Бастард фон Нарбэ - Наталья Игнатова

Дополнительных пояснений не требовалось. Фон Нарбэ не выполнили приказ Божественного Императора. Майндерт еще мог это сделать — в любой момент, пока Андре в замке, в любой момент после, пока Андре не уйдет от слежки. Но это уже не было «без рассуждений» и «немедленно». Подозрения, зародившиеся, недавно, отвергнутые как невозможные, и вернувшиеся неделю назад, только что подтвердились.

— Садитесь, — хозяин дома указал на одно из кресел.

Приглашение, больше похожее на приказ. Ну, таковы уж фон Нарбэ. Андре выбрал другое кресло.

— Фон Нарбэ-амо, в вашей семье принято сразу говорить по сути дела, так что и я обойдусь без экивоков. Что вам известно о том, где сейчас Аристо?

Этот фон Нарбэ, все же отличался от Лукаса. Лукас остался бы невозмутим, а Майндерт хмыкнул и удивленно приподнял светлые брови.

— Даже в нашей семье не принято настолько сразу переходить к сути. Аристо исчез во время перелета на Везек.

Вот так, значит? Несколько секунд Андре пытался понять, лжет его собеседник или действительно не знает, как обстоят дела. А потом начал рассказывать.

О том, где именно пропал «Вэйда». О двух кораблях, отправившихся из монастыря в двух разных направлениях. О фальшивых письмах, которые получал Март. О «Ксиласкаре», о новых программах импринтинга… Здесь Майндерт едва заметно кивнул, за «Ксиласкаром» следили все Дома. Но когда Андре изложил цепочку своих рассуждений, начиная с Луизы Беляевой и заканчивая предположением, что ее брат будет искать помощи у семьи фон Нарбэ, хозяин замка покачал головой:

— Никто в своем уме не стал бы обращаться к аристократам с просьбой нарушить закон. Кроме того, Дому нет дела до Аристо.

— И это общеизвестно, — согласился Андре, — так же, как и то, что аристократ не может не выполнить приказ Божественного Императора. Но я решил, что психиатры «Ксиласкара» знают об… особенностях вашей семьи. Неработающие программы импринтинга для Дома фон Нарбэ писали именно там.

Снова не угадал. Второй раз за последние двадцать минут. Серые глаза Майндерта хищно сощурились.

— Программы работают, дю Гарвей-амо. Как все другие аристократы, мы проходим обучение, получаем запечатление и убиваем наших телепатов. Как все другие аристократы, мы счастливы выполнить любой приказ Божественного Императора.

— И глубоко несчастны, не выполняя приказов. Вот оно в чем дело! У вас просто хватает сил пережить это. — Андре понял, что живым из замка ему не уйти. Хорошо, что Дэвид придумал какой-то непонятный способ подслушивать этот разговор и вести запись.

— Врагам своим не пожелаю почувствовать то, что чувствую я, откладывая приказ о вашей ликвидации, — спокойно сообщил фон Нарбэ. — Впрочем, вы испытали нечто гораздо худшее, когда избавлялись от импринтинга. Могу я узнать, почему вы вообразили, будто наша семья свободна от уз?

— Вы спасли от них Лукаса.

— Неужели? По-вашему, мы добровольно лишили одного из нас любви Божественного Императора?

— По-моему, вы добровольно лишили одного из вас любви к Божественному Императору. Хотя, настоящему аристократу такое даже в голову бы не пришло. И никому из нас… — Андре вспомнил себя «настоящего» и на какой-то сумасшедший миг остро пожалел о том, чего лишился, — никому из нас не приходило. Ваши переговоры с орденом Десницы незадолго до появления на свет Лукаса, мы объясняли общими интересами. В конце концов, даже их монастыри строятся на ваших верфях, так что интересов предостаточно. Факт переговоров был отмечен, заархивирован и забыт.

— Настолько, насколько дю Гарвеи, вообще, способны забывать. Понимаю. Через тридцать лет вы вспомнили.

— Двадцать девять лет. Вспомнил, когда увидел его. Цвет глаз, — Андре не отводил взгляда от лица Майндерта, — я знаю легенду об «отмеченных ангелом». И раз ангел оставил свой знак на одном из фон Нарбэ, то метка Божественного Императора уже неуместна.

— Сколько опасностей таит в себе избавление от импринтинга, — холодно заметил Майндерт, — весь мир меняется. Итак, дю Гарвей-амо, вы полагаете, что профессор Беляев помог Лукасу скрыться от приговора. И при этом вы же полагаете, что Лукас не стал бы бежать.

— Мои предположения основывались на том, что вы смогли бы убедить его. И на том, разумеется, что Пространство — ваша вотчина, а никак не психиатра из «Ксиласкара».

— Лукас пропал пятьдесят суток назад. За это время вы и отец Март, действуя самостоятельно, вышли на профессора Беляева, даже рискнули прийти сюда. Однако представители церкви не связывались ни со мной, ни с «Ксиласкаром». А между тем, они с самого начала располагали всей имеющейся у вас информацией, и, будь ваши предположения верны, орден Всевидящих Очей должен был проявить хоть какой-то интерес к профессору.

— Насчет церцетариев не знаю, — убивать не спешили, и нужно было успеть сказать как можно больше. Чтобы как можно больше услышать. Все, что скажет Майндерт фон Нарбэ, может оказаться полезным Марту. — Не знаю, что они предпринимают, зачем, и в каком направлении. Но профессор подал в отставку, настоятель «Святого Зигфрида» перевел отца Марта из истребителей в разведчики, а несколько дней назад отец Март получил письмо, копию статьи из «Tempus».

Андре мог не смотреть в лицо фон Нарбэ, чтобы следить за эмоциями. Майндерт — аристократ. Настоящий. Все чувства на поверхности. А до встречи с Лукасом, с вымороженным до полной безжизненности Аристо, фон Нарбэ казались образцом сдержанности. Закрытые на все замки, холодные, непроницаемые.

Как все меняется! Даже немного обидно.

— Значит, вам известно об этом журнале, фон Нарбэ-амо, — Андре сказал, скорее, для себя, чем для Майндерта.

— Значит? — не без иронии повторил фон Нарбэ. — Я о нем слышал. Но не более того.

— И Дом дю Гарвей тоже. Только слышал. Божественный Император не желает, чтобы миряне понимали, как мыслят священники. Поэтому, — Андре наклонился, положил на столик перед собой маленький бохардат, — эта статья — единственная, оказавшаяся в руках аристократов.

Майндерт взглянул на бохардат. Вынул из внутреннего кармана пластинку «секретаря». Повертел бохардат в пальцах, прежде чем вставить в разъем.

— Показав вам статью из «Tempus», отец Март нарушил правила.

Андре почувствовал, как на губы, непрошенная, выползает злая, болезненная ухмылка. Плохо, плохо, плохо. Нельзя! Не показывай слабости.

— О, да. Март нарушил правила. Знаете, они это делают друг для друга, фон Нарбэ-амо. Невозможно представить, не так ли? Лукас для Марта, Март — для Лукаса. Вообразите только, эту статью Март еще и перевел.

У него ничего не было к Майндерту. Никаких претензий. Если не считать того, что глава дома фон Нарбэ, все-таки, собирался его убить. Но вот это, сейчас, это была месть за собственную бесполезность. За невозможность сделать хоть что-то там, в Баронствах, когда Андре Скорда

…бесполезный, как чужая кукла…

отправлял донос на Марта, и знал, что убивает его, и не мог нарушить правила. Мог только видеть, как Лукас нарушает их. С легкостью. Потому что Лукас был способен сам решать, что правильно, а что нет.

С недобрым удовлетворением, Андре отметил, что сумел-таки привести собеседника в замешательство.

— Я всегда думал, что дю Гарвеи как-то попроще, — задумчиво произнес глава Дома фон Нарбэ. — Хитрые, но неглубокие.

Что ж. Он взял реванш. Но, разумеется, это не имело значения. Значение имела статья. Майндерт пробежал ее взглядом. Закрыл. Вернул бохардат, и откинулся на спинку кресла, разглядывая Андре с каким-то новым интересом.

— Выходит, теперь проблем от Лукаса гораздо больше, чем пользы. Вы полагаете, церковь не ищет его потому, что сама же и уничтожила?

Полгода назад Андре пришел бы к такому же выводу. Если бы сумел вообразить себе фигуру настолько мощную, как Аристо. Если бы сумел представить, что один-единственный бракованный аристократ может быть силой, от которой зависит, останется ли на престоле Божественный Император. По правде сказать, Андре и сейчас не мог такого представить. Однако, в отличие от себя полугодовой давности, он нынешний имел слишком много дел со священниками. И, похоже, заразился идеализмом.

Если церковь убивает, то убивает открыто. Сейчас Андре считал, что так оно и есть. Даже церцетариев, которым, казалось бы, должно любым способом уничтожать грозящую Империи опасность, разить из тьмы, не брезговать ни ядом, ни удавкой, он не заподозрил бы в тайном убийстве. Тем более, в убийстве священника. Они спасают даже псиоников, куда им убивать?

— Я полагаю, — Андре покачал головой, — полагаю, что со свойственным им фатализмом, они ждут.

— Ждут, пока Лукас умрет сам? Значит, им известно, где он.

Да. Похоже, что так. И кто бы ни был ответственен за поиски Лукаса, какой бы из орденов не вел их, результат держат в строгой тайне. Иначе настоятель «Святого Зигфрида» не поручал бы Марту негласно вести собственное расследование. Не прислал бы эту статью, которая недвусмысленно заявляет: верить церкви больше нельзя.