Древний Рим - Владимир Миронов

Руины Помпей

Римский народ и его лидеры вызывали не только страх, но уважение и даже любовь у других народов (даже среди тех, кого побеждали). Причина тому культурные достижения римлян. Вспомним, как царевич Димитрий, сын врага римлян Филиппа, проведя в Риме в качестве заложника несколько лет, тем не менее стал восторженным поклонником Рима. Вернувшись в Македонию, он превозносил великую империю, защищал ее против нападок и страстно мечтал вновь вернуться туда, где находился в плену. Одним словом, вел себя так, что македонцы даже говорили: римляне вернули нам лишь тело юноши, а душа его осталась в Риме. Так же некогда был очарован Римом и сирийский царевич, знаменитый впоследствии Антиох Эпифан. Став царем, он одевался в рим-скую тогу или разыгрывал римского магистрата. Грек Полибий, великий историк, восхищался римским полководцем и политиком Сципионом. Дружеские отношения между ними были таковы, что молва о их дружбе обошла Италию и Элладу. Именно по этой причине Полибию и удалось создать яркий образ великого и мужественного народа. Римляне готовы пожертвовать всем ради родины. Они казались честными и порядочными, в отличие от Карфагена ведя войны благородно и открыто. Но времена меняются, и народ стал иным. Триумфальные арки украсят города империи. Но за сценическим великолепием этого блистательного декора империи уж виделся страшный призрак катастроф.

Руины Стабии

Тревожным становилось положение Рима. Казалось, против него шла природа. Казалось, она еще раз напомнила могущественному Риму, что все тленно в этом мире. Гибель городов и вообще трагическая участь некогда цветущей Кампании произвели на жителей империи крайне тягостное и даже жуткое впечатление. Помпеи являлись местом, где находились виллы аристократов, знати, сенаторов. Тут были два театра, амфитеатр на 20 тысяч зрителей, храмы почитаемых божеств, прекрасный форум (длиною 142 и шириною 38 м). Когда жители после катастрофы вернулись на пепелище, они увидели огромное серое кладбище, в отдельных местах которого можно было с трудом разглядеть признаки былых жилищ и построек. Словно похоронные команды, они бродили по засыпанному пеплом городу, стараясь добраться до жилищ и откопать самые ценные вещи. Во время пребывания в Помпеях император Тит приказал вывезти из города все, что было еще возможно (в особенности статуи богов и императоров). Срывали даже мрамор с колонн и аттиков. Геркулануму в этом смысле «повезло» чуть меньше, ибо его покрыл вулканический панцирь 15-метровой глубины, сквозь который невозможно было пробраться. Так он и застыл, словно доисторический ящер, захороненный в породе лавы. Правда, большинство жителей Помпеи и Геркуланума успели покинуть город накануне извержения или в самом начале. Та катастрофа стала преддверием более грозных событий. Извержение казалось знамением, о котором писал тот же Цицерон, – но только уже для всей Римской империи: когда весь Рим будет залит кровью и разграблен, когда все постараются его покинуть, а бегущие увидят позади себя «печальное зрелище пожаров». Марк Аврелий, вспоминая о судьбе двух погибших городов, привел их как пример бренности нашей жизни и всего человеческого существования. Как пишет автор исследования о Помпеи Р. Линг, этот город представлял собой шедевр античной скульптуры и архитектуры. Причем особенно замечательно выглядели мозаичные панно города, являющиеся своего рода «золотым веком» античной настенной живописи. Именно так называемый четвертый стиль явил собой самый фантастичный и игривый образец художественного мастерства и декоративной отделки. Его отличали теплые золотые тона желто-красного цвета с изображением различных фигур и сцен из известнейших мифов. Создавалось впечатление, что это актеры выступают пред зрителями в известных спектаклях.

Фрески Помпей

Итальянцам тогда не повезло, но повезло историкам. Известный английский археолог, прославившийся находками могил царей в Уре шумеров, Л. Вулли, как-то заметил то ли в шутку, то ли всерьез: «Если бы события разворачивались по желанию археологов, то все без исключения древние города должны были бы погибнуть под пеплом вулканов, расположенных по соседству. У археологов, ведущих раскопки в других местах, разливается желчь зависти, когда они посещают Помпеи и видят прекрасно сохранившиеся дома, фрески на стенах, предметы повседневного обихода, лежащие там, где их оставили хозяева в момент бегства из города, на который обрушилась катастрофа». В самом деле, археологической науке крупно повезло, что Везувий проснулся и выплеснул потоки лавы столь «удачно», что набросил вулканическое покрывало на целый город, сохранив его для потомков так, как, пожалуй, ни один другой город на земле. Природа сохранит то, что уничтожила. О последствиях для науки этой катастрофы Косидовский писал: «Историческая наука многим обязана Помпеям и Геркулануму. Благодаря этим городам перед нашими глазами, как живая, предстала материальная культура Италии во всей ее полноте и богатстве, как бы остановленная в своем развитии силами могучих чар. Никакие другие археологические находки, сделанные на огромных просторах Римской империи, не могут с ними сравниться. В обоих городах мы увидели не только храмы, дворцы, бани, амфитеатры и общественные здания почти такими, какими их покинули римские граждане, но и повседневную жизнь обычного человека, которому так мало внимания уделяет древняя историография». До конца XVI в. все эти сокровища оставались в земле. Люди и забыли о точном местонахождении Помпеи и Геркуланума. Города, «словно сказочные рыцари, в течение многих веков ждали своего пробуждения». Словно заколдованные красавицы, ждали они прикосновения жезла феи или поцелуя возлюбленного, дабы те вернули их к жизни. Однако в подлинной реальности все произошло гораздо более прозаично, чем это случается в сказках. Все знали, что под холмом Чивита лежат руины какого-то города, но лишь в 1594 г. инженер Д. Фонтана, получив задание построить подземный акведук, наткнулся на какие-то загадочные развалины. Но особого значения тогда этому не придали. И еще прошел целый век, прежде чем жители тех мест и искатели сокровищ время от времени стали находить статуи и мраморные плиты, что побудило к поиску.

Вилла знатного жителя Помпеи

В 1710 г. житель деревни Ресина, возникшей над Геркуланумом, наткнулся на мраморные плиты и колонны и, ничтоже сумняшеся, стал продавать в качестве сырья неаполитанским камнерезам. Узнавший каким-то образом о сей находке австрийский военачальник, герцог Эммануэль Морис д, Эльбёф, чья резиденция была в Неаполе, строивший себе виллу близ Портичи (Италия тогда находилась под австрийским правлением), тотчас прибыл на место, приобрел тут участок земли и стал вести поиски. Найдя в яме, выкопанной крестьянином, несколько великолепных статуй, и среди них прекрасную скульптурную группу матери с двумя дочерьми, он отослал их в Вену, где они и находятся в одном из музеев.

А. Канова. Три грации

Винкельман так описывает найденные там фигуры… «Три весталки достойны восхищения по двум причинам. Они принадлежат к числу первых крупных находок в Геркулануме, но еще большую ценность придает им высокий стиль их одеяний. В отношении этого элемента искусства три фигуры – в особенности же та, что более человеческого роста, – стоят в одном ряду с Фарнезской Флорой и другими греческими произведениями. Две остальные, в человеческий рост, настолько схожи между собой, что кажутся вышедшими из рук одного и того же мастера; они отличаются друг от друга лишь головами, которые по качеству исполнения неравноценны. У лучшей из них вьющиеся волосы разграничены своеобразными бороздами, идущими ото лба и соединяющимися сзади. У другой волосы гладко лежат на макушке, спереди же, завитые, собраны и перевязаны лентой… На головах обеих этих фигур нет покрывал, и тем не менее их право называться весталками неоспоримо, поскольку известно, что и в других случаях можно встретить жриц Весты, которые даны без покрывал…

Дом весталок

Достойно всеобщего внимания то обстоятельство, что эти три божественные произведения первыми навели на след последующих открытий подземных сокровищ города Геркуланума. Они снова явились на свет Божий тогда, когда память о них еще была, так сказать, погребена под прахом забвения, как и сам город – под своими собственными руинами, в то время, когда трагическая судьба этой местности была известна почти исключительно из рассказа Плиния Младшего о кончине его родственника, постигшей того в день разрушения Геркуланума. Эти великие шедевры греческого искусства уже были перевезены под небо Германии и почитались здесь в то время, когда Неаполю, насколько можно судить, еще не выпало счастья предъявить для обозрения хотя бы один памятник из Геркуланума». Помпеи и Геркуланум – два любимейших места отдыха римской патрицианской знати – пока лишь наполовину открылись миру.