Мост к людям - Савва Евсеевич Голованивский

бы, разумеется, сказать ему, что в этом, собственно, и заключается главная задача наших войск как спасителей порабощенных народов, и позлорадствовать над тем, с каким трудом он подыскивает возражения, которые невозможно найти. Но сейчас было не до споров на общие темы. Уши жадно ловили звуки, но ничего нельзя было услышать. Вокруг стояла жуткая тишина, наполненная таинственностью и тревожным предчувствием.

Я решил подождать еще четверть часа. Если все в порядке, они должны возвратиться, если нет, взвод, ожидавший приказа на правом фланге, двинется в атаку и захватит подвал. Этого я, пожалуй, на самом деле не имел права делать, но ведь и оставить двух своих разведчиков на произвол судьбы я тоже права не имел. Четверть часа прошло, и я первым вылез на бруствер впереди ударного взвода. Несколько минут мы ползли незамеченными и были уже почти на середине нейтральной зоны, когда вдруг в небо взлетела ракета и ударил пулемет.

Первое, что я увидел, когда мы наконец захватили подвал, был труп Кайзера — почти перед самым входом. Двери выломаны, — ясно, что это сделал не Сергей и не он. Я бросился вниз, луч моего фонарика выхватывал поочередно каждый уголок огромного подземелья. Нигде никого не было — ни Сергея, ни Самчука, ни девушек… Только теперь стало ясно, что немцы нас опередили: хотя и потеряли кусок нейтральной зоны, но разведчиков наших захватили живыми.

…Наконец я оторвал взгляд от зарешеченных окон, повернулся лицом к стене и замер, пораженный. На фоне серого камня, испещренного выветренными, но еще отчетливыми следами пуль, стояло несколько застывших, словно оледенелых людей. Такие же серые и неподвижные, как посеченная пулями стена, они затаили в глазах мертвенный покой безысходности, в котором звучали тоска по жизни и вместе с тем презрение к смерти. Это были люди из камня, люди, высеченные из гранитной глыбы, поставленные в таком месте и в таких позах, что их легко было принять за живых.

Я не знал имени художника, создавшего эту скульптурную группу. Зачем он вдохнул в застывшие фигуры столько жизни и в то же время поставил их к стенке, где они вечно будут ждать смерти? Не жестоко ли заставлять даже камень, в котором почти все приходящие сюда ищут черты павших и узнают живых, постоянно ждать мига, когда грянет выстрел?..

В первые минуты от этого трудно было избавиться. Мне даже казалось, что среди них стоит Сергей — вон тот, высокий, в распахнутой рубашке, с высоко поднятой головой. Перед синими стволами автоматов его взгляд мог быть только таким…

И вдруг сзади зацокали медленные шаги, и звук этот, отраженный отвесными стенами, напоминал размеренный стук молотка по камню. Когда я оглянулся, женщина как раз появилась под аркой и вошла во двор. Еще несколько раз тоненькие каблучки цокнули по лоснящимся плитам, и женщина остановилась, очевидно решая, в какую сторону идти.

Через мгновение она направилась прямо ко мне и вдруг снова остановилась — теперь уже совсем близко, стройная и подтянутая, с подстриженной, мальчишеской головой. На ней было серое платье, в руке небольшая кожаная сумочка, у ног лежала перчатка, которую она уронила, когда увидела меня.

Она очень изменилась, и только глаза остались молодыми. Продолговатые и широко раскрытые, они и сейчас застыли точно так же, как и тогда. Сначала их заволокло чем-то вроде тумана, потом они начали наполняться прозрачной влагой, которая накапливалась внизу и крупными каплями переливалась через ресницы. Так она и стояла, поглощенная безмолвным созерцанием, словно была в нерешительности или не могла меня узнать.

Но я ее узнал: Жанна.

1968

Перевод К. Григорьева.

ВСЕГО СОРОК КИЛОМЕТРОВ

Такси стояло возле магазина — там они всегда ожидали пассажиров, когда изредка оказывались в Калитве. Сашуня еще издали увидел, что машина пустая, но не ускорил шаг — ведь водитель все равно не поедет, пока не наберется полный комплект пассажиров. Да если бы и повез в райцентр его одного, Сашуня все равно не согласился бы: ведь за семь рублей и тридцать две копейки, полученные в колхозной бухгалтерии, нужно и до места добраться, и там перебиться, и возвратиться обратно! А кто знает, дастся ли проклятый подшипник так просто в руки, может, придется еще и переночевать в Вильшаной, пока получишь его, значит, и платить за гостиницу…

Он стал под ветвистой липой, возвышавшейся против магазина на другой стороне улицы, и прислонился плечом к стволу. Магазин еще закрыт — стало быть, нет и восьми. Утро погожее, солнце не припекает, можно и подождать.

Мысль о такси пришла неожиданно. Вышел из-за угла своего переулка, увидел машину и сразу же сообразил, что и стоить будет не дороже, чем поездом, — конечно, если наберется четверо желающих, а то, что счетчик нащелкает, поделить на всех, да и быстрее все-таки. К тому же до станции пять километров не шагать и на станции часа полтора зря не терять, а потом на полке не клевать носом кто его знает сколько времени, — машина быстро пробежит сорок километров!

Над головой что-то зашуршало, Сашуня посмотрел вверх и увидел белку, рыжим огоньком метнувшуюся с одной ветки на другую. Не иначе — у нее там дупло. Наверное, носит туда орешки из леса, который подступает чуть ли не к самому двору магазина. А сейчас притаилась — боится его…

Он отошел от дерева — белочка и вправду бросилась вниз и поскакала через улицу в лес.

Когда она исчезла и Сашуня глянул на машину, возле нее уже стоял какой-то мужчина и разговаривал с водителем. Поговорив, отворил дверцу и сел на переднее сиденье. Сашуня заволновался: не мотанут ли они вдвоем?

Но водитель не двигался с места — как видно, решили еще повременить. Сашуня успокоился, снова прислонился к стволу, вытащил из кармана полупустую пачку «Примы» и закурил. Потрогал пиджак — деньги лежали в кармане вместе с командировочным удостоверением. Он застегнул карман на пуговицу — не выпало бы, когда солнце припечет и придется снять пиджак.

Когда снова глянул на машину, сердце похолодело: возле нее стояли две женские фигуры — одна полная, как видно, постарше, вторая тоненькая, в коротенькой юбчонке, молодая.

Не раздумывая Сашуня бросился к машине. Уже подбегая, увидел, как тот, что пришел первым, вежливо предложил женщине сесть рядом с шофером, а сам перебрался назад. Девушка уже тоже уселась. Мотор заработал, и водитель взялся за руль, готовый включить передачу.

— Вот еще кто-то бежит, — тронул его рукой мужчина, сидевший сзади.

Шофер взглянул на бежавшего и, как видно поняв, что на нем особенно не разживешься, ответил:

— Три пассажира —