботтома, с которым, казалось, сотню лет назад они вместе отмечали выпуск из Хогвартса. Тогда Лонгботтом ещё только набирался смелости сделать предложение юной гриффиндорке с причёской Одри Хепберн — Алисе Вуд.

— Она невероятная! — с жаром говорил Фрэнк, не обижаясь на подтрунивания друзей, собравшихся у старины Аберфорта. — Вот увидите, мы будем вместе до конца наших дней! И пусть весь мир подождёт!

У Судьбы было замысловатое, жестокое чувство юмора на сей счёт…

Смеркалось, когда привет-ведьма объявила, что поток пострадавших закончился. На деле это означало, что им на смену пришла ватага их родных.

— Удивительно, уже темнеет. Вы ничего не ели, мистер Тонкс, — сказала Гретель, протянув Теду булочку с сыром.

Шёл первый перерыв, длившийся дольше двадцати минут.

— Держите, это всё, что осталось в буфете. Мне удалось раздобыть чайный пакетик. Могу заварить, если вы не против подобных извращений.

Тед сдержанно улыбнулся.

— В кабинете Януса Тики ещё растёт лимонное деревце?

Гретель хитро ухмыльнулась.

— Растёт и плодоносит. Сделать вам чай с лимоном?

— Будьте любезны.

После нескольких манипуляций Блоксам волшебной палочкой напиток был готов. На вкус так себе, не сравнишь с тем, что мастерски заваривала Дромеда.

— У тебя в родне были китайцы, — сказал ей как-то Тед, попивая лучший травяной чай в его жизни. — Или индийцы, я ещё не решил.

— Мерлин! Слышал бы тебя мой отец! — хихикнула Андромеда. Она предпочитала пить жидкую сахарную бомбу. Приверженностью к сладкому дочь пошла в неё.

Как относиться к внезапно воскресшему родственнику супруги, Тед до сих пор не определился. Он был вежлив и предупредителен с Регулусом, но в глубине души всё ещё ворочался червячок сомнения. Что-то же заставило этого парня принять метку? Была в нём какая-то червоточина… Жаль, нельзя измерить зло в человеке, взвесить, как волдырный порошок, и наклеить этикетку «применять не рекомендуется» на видное место. После появления последнего из Блэков на берегу возле «Гнезда альбатросов» Дромеда всё взяла в свои руки, увела Регулуса наверх, и три часа к ряду они разговаривали. Тед задумался, о чём спросил бы сам на месте Регулуса, если бы отсутствовал в подлунном мире почти двадцать лет.

Но он не был Блэком. Иногда Тонкс малодушно завидовал их семейной выдержке, причудливо смешавшейся с отчаянной порывистостью. Он всегда знал, что был слишком простоват для Андромеды.

Она бросила всё, чтобы быть с ним. Словно желая убедить его, что ни на миг не пожалела о своём выборе, она каждый день целовала его рядом с ухом и произносила:

— Я люблю тебя.

Как обещание, как клятва, как в первый раз, когда они лежали на траве в тени могучего замка.

Дромеда сбежала с урока Слизнорта, взорвав котёл на пятой минуте занятия. До экзаменов оставалось всего ничего. В низине у Чёрного озера цвёл вереск, а в ветках можжевельника копошились жаворонки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Андромеда повернулась к Теду. Её блестящие, пахнущие жасмином волосы стелились по земле, хотя Тонкс заботливо подложил ей под голову шарф в пчелиную полоску.

— Знаешь что? — звонко спросила Андромеда. От её голоса птицы взлетели вверх. — Я тебя люблю! Я поеду с тобой, когда учёба закончится.