Садовник (СИ) - Гавриленко Василий Дмитриевич

Усталость одолела меня. Хотелось сесть на пол, прислониться к шкафу и, ни о чем не думая, просидеть так до утра. Или уже утро?

-Ну, что скажешь?

-Ваш крест, или как тебя там, - проговорил я. – Ты создал этот мир, так пользуйся им на здоровье. Я устал, и больше не попытаюсь поставить палку в колесо.

-Отрадно. Но я хотел бы иного. Я хотел бы, чтобы ты присоединился ко мне.

-Этого не будет, ваш крест.

-Почему?

-Я же сказал, что устал.

Невзоров поиграл желваками.

-Жаль, черт подери. Ты мог бы быть мне полезен.

-Отпусти нас, ваш крест. Мы просто уйдем в Джунгли.

Он бросил взгляд на Марину.

-К сожалению, это невозможно. Вы несете угрозу Резервации и будете казнены.

-Мразь, - проговорил я, не испытывая никаких эмоций. – Просто мразь.

И опустился на пол.

9

ДВЕ КЛЕТКИ

Откуда-то сверху прилетела ржавая холодная капля и распласталась по щеке. Я словно и не заметил этого. Держась за железные прутья, смотрел перед собой. Там, в зарешеченной каменной нише, освещенной тусклой лампочкой, стояла Марина, так же как и я, ухватившись за шершавые от ржавчины прутья. Некоторое время мы молчали, глядя друг на друга. Наконец, Марина сказала:

-Что нам теперь делать, Андрей?

Я не ответил.

-Они казнят нас.

Ее голос звучал равнодушно, мертво. Он испугал меня.

-Марина, не надо отчаянья. Я спас Лорд-мэра и не верю, что он не пощадит нас.

Лицо моей женщины немного просветлело.

-Дай-то Бог, Андрей. Я хотела сказать тебе, что здесь…

Она дотронулась рукой до живота.

-Я знаю, Марина.

-Да?! Откуда?

-Из сна.

-Так я тебе снилась?

Счастливо засмеялась.

Холодные капли срывались с сырых стен, и от этих же стен отражался женский смех.

По каменной лестнице застучали подошвы ботинок: стрелок принес еду. Он с удивлением посмотрел на Марину: еще бы, - смеяться в застенке, накануне казни… Сумасшедшая?

-Солдат, что на ужин? - спросил я.

-Тварка, конунг.

Марина попросила пить, и стрелок передал ей бутыль с водой. Я же принялся за тварку.

Караульный присел на нижнюю ступень, насвистывая что-то.

-Что слышно про нашу казнь, боец? – спросил я, прожевав мясо.

Стрелок вздрогнул, взглянул на меня.

-Вообще-то мне не положено разговаривать с заключенными, - нехотя ответил он. – В бараке болтают, что послезавтра, как раз перед большим походом на Тверь.

Послезавтра. Есть расхотелось. Я взглянул на Марину. Даже отсюда было заметно, что она изменилась в лице. Послезавтра…

-Ну, вы закончили? Можно забрать посуду?

Я протиснул между прутьями полупустую миску.

Стрелок, гремя жестянками, направился к лестнице. Перед тем, как захлопнуть дверь, щелкнул выключателем. Лампочка погасла.

-Марина?

-Андрей?

-Как ты?

-Все хорошо.

-Я что-нибудь придумаю, Марина, нас не казнят.

-Да…

Тьма. Тишина.

-Андрей?

-Да?

-Расскажи мне, что знаешь о смерти Христо и Букашки?

Бедная моя, мысли о казни не дают ей покоя…

-Я не присутствовал на их казни, но по рассказам, Христо и Букашка держались гордо. Христо пытался докричаться до издевающейся толпы, рассказать о Серебристой Рыбке. Перед тем, как упасть в небытие, он прокричал: «Будущее зависит от тебя». По другой версии, это было: «Будущее не зависит от тебя».

-Значит, он осознал, - голос Марины дрожал, – что мы не в силах ничего изменить… Муравью не дано поднять над собой слона. Андрей! Мы примем свою участь так же достойно, как Христо и Букашка. Я рада умереть с тобой, Андрей, и ни о чем не жалею.

-Заткнись.

Марина умолкла.

-Ты лучше б рассказала, как очутилась на привязи Киркорова.

-Ревнуешь?

-Нет. Просто хотелось бы знать.

-Хорошо, расскажу. Хотя особо – нечего. Среди ночи в мою келью ворвались двое особистов и Киркоров. Киркоров сообщил, что уже год работает на Лорд-мэра и надел мне на шею эту гадость…

-Выродок.

-Да. Затем меня привезли сюда и держали на цепи в каком-то погребе.

Ее голос сорвался. Из темноты до меня донеслись приглушенные рыдания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

-Я отомщу, - до боли сжимая зубы, сказал я. – Клянусь, отомщу. Игрок засиделся во мне, пора выпустить его на свободу.

-Не нужно, Андрей.

-Что не нужно?

-Не нужно мести. Не нужно крови. Если бы Лорд-мэр пощадил нас… Андрей, ты помнишь, как хорошо нам было в Джунглях?

-Помню.

-Уйти в Джунгли, жить там, растить наше дитя – ведь это и есть Серебристая Рыбка. Неужели Лорд-мэр не простит нас?

-Простит.

Мне показалось, что я ответил ей достаточно уверенно.

Простит? Едва ли. Лорд-мэр, он же Невзоров, он же отец Никодим заигрался и, очевидно, наша с Мариной казнь станет лишь эпизодом его игры. Нужно бежать отсюда.

Я приблизился к стене: камень. Попробовал на прочность решетку – прутья даже не шелохнулись. Пол – бетон. А главное, - усталость, ворочающееся в душе неверие, что нам и на этот раз удастся спастись. Ну, куда отсюда сбежишь? Как хорошо, что темнота, и Марина не видит отчаяния, наверняка отразившегося на моем лице.

Скрежет у двери заставил меня встрепенуться. Кто-то идет! Возможно, Лорд-мэр или его посланник, с тем, чтобы объявить нам: «Вы помилованы».

Сердце беспокойно стучало в груди. Дыхание срывалось.

Под потолком вспыхнула желтая лампочка. Я зажмурился. Когда распахнул веки, увидел стоящего в узком пространстве между моей и Марининой клетками Киркорова. Все лучше, чем тьма и отчаяние…

Киркоров угрюмо смотрел на меня. Марина сидела на деревянном настиле в своей камере; она словно не заметила его появления.

-Чего ты приперся сюда, мразь? - не выдержал я. – Хочешь спеть нам?

Киркоров откинул со лба седые волосы.

-Прибереги свое остроумие для виселицы, Островцев. Я пришел не к тебе.

Он повернулся к Марине. Та равнодушно взглянула на него и отвернулась к стене.

-Послушай, - Киркоров взялся за прутья ее клетки, – я шишка при Лорд-мэре и в моих силах… Короче, я могу открыть твою клетку. Пойдешь со мной?

Меня захлестнуло бешенство, но тут же сменилось холодным, как сталь на морозе, пониманием: да, это единственный выход.

-Пойдем со мной, Марина, - увещевал Киркоров. - Зачем тебе сдыхать с диким? Он, каким был в Джунглях, таким и остался… Лорд-мэр присвоил мне статус певца Армии, и со временем я стану конунгом.

-Он прав, Марина, - негромко сказал я. – Иди с ним.

Киркоров удивленно обернулся.

-Слышишь? Даже дикий понял, что к чему.

Марина вдруг прекратила рассматривать стенку, кинула на меня пылающий взгляд.

-Иди с ним! – крикнул я.

-Пошли вы оба на хуй, - отчетливо сказала она и прилегла на настил, свернувшись калачиком.

Что-то тяжелое свалилось с плеч…

Киркоров в сердцах ударил кулаком по железному пруту, тонко зазвеневшему.

-Сука паршивая, - процедил он сквозь зубы. – Шлюха. Не хочешь по своей воле, я заставлю. А для начала трахну на глазах у твоего дикаря…

-Киркоров! – заорал я, бросаясь к решетке. – Я убью тебя.

Он засмеялся.

Марина лежала на настиле, как будто и не подозревая, что речь идет о ней.

Киркоров достал из-за пазухи ключ. Ухмыляясь, взглянул на меня.

-Убью, Киркоров.

Крутанув ключ, он отпер лязгнувшую дверцу. Марина поднялась с настила, сжимая что-то в правом кулаке.

Кулак угодил Киркорову в плечо, тот охнул, но тут же перехватил руку Марины, вывернул ее. Небольшой камень упал на бетонный пол. Крик боли огласил застенок.

-Киркоров, прекрати, - прохрипел я, желая, чтоб темнота застила мои глаза, но, как назло, происходящее было видно отчетливо. Прижав Марину к решетке, Киркоров резким движением задрал на ней свитер. Блеснуло тело - округлый живот, груди с темными сосками. Руки насильника накрыли два бледных холмика, сдавили. Марина закричала, пытаясь высвободиться из железной хватки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})