Меч ангелов (ЛП) - Яцек Пекара

Однако не скрою, что я руководствовался ещё и весьма грешным любопытством, и постоянно задавал себе вопрос: кем был тот четвёртый присутствовавший во время допроса человек? И почему Одрил Братта отрицал, что кто-то находился в пыточном подвале кроме палача и писаря? Кого защищал отец каноник? Возможно, неопытный писец Хаусманн ошибся, составляя протокол. Но, Господи, ведь не был же он настолько неопытен, чтобы не уметь считать до четырёх! Ну и последний вопрос: что такого произошло, что и писец, и палач находились на грани жизни и смерти? И действительно ли их состояние было связано с допросом? Я верил, правда, в неожиданные совпадения, ибо моя жизнь дала мне слишком много причин для этой веры (иногда к моей радости, а иногда к искреннему сожалению). Поэтому я не собирался сходу исключать ни одной возможности.

Я мог приказать следить за каноником или побеспокоиться самому и стать его ангелом-хранителем, но я не думал, что он был настолько глуп (даже если он был замешан в противозаконной махинации), чтобы в ближайшее время заняться чем-то подозрительным. С другой стороны, известна истина о том, что даже самые умные преступники попадаются, совершая самые глупые ошибки. И, кроме того, Одрил Братта был человеком гордым и уверенным в себе. Мог ли он вообще предположить, что Инквизиториум осмелится за ним следить? Пока я решил, однако, направиться в другую сторону, и посетить место, где двое обвиняемых монахов нашли вечный покой. Речь шла, конечно, о Ямах. Это неприятное место, любезные мои, и поверьте, что если ваш покорный слуга называет какое-то место словом „неприятное”, то обычный человек действительно не должен туда соваться. Впрочем, кстати говоря, Ямы начинали жить только после наступления темноты, но эта жизнь была, хм... как бы это сказать, весьма специфической. Однако сейчас, при свете дня, я мог надеяться, что смогу поговорить с кем-то, кто захочет дать мне объяснения, и не нарвусь на ненужные проблемы, которых в Ямах хватало.

Ямы расположены за стенами Хез-Хезрона, далеко за главным трактом, но к ним ведёт неплохая наезженная дорога, хотя во время осадков и разбитая колёсами повозок. Можно сказать, что на Ямах было создано целое поселение людей, которые кормились с мёртвых. Могильщиков, возчиков и, прежде всего, кладбищенских гиен. Вокруг всего этого бродили мелкие торговцы, шлюхи худшего сорта, самогонщики и прочая шушера. Правда, мертвецы, как правило, были уже избавлены от всех ценных вещей в самом Хез-Хезроне, но человеческая изобретательность не знала границ. Ходили даже слухи, что существовала группа гиен, связанная с гильдией мясников и поставляющая им, соответственно, уже разделанное человеческое мясо, но я надеялся, что в этой информации не было ни капли истины. Хотя я также помнил, что и епископ, и бургграф провели по этому вопросу глубоко засекреченные расследования, которые, однако, ничего не обнаружили. Я признаю также, что, когда я вспомнил об этой проблеме, то даже телятина или баранина, казалось, имели иной вкус, чем обычно...

Я знал, чтов ЯмахединоличноуправлялКуноТауск по прозвищуЖаба, нораньшеу меня не было случаявстретитьэтого человека. Это именно онрешал, кудаотправитьочереднуюповозку струпами игдекопатьследующиемогилы. Он такжеследил за порядком, имея в качестве помощников шайку тёмных личностей, которым платили за службу из городской казны. Следил он, впрочем, железной рукой, потому что никто не вмешивался в его работу и, можно сказать, что на Ямах он был единоличным правителем, решения которого не обсуждались.

Конечно, основной задачей Тауска и причиной, по которой она была оплачена из городской казны, было обеспечить безопасное захоронение. Никто ведь не хотел, чтобы из Ям распространилась зараза, которая быстро добралась бы до Хеза...

Тауск работал в квадратном кирпичном доме рядом с дорогой. Вход охраняли двое парней, выглядящих так, что никто, наверное, не захотел бы их увидеть в тёмном переулке. Но при виде инквизиторского наряда они быстро потеряли уверенность и стали весьма смиренными.

– Господин Тауск у себя, – объявил один из них учтивым тоном. – Позвольте, господин, я провожу…

Комната, в которой я застал Тауска, была чистой и ухоженной, а сам управляющий сидел за аккуратно накрытым столом и угощался вином и пирожными. Когда он увидел меня, встал с места.

– Смиренно вас приветствую, – сказал он. – Что привело мастера Инквизиториума в мою скромную обитель?

Я уже знал, почему его называют Жабой. Он был низкий, коренастый, с нездорового зеленоватого цвета кожей, выпученными глазами и отвисшей кожей под подбородком. Казалось, в любой момент можно было ожидать, что он вскочит на ближайший стул и заквакает.

– Меня зовут Мордимер Маддердин, – представился я учтивым тоном. – Лицензированный инквизитор Его Преосвященства…

– Слыхал о вас, слыхал, – сказал он, глядя на меня глазами, которые, казалось, вообще не моргают. – Чем я могу вам услужить? – спросил он, и в то же время небрежно махнул рукой, давая знак подчинённому, чтобы тот покинул комнату.

– Я признаю, что мне действительно нужна ваша помощь, – сказал я. – Хотя дело, которым я пришёл, не легкое...

– Присаживайтесь, мастер. – Он указал на кресло. – Вина? Пирожных?

– С удовольствием, – ответил я, протягивая руку к чаше.

– Здесь, в Ямах, не бывает простых дел, – сказал он, и мне было интересно, когда он, наконец, моргнёт. Было что-то неестественное в его мёртвом, равнодушном взгляде. – Но я всегда с удовольствием помогу нашему любимому Официуму, тем более что он тоже обеспечивает нам немало работы...