Ревущие девяностые. Семена развала - Джозеф Стиглиц

Вместо больших снижений налоговых ставок для богатых можно было бы избрать иной политический курс — более быстро, более гарантированно оказавший бы стимулирующее воздействие на экономику и обеспечивший бы лучшие результаты с гораздо меньшими затратами. Мы знали, как создать мощные и результативные налоговые стимулы. Нужно было дать деньги тем, кто готов был их потратить, потратить быстро: безработным, городам и штатам, задыхавшимся в отсутствии финансирования, и низкооплачиваемым наемным работникам. Надо было учредить инкрементальный налоговый кредит[141], предоставляемый только корпорациям и индивидуумам, увеличивающим свои инвестиции{141}. Сильное стимулирование есть в то же время справедливое стимулирование: ибо деньги, в общем и целом, поступают беднейшим американцам, тем, кто меньше всех выиграл от экономического роста последней четверти века. Выделяя деньги городам и штатам, мы предотвратили бы сокращение расходов на образование и здравоохранение, которое наиболее сильно ударяет по бедным.

Уже в начале 2001 г. мне и большинству других наблюдателей представлялось, что хотя экономика, если учесть уровень избыточных мощностей в секторах, игравших такую большую роль в подъеме, находится на пути к серьезному спаду, всегда остается место для неопределенности. Исходя из этой неопределенности, я и другие наблюдатели предупреждали: введите в экономику какие-либо автоматические стабилизаторы — расширьте систему страхования от безработицы и обеспечьте компенсацию (городам и штатам. — Пер.), покрывающую недобор местных налогов, который будет результатом рецессии; ибо города и штаты, если рецессия затянется, будут вынуждены сократить свои расходы и поднять свои налоги, что, в свою очередь, затянет рецессию и углубит спад. И если спад окажется настолько серьезным, как мы опасаемся, эти меры будут содействовать оживлению экономики. Если же наши опасения не оправдаются, то никаких дополнительных расходов не последует.

Мы также предупреждали: не делите шкуру неубитого медведя. Нельзя полагаться на бюджетные показатели. Профицит может чудесным образом в мгновение ока превратиться в дефицит. Достаточно поработав с бюджетным проектировками в период пребывания в Совете экономических консультантов при Клинтоне, я знаю, насколько они ненадежны, как небольшие изменения в допущениях или экономических условиях могут превратить крупный профицит в крупный дефицит. Прекраснодушные проектировки в период администраций Рейгана и Буша старшего привели к дискредитации правительства и недоверию к его заявлениям. Мы хотели переломить эту ситуацию и поэтому сознательно делали наши проектировки очень осторожными. Оказалось, что наши расчеты были точнее, чем у других, в частности Республиканского бюджетного бюро в Конгрессе (Republican Congressional Budget Office), но наши ошибки всегда была смещены в сторону преуменьшения поступлений. На Буша работало несколько хороших экономистов, и они должны были знать то, что знали мы. И в самом деле, в ситуации, когда такая значительная доля поступлений определялась налогом на прибыль от переоценки капитала, а та в свою очередь от развития «мыльного пузыря» (и при этом «мыльный пузырь» уже давал трещины еще до того, как были приняты решения о сокращении налогов), было совершенно ясно, что этот источник доходов скоро иссякнет. Было также очевидно, что бюджетные прогнозы следует скорректировать вниз и, может быть, очень резко.

Буш старший предостерегал от шаманства в экономике, от идеи, что снижение налоговых ставок может привести к росту налоговых поступлений, поскольку это вызовет сильный отклик «на стороне предложения». И стране был преподан суровый урок опасностей бухгалтерских махинаций в частном секторе. Но Джордж У. Буш выступил с идеей «динамического упреждения» (dynamic scoring), утверждая, что фактический бюджетный дефицит будет меньше расчетного, поскольку снижение налогов внесет в экономику новый динамизм.

Буш предпочел пренебречь уроками прошлого. Они интересовался одним и только одним: снижением налогов, которое не только помогало тем, кто достаточно обогатился в период Ревущих девяностых, но и вообще выходило за пределы возможностей страны. Он, очевидно, научился от своих приятелей из высшего менеджмента как использовать проектировки — не важно, на какой шаткой основе они покоятся — для того, чтобы продать свой товар. Но он продавал не акции с завышенным курсом, а снижение налогов, которое было не по средствам даже самой богатой стране в мире.

Как и предсказывалось, снижение налогов не оказало стимулирующего воздействия в объеме, в котором это требовало состояние страны, и кредитно-денежная политика, несмотря на беспрецедентные снижения процентных ставок, также не оказала удовлетворительного воздействия. Экономика продолжала функционировать на уровне существенно более низком, чем ее потенциал. На фоне продолжавшегося спада начали выявляться другие проблемы, о которых мы в свое время предупреждали. Города и штаты оказались вынужденными поднять ставки местных налогов и сократить расходы, поскольку они тоже столкнулись с возрастающими бюджетными дефицитами. Экономический спад привел к росту безработицы, что в свою очередь потребовало расширения масштабов социального вспомоществования и привело к росту насилия.

Бюджетные прогнозы Буша оказались даже еще более радужными, чем прогнозы Рейгана двадцатилетней давности. В течение восемнадцати месяцев унаследованный огромный профицит превратился в столь же огромный дефицит. Десятилетнее сальдо бюджета изменилось поразительным образом — на 5 трлн долларов — гигантская сумма даже для гигантской экономики. Эти изменения частично произошли из-за того, что источники профицита, на которые рассчитывали, иссякли; а частично из-за того, что снижение налогов неадекватно стимулировало экономику — точно так, как было предсказано; а также из-за самого по себе снижения налогов. По всем трем направлениям Буш ошибся в своих расчетах: его предупреждали, чтобы он не расходовал денег, которых в наличии нет; его предупреждали, что его снижение налогов не создает достаточных стимулов; и он получил предостережение, что его снижение налогов обойдется стране слишком дорого.

Снижение налогов, однако, не было временным мероприятием, направленным только на стимулирование экономики. Оно является постоянно действующим и имеющим долговременные последствия. К 2008 г. (надо надеяться, что к этому времени даже в условиях неверно ориентированной политики начинается оживление экономики) проектируется дефицит в 190 млрд долларов, но когда 2008 г. настанет, эта сумма будет, несомненно, гораздо больше{142}.

Но даже эти данные недооценивают плачевное состояние государственных финансов США. Буш поднял бюджетное лицемерие на новую высоту, сумев убедить Конгресс, что налог на наследство (налог на наследуемое имущество и налог на дарение) нужно отменить только на один год. На первый взгляд эта идея абсурдна. Почему все эти богатые родственники должны умереть в один какой-то определенный год, но не годом раньше или годом позже? Надо полагать, что Буш не намеревался создать в богатых семьях извращенный стимул, побуждающий их прикончить своих близких к кончине богатых родственников для того, чтобы иметь возможность сэкономить несколько миллионов долларов. Нет, конечно, Буш рассчитывал на то, что никто на самом деле и не думает, что эта отмена будет действовать только один год. Это была просто бюджетная уловка. Президент не хотел, чтобы люди узнали полные издержки отмены налога — издержки, которые будут ощущаться на протяжении десятилетий. Отменяя налог на наследуемое имущество на один год и только на один год, он создавал видимость, что издержки этой отмены гораздо ниже, чем они есть в реальности, поскольку он на самом деле был уверен, что Конгресс вынужден будет продлить действие этой отмены.

Когда налоговые снижения Буша провалились и в экономике продолжала сохраняться вялость, Буш выступил с тем же самым уже провалившимся решением: дальнейшее снижение налогов на богатых. Но на этот раз он превзошел сам себя: выдвинул авантюрное предложение отменить налог на дивиденды — авантюристическое по своим издержкам для бюджета, по отношению к имущественному неравенству и крайне слабой результативности в том, что касается стимулирования экономики. Как я писал в статье об отмене налога на дивиденды, опубликованной в «Нью Йорк Ривью оф Букс» (New York Review of Books): «Никогда еще такое меньшинство не получало так много за счет такого подавляющего большинства»{143}. 226 000 американских подателей налоговых деклараций с доходом свыше 1 млн долларов вместе взятые примерно столько же, сколько 120 млн подателей деклараций с доходом менее 100 тыс. долларов.

В то время, как 50 процентов подателей деклараций выиграли на снижении налога 100 долларов и меньше, две трети — 500 долларов и меньше, по крайней мере одно очень высокопоставленное должностное лицо администрации получило, по некоторым сообщениям порядка 600 тыс. долларов. По расчетам Центра налоговой политики Института городского хозяйства Брукинского института (Urban Institute — Brookings Institute Tax Policy Center), более половины выигрыша от вычета корпоративных дивидендов из подоходного налога поступило к 5 процентам высшей доходной группы, т.е. к людям, получающим более 140 тыс. долларов дохода, при средней по группе в 350 тыс. долларов. Хотя все больше и больше американцев сегодня владеют акциями, большая часть их накоплений находится на вычитаемых из налогооблагаемой базы счетах в пенсионных фондах или на индивидуальных пенсионных счетах[142]. Поэтому от отмены налога на дивиденды выигрывали только очень богатые. Теория, которой следовал Буш, заключалась в том, что это небольшое меньшинство предъявит усиленный спрос на акции, и это поднимет курсы акций, что в свою очередь приведет к росту инвестиций. Но каждое из звеньев этой логической цепочки вызывает сомнения. С какой стати, например, следует ожидать, что более высокие курсы акций приведут к росту инвестиций и особенно в кратковременной перспективе, если попытка добиться этого путем снижения процентных ставок провалилась столь жалким образом? Фирмы, располагающие избыточными мощностями, не будут создавать новые избыточные мощности просто потому, что выросли курсы акций. И в то же время есть опасность, что как курсы акций, так и инвестиции могут упасть, когда надвигающийся рост бюджетного дефицита вынудит поднять средне- и долгосрочные процентные ставки (как следует из основного закона спроса-предложения, возрастающие государственные заимствования влекут за собой рост процентных ставок, а более высокие процентные ставки ведут к снижению курсов акций).