Разведи огонь - Джулия Вольф

стояли перед полной луной и смотрели друг другу в глаза, соприкасаясь губами. Это было прекрасно и наполнено печалью. Это заставляло мою душу пульсировать от тоски.

Музыка затихла, и я обернулась. В дверном проеме стоял Себастьян, вытирая пальцы бумажным полотенцем.

— Когда ты его смотрела, у меня в голове все сложилось, — он бросил бумажное полотенце на брезент и вошел в комнату. — Что ты здесь делаешь?

От нервов у меня свело живот.

— Я была в соседнем доме.

Баш поморщился.

— Черт, почему?

Я бы рассмеялась, если бы не была на грани слез.

— Моя мама и миссис Сандерсон устроили мирные переговоры.

— Как все прошло?

— Так хорошо, как только может быть между нами. Я попросила прощения, она тоже. Она рассказала мне кое-что… о тебе.

Баш застонал, потерев лицо испачканными краской руками.

— Ты здесь, чтобы сказать мне держаться от тебя подальше?

Я покачала головой.

— Нет. Когда она разговорилась, я кое-что вспомнила. Вспомнила о том, как ты сидел со мной в зале искусств, склонившись над своим блокнотом. После недели таких занятий я попросила тебя показать мне, что ты нарисовал. Это был персонаж из аниме, которое мне нравилось. Я показала тебе свой. Я нарисовала «Великую волну». Я сказала, что это любимый персонаж моего отца.

— Знаю. После этого я рисовал его тысячу раз.

— И на стороне Wheelz.

Это было прямо у меня под носом, а я это пропустила. Если бы я остановилась, чтобы спросить его, почему он нарисовал именно это… Я не могла вдаваться в это. Сейчас это не имело значения.

Он подошел ближе, но все еще держался на расстоянии вытянутой руки.

— Я никогда не переставал думать о тебе. Даже когда уже перестал верить, что ты когда-нибудь вернешься. Те две недели с тобой действительно испортили мне жизнь, Грейс. Это не проходит, особенно теперь, когда я действительно тебя знаю.

— Ты злился, что я тебя не помню.

Баш медленно кивнул, подтверждая то, что я уже знала.

— В тот первый вечер, когда ты отвез меня домой, когда я сказала, что не знала о твоем существовании… Теперь я понимаю твою реакцию. Я понимаю.

— У меня не было никакого гребаного права злиться. Но я чокнутый. Я думаю, мой мозг исказился от всех наркотиков, которые принимала моя мама, так, что я вижу только тебя.

— Я Джек? — прошептала я. — Плыву по течению, не замечая очевидного?

Он хмыкнул, потирая затылок.

— Думаю, да. Ты пропустила, как сильно я тебя люблю. Что для меня не существует никого, кроме тебя.

Я попыталась улыбнуться, но мне пришлось прикусить губу, чтобы не расплакаться. В последнее время я уже достаточно плакала. Я хотела быть счастливой.

— Я так много потеряла. Слишком много. Когда мы стали ближе, все, о чем я могла думать, это о конце. Как это будет больно, но это неизбежно.

— Этого никогда не случится, — он подался ко мне, наконец, притянув меня к своей груди. — Я не трогал Хеллс. У меня не было намерения прикасаться к ней, несмотря на то, что Гейб тебе сказал.

— Я знаю, — мой голос дрожал от облегчения, что я снова рядом с ним. — Я вижу тебя, Себастьян, и я люблю тебя.

Он взял меня за подбородок, осторожно приподняв мое лицо.

— Что?

— Я люблю тебя, Себастьян. Люблю уже давно, но я слишком боялась, а потом Елена… ну, она дала мне выход, — я склонилась к его ладони. — Я не хочу убегать от тебя.

— Потому что ты меня любишь? — Баш говорил так, будто не совсем верил мне, и это я тоже поняла. Себастьяна мало кто любил в жизни. И, возможно, в нем было немного Джека, потому что он не замечал, каким невероятным он может быть, когда захочет.

— Да. И мне нужно, чтобы ты давал сумасшедшие обещания о нашем будущем, в которые никто не поверит, но мы будем знать, что они сбудутся.

Его губы дрогнули, и медленно расплылись в широкой улыбке.

— Чертова Грейс. Все, что захочешь, — он накрыл мой рот своим, целуя меня крепко и глубоко, чтобы компенсировать все, что мы упустили, и все, что обрели.

Когда плотина прорвалась, печать была нарушена, мы сошли с ума. Мы вцепились друг в друга, срывая одежду, обнажая кожу, шрамы и наши души. Себастьян упал на колени, зарывшись лицом между моих бедер. Я привалилась спиной к некрашеной стене, насаживаясь на его жадный язык. Из меня вырывались звуки, о которых я и не подозревала. Но в основном я произносила его имя и говорила, что люблю его. Признание в чувствах, которые меня пугали, дало мне силу.

Я кончила с его именем на губах.

Он повалил меня на пол, устроившись между моих ног. Обхватив мое лицо, он вошел в меня так быстро, что я задохнулась, откинув голову назад. Его губы коснулись моей шеи, оставляя свежие следы там, где старые уже зажили. В этот раз я не возражала и не протестовала. Я так скучала по нему, что позволила бы ему делать со мной все, что угодно, если бы это нас сблизило.

— Не проси меня снова отпустить тебя, — он прижался щекой к моей щеке. — Я не смогу.

Я обхватила ногами его спину.

— Просто выполняй свои обещания, Баш.

— Всегда, детка.

Мы извивались и покачивались на полу, трахаясь жестко и быстро, целуясь и разговаривая. Когда мы оба кончили, то прижались друг к другу, вместе преодолевая волны удовольствия. Ничто и никогда не было более правильным, чем тот безумный, потный момент на полу в спальне Себастьяна.

Он развалился наполовину на мне, наполовину рядом со мной. Его голова лежала на моей груди, и я гладила его волнистые волосы.

— Что за безумные обещания мы собираемся давать? — спросил он.

— Ну, я подумала, что мы пообещаем подать документы в колледжи в одном городе.

— Идет. Я уже сказал тебе, что это мой план.

Я, ухмыляясь, почесала его голову.

— Но видишь ли, я думала, что ты шутишь.

— Нет, просто я схожу с ума по тебе.

— Я должна была догадаться, — я поцеловала его в макушку.

— Что еще? — его пальцы прочертили ленивые дорожки на моей бедренной кости, посылая искры по позвоночнику.

— Возможно, мы захотим жить вместе.

Его пальцы замерли.

— Правда? Ты хочешь этого?

— Если ты готов.

Он поднял голову.

— Я хочу от тебя всего. Ты хочешь сказать, что ты можешь быть в моей постели каждую ночь?

— В нашей постели. И да, но, очевидно, не раньше, чем мы поступим в колледж, так что тебе придется набраться