Том 2. Лорд Тилбери и другие - Пэлем Вудхауз

Лорд Тилбери радостно вздохнул.

— Иду. Спасибо, Пилбем.

Вернувшись от дяди, где он сгрузил драгоценный груз, Джерри удивился. Слова о стеклышке он все-таки счел поэтической метафорой, но, кроме синяка под глазом, все в Биффе блистало и сверкало. Судя по манере, он пил только лимонад, как отец Перси Пилбема.

— Джерри, старик! — обрадовался он. — А я все гадаю, где ты. Куда ходил?

— Ездил в Патни.

— Это что?

— Такой пригород, там живет мой дядя. Я побуду у него несколько дней, а Кэй переедет сюда. Она считает, что тебе нужна женская забота.

Бифф снисходительно посмеялся.

— Женщины, женщины! Вечно они суетятся.

— Ну, все-таки ты был довольно страшен. Я заехал посмотреть, жив ты или нет.

— Хорошо, что застал. Собираюсь уйти.

— Да?

— Да. Надо с Линдой помириться.

— Значит, поссорились? Так я и думал. Она дозвонилась тебе в «Аргус»?

— Да, и порвала помолвку. Но ты не беспокойся, я все улажу. Помнишь, я советовал с Кэй? Хватаем, целуем и так далее. Кстати, как, сработало?

— Не пробовал. Ты помешал.

— Жаль.

— Кстати, почему ты так надрался?

— Пришлось. Тут такое дельце… В общем, шпион.

— Да ты проспись!

— А ты послушай. Значит, Скотланд-Ярд попросил Пилбема расколоть шпиона. Пилбем поручил это мне. Я было отказался, из-за Линды, но тут она позвонила. Ну, тогда согласился, тем более — сорок долларов.

— За что?

— Я ж тебе говорю. Надо расколоть шпиона. Больше сказать не могу, сам понимаешь. Ну, пили — Джерри, старик, не пей никогда со шпионами! Полые они, что ли? Ни в одном глазу. Знаешь, я уже плохо его различал, а он — как стеклышко. Хороший дядька, марки собирает. Так вроде — Мерфи, а на самом деле — Иванович или Молотофф.

— Это он тебе глаз подбил?

— Ну, что ты! Мы с ним друзья. Я ему — про Линду, он мне — про марки. Глаз — это позже, на улице. Точно сказать не могу, но с кем-то дрался.

— Тебя же могли взять!

— Вот и я подумал. Знаешь, это Провидение, оно хранит хороших людей. Да, так я говорил, что помирюсь с Линдой. Поведу куда-нибудь, обниму — она меня и простит.

— Ты уверен?

— Еще бы!

— Знаешь, она так орала…

— А, тогда? Плюнь. Когда женщина говорит по телефону, с ней что-то случается. Порет, сама не знает, что. Потом плачет, жалеет. А теперь, Джерри, старик, я пойду оденусь. Приятно с тобой поболтать, но…

Зазвонил телефон, и, недокончив фразу, он побежал в переднюю.

— Алло! — послышалось оттуда. — Да, это я. Кто? Конечно, если хотите. Где вы? У «Баррибо»? Значит, скоро будете тут. Это хорошо, а то мне надо уйти. Ладно, жду.

— Ты подумай, — сказал Бифф, возвращаясь. — это старый Тилбери. Хочет со мной поговорить, наверное — про наследство.

— Мне как, уйти?

— Ну, что ты!

— А я не помешаю?

— Поддержишь. Он тебя видел?

— Не думаю. Он с мелкой сошкой не общается. Может, случайно…

— Да вообще не запомнил. У тебя обычное, неприметное лицо. Когда он придет, сделай вид, что ты — мой поверенный. Сложи вместе кончики пальцев, побольше сопи. Будет ругаться — напомни о диффамации при свидетелях. Накинется — дай в ухо.

Зазвонил звонок.

— Ну, Ватсон, — сказал Бифф, — это наш клиент. Добрый день, лорд Тилбери.

Гость посмотрел на Джерри.

— Мой поверенный, — прибавил Бифф, — мистер Хендерсон из конторы «Хендерсон, Хендерсон, Хендерсон, Хендерсон и Хендерсон». Видимо, урожайный год. Просто расплодились! Ну, заходите, заходите, присаживайтесь. Чем угостить?

Лорд Тилбери нахмурился.

— Я пришел не в гости, — сказал он.

— А по делу?

— Именно.

— Вы здесь, мистер Хендерсон?

— Да, — сказал Джерри, — я здесь.

Лорд тяжело дышал. Он мало знал Биффа, но тот ему не нравился, тем более сейчас, равно как и служитель закона.

— Начну с того, — сказал он, обращаясь только к Биффу, — что я связался с нью-йоркскими юристами.

— Как они там?

— Они сообщили об условиях. Я пришел о них поговорить.

— Самое время! Мы с мистером Хендерсоном как раз обсуждали. Что вас беспокоит?

— Я собираюсь опротестовать завещание.

Джерри сложил кончики пальцев.

— На каких основаниях, лорд Тилбери? — осведомился он.

— На таких, что мой брат был псих.

— Как вы толкуете этот термин? — спросил Бифф у Джерри.

— По-видимому, — отвечал тот, — лорд Тилбери считает, что его брат… э…

— Тю-тю?

— Скажем так, помешан.

— Да? Спасибо, мистер Хендерсон (пальцы, пальцы!). Согласен, мой крестный отец был чудаковат — но не более. Нет, не более.

— У меня есть доказательства.

— Какие именно?

— Такие. Он писал деловые письма красным мелом. И обедал задом наперед.

— Неясно.

— Суфле, потом — котлеты, потом…

Бифф беспечно отмахнулся.

— Какие пустяки! Что еще?

— Он — последователь Чарльза Форта.

— Простите?

— Чарльза Форта.

— В жизни не слышал. Вы знаете Чарльза Форта, мистер Хендерсон?

— Американский литератор.

— Ах, эти юристы! Все они знают. Литератор. А почему наш папа Тилбери говорит о нем в таком брезгливом тоне, словно застал его без штанов?

— Видите ли, у него оригинальные взгляды. Он полагал, что небо состоит из студенистой субстанции, звезды же, в сущности, — дырки. Предупреждал летчиков, чтоб не завязли.

— Разумно. Завязнешь — не вылезешь.

— Кроме того, он объяснял этим ряд таинственных исчезновений. Жертвы — судья Крейгер, Дороти Арнольд — похищены невидимыми силами, обитающими в студне. Что ж, все бывает, но многим казалось, что такая мысль своеобразна.

Лорд Тилбери фыркнул в полную силу Седьмой Трубы.

— Своеобразна! Полный псих, как и мой братец.

— Вы согласны, мистер Хендерсон? — спросил Бифф. Пальцы склеились напрочь, а засопел Джерри так, как сопят большие эрудиты.

— Нет, не согласен. Своеобразие — одно, безумие — иное. Если присяжные узнают, что к ученикам Чарльза Форта принадлежали Александр Уолкот[63] и Теодор Драйзер, будет трудно убедить их в невменяемости мистера Пайка.

— Прекрасно сказано! — одобрил Бифф. — Так и предайте всем Хендерсонам! Ну как, Тилбери? Съели?

— Вижу, — отвечал виконт, — говорить с вами бесполезно. Ограничусь одним: я готов пойти на соглашение.

— Какое?

— Решим все сами. Поделим деньги поровну. Не согласны — дойду до Верховного суда. Не отвечайте, подумайте. До свидания.

И первый виконт достойно вышел.

В комнате, которую он покинул, царил дух трезвого триумфа. Бифф полагал, что они хорошо боролись и силам тьмы есть о чем подумать в свободное время. Особенно восторгался он тем, как действовал его поверенный.

— Ну, Джерри, старик, я бы без тебя погиб! Уж какой я смелый, а перед Тилбери бы сдрейфил. Помню, я был у них там раза два, дрожал от страха. И то, такое дело вести, каким же надо быть драконом! Кстати, ты прав, опротестовать он не сможет.

— Конечно. Бойся себя, а не его.

— Совершенно незачем.

— Да, теперь и я за тебя не боюсь.

— Думаешь, пронесло?

— Скорее всего.

Бифф расплылся в улыбке.

— Я рад, что ты в меня так веришь. Все-таки вчера я тебя обманул. Больше не буду.

— Да, знаю.

— Спасибо, старик, спасибо. Я очень ценю твое доверие. Теперь мне не очень трудно наладить контакт с Линдой.

С этими словами Бифф направился в спальню, а через три минуты — вышел.

— Вот странно! — сказал он. — Нет брюк.

— Брюк? — проверил Джерри. — Ах, брюк! Забыл сообщить, они в Патни. Я их туда отвез.

— Ты?..

— Понимаешь, Кэй немного беспокоилась, и я решил их убрать. Получишь в день рождения. Лучший подарок.

— Да мне надо встретиться с Линдой!

— Ничего, подождет.

Судя по его лицу, Биффа одолевали разные чувства. Ошеломление сменилось праведным гневом. Благодаря недавним похождениям, сверкать он мог одним глазом, но им он сверкал вдвойне.

— И это друг! — горько заметил он.

— Самый лучший, — откликнулся Джерри. — Я тебя спасаю. Если хочешь, я — твой ангел-хранитель. Нет, нет, не благодари.

— Еще чего!

— Правильно, я и не жду. Ладно, мне пора. Надо зайти за твоей сестрой, веду ее в ресторан. Передать что-нибудь?

Бифф говорил несколько минут. Он полагал, что мерзкий заговор измыслила Кэй, Джерри — только орудие, и употребил выражения, которые ни один брат не должен применять к сестре.

— Ясно, — резюмировал Джерри. — Передам привет.

Дверь закрылась, Бифф постоял, и так неподвижно, словно позировал для полотна «Портрет молодого человека, похожего на таксу, в халате, с фонарем». Он жалел себя, настолько жалел, что мог бы разрыдаться. Ведь непременно надо увидеть Линду, пока она не окаменела в своем гневе.