Блеск и нищета куртизанок. Евгения Гранде. Лилия долины - Оноре де Бальзак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы отличаемся каждодневно, исполняя наш долг, — сказал Камюзо.
— Ты далеко пойдешь, если будешь корчить из себя должностное лицо даже с женой! — вскричала госпожа Камюзо. — Я думала, ты глуп, но нынче я от тебя в восхищении!..
Губы должностного лица сложились в улыбку, свойственную лишь его собратьям, как улыбка танцовщицы, свойственная лишь ее товаркам по сцене.
— Мадам, разрешите войти? — спросила горничная.
— Что вам нужно? — сказала хозяйка.
— Тут без вас, мадам, приходила камеристка герцогини де Мофриньез и от имени своей госпожи просила вас приехать в особняк де Кадиньянов, бросив все дела.
— Пообедаем позже, — сказала жена следователя, вспомнив, что еще не заплатила хозяину фиакра, в котором приехала.
Она снова надела шляпку, снова уселась в фиакр и через двадцать минут была в особняке де Кадиньянов. Госпоже Камюзо, которую ввели в дом через боковой вход, пришлось подождать минут десять в будуаре, смежном со спальней герцогини, покуда та не появилась в ослепительном туалете, потому что уезжала в Сен-Клу по приглашению двора.
— Душенька, мы поймем друг друга с одного слова.
— Да, госпожа герцогиня.
— Люсьен де Рюбампре арестован, ваш муж ведет следствие по этому делу, я ручаюсь, что бедный мальчик невиновен, и пусть его освободят в двадцать четыре часа! Но это еще не все. Люсьена желают видеть, завтра же, тайно, в тюрьме. Ваш муж, если ему будет угодно, может присутствовать при свидании, лишь бы он не был замечен… Я признательна тем, кто мне служит, вы это знаете. Король очень надеется на преданность своих судейских в предвидении серьезных обстоятельств, которые должны скоро возникнуть; я выдвину вашего мужа, я представлю его как человека, преданного королю, готового положить за него голову. Наш Камюзо будет сперва советником, потом председателем… ну, все равно чего… Прощайте! Меня ожидают, вы меня извините, не правда ли? Вы обяжете не только генерального прокурора, который в этом деле не может высказаться: вы еще спасете жизнь умирающей женщине, госпоже де Серизи. Таким образом, вы не окажетесь без поддержки… Ну вот, вы видите, как я вам доверяю, мне нет нужды вас учить… вы сами знаете!
Она приложила палец к губам и исчезла. «Не могла же я сказать ей, что маркиза д’Эспар мечтает увидеть Люсьена на эшафоте!..» — думала жена судейского, садясь в фиакр.
Когда она вернулась домой, судья, увидев ее встревоженное лицо, сказал:
— Амели, что с тобой?..
— Мы оказались между двух огней…
О своем свидании с герцогиней госпожа Камюзо рассказала мужу на ухо, так она боялась, чтобы горничная не подслушала у двери.
— Которая из них влиятельнее? — спросила она в заключение. — Маркиза чуть было не погубила твое доброе имя в этой нелепой затее с опекой над ее мужем, а герцогине мы кругом обязаны. Одна обронила туманное обещание, другая сказала: «Быть вам сперва советником, потом председателем». Боже меня сохрани давать тебе советы, и я не подумаю вмешиваться в судебные дела, но я обязана точно передать тебе, что говорят при дворе и что там готовится…
— Ты еще не знаешь, Амели, что сообщил мне нынче утром префект полиции и через кого! Через одно влиятельное лицо из главного управления королевской полиции, настоящего Биби-Люпена от политики! Он сказал мне, что правительство втайне заинтересовано в этом процессе. Пообедаем и поедем в Варьете… поговорим обо всем ночью, в тиши кабинета; мне нужен твой совет; как знать, достанет ли ума у самого судьи?..
Девять десятых судейских будут в подобных случаях отрицать влияние жены на мужа; однако если здесь имеет место одно из редчайших социальных исключений, то следует заметить, что это случай вполне вероятный, хотя и не часто встречающийся. Судейский подобен священнику, в особенности в Париже, где собран цвет судейского сословия; он редко говорит о служебных делах, разве только по ним уже вынесен приговор. Жены судейских обычно не только подчеркивают свою полную неосведомленность, но и обладают в достаточной мере чувством благопристойности, чтобы понимать, какой вред они причинили бы мужьям, предав огласке доверенные им тайны. Но в особо важных случаях, когда дело касается повышения по службе, связанного с тем либо иным решением, многие женщины, как и Амели, обсуждают этот вопрос наравне с мужем. Короче говоря, подобные исключения, отрицать которые тем легче, что их всегда тщательно скрывают, находятся в полной зависимости от того, как разрешилась борьба двух характеров в лоне семьи. А госпожа Камюзо всецело господствовала над мужем. Когда все в доме уснули, судейский и его жена сели к письменному столу, на котором судья уже разложил по порядку документы, относящиеся к делу.
— Вот справки, которые префект полиции мне передал, впрочем по моей просьбе, — сказал Камюзо.
АББАТ КАРЛОС ЭРРЕРА
«Эта личность, несомненно, Жак Коллен, по прозвищу Обмани-Смерть, который в последний раз был арестован в 1819 году, в доме некой госпожи Воке, содержавшей семейный пансион на улице Нев-Сент-Женевьев, где он и проживал под фамилией Вотрен».
На полях можно было прочесть приписку рукой префекта полиции:
«Биби-Люпену, начальнику тайной полиции, передан телеграфом приказ вернуться немедленно, чтобы помочь опознанию оного, ибо он лично знает Жака Коллена, который был арестован по его распоряжению в 1819 году при участии некой мадемуазель Мишоно».
«Нахлебники, жившие в доме Воке, еще находятся в добром здравии и могут быть вызваны, чтобы установить тождество.
Так называемый Карлос Эррера является близким другом и советчиком господина Люсьена де Рюбампре, которому передал за три года значительные суммы, видимо добытые кражами. Эта близость, если будет установлено тождество так называемого испанца и Жака Коллена, приведет к осуждению сира Люсьена де Рюбампре.
Внезапная смерть агента Перада вызвана ядом, которым его отравили Жак
