Древний Рим - Владимир Миронов

Так кельты расправлялись с пленниками

И хотя многое в деятельности древних римлян вызывает критику и укоры, они по-своему пытались цивилизовать жизнь народов, попавших в орбиту их власти и деятельности. Скажем, они не были гуманее или рациональнее греков, но им претила бессмысленная жестокость. В гладиаторских боях или казнях рабов, при всей жестокости упомянутых актов, им виделся некий рациональный смысл – сохранение основ Империи. В то же время они отрицательно относились в I в. до н. э. и позднее к человеческим жертвоприношениям, считая это безусловным признаком варварства. Там, где устанавливалась их власть, пресекались всякие человеческие жертвоприношения. «Лучше всего мы знаем о том, – пишет А.И. Зайцев, – как римляне запретили приносить человече-ские жертвы кельтским друидам; в конце концов ликвидировали они и практику принесения в жертву детей какому-то берберско-пуническому божеству, почитавшемуся в римской Африке под именем Сатурна». Даже греки в ряде случаев прибегали к людским жертвам, о чем говорит история с Фемистоклом и вариант мифа о царе Ликаоне, нечестивые сыновья которого закололи юношу и принесли его в жертву Зевсу.

Мы перечислили лишь малую толику из того, что составляло величие и славу Империи, что вызывало восхищение и уважение тех, кто видел воочию плоды ее цивилизации и мог ими пользоваться. Даже то немногое, что мы смогли рассказать, а точнее, пересказать, позволит взглянуть на феномен Империи более трезво, иными глазами, говорить о ней чуть иначе, чем нас вынуждают пристрастия. Нам кажется, Вергилий в «Энеиде», противопоставив Рим грекам, несколько все же принизил творческие способности и созидательный дух римского народа:

Смогут другие создать изваяньяживые из бронзы,Или обличье мужей повторитьв мраморе лучше,Тяжбы лучше вести и движеньянеба искуснейВычислят иль назовут восходящиезвезды, – не спорю:Римлянин! Ты научись народамиправить державно —В этом искусство твое! – налагатьусловия мира,Милость покорным являть и смирятьвойною надменных!

Здесь надо было сделать некое пояснение к тексту, что даст нам возможность наглядно увидеть, что означали слова Вергилия – «править державно», или же – «налагать условия мира». Между римскими победами, покорениями народов и царств, с одной стороны, и активным строительством целого ряда сооружений и дорог в городах империи или в ее провинциях – с другой, безусловно, имелась определенная взаимосвязь. Так, водопровод Старый Анио (закончен в 272 г. до н. э.) был построен на средства, полученные Римом в результате разгрома Пирра; Марциев водопровод – в 144 г. до н. э., на средства, полученные после разгрома и разрушения Коринфа. На добычу от галльской кампании Цезарь начал в 54 г. до н. э. реконструкцию Эмилиевой и Семпрониевой (а впоследствии Юльевой) базилик – знаменитых общественных сооружений римского форума. Колонна Дуилия прославляла римского полководца, создавшего в ходе 1-й Пунической войны флот Рима, одержавшего славную морскую победу над карфагенянами, колонна Траяна воздвигнута в честь победы над даками. Такова цена их побед.

Фонтан в доме Большого фонтана

Разумеется, существенную лепту в триумф римского духа внесли и деятели культуры и искусства. Они интенсивно работали в области переделки старых форм и создания новых. Опираясь на греков, они сумели создать литературные формы – пастораль, роман, сатиру. Как выше отмечалось, они превратили арку в символ победы. Архитектурные ансамбли по красоте и великолепию заметно превзошли всё, что было построено архитекторами мира до той поры. Благодаря им искусство портрета стало более реалистичным. Впервые в таких масштабах приступают к изучению искусства. В Риме появляется большое число научных трудов, изданий произведений Гомера, теоретических трактатов, исторических исследований, грамматик, каталогов и книг критического содержания. Именно в этот период Гораций пишет свою «Науку поэзии», Витрувий – научное пособие для архитекторов, Аристоксен – краткое руководство по музыке, Квинтилиан – «Наставление в ораторском искусстве». Эти труды в дальнейшем станут для многих поколений интеллектуалов и деятелей искусств бесценным пособием.

Сама природа становилась объектом решительного вторжения человека. Уже у Платона, в его утопической картине будущего, рисуется «правильный» вид Атлантиды. Там, где дикая природа как-то нарушала гармоничный вид полиса, там ее старались выправить с помощью искусства и строительных работ («где его форма нарушалась, ее выправили, окопав со всех сторон каналом»). Каналы, мосты, гавани в корне меняют природный ландшафт. Видимо, древние цари Атлантиды, создавая остров, преображали природу: «Пользуясь этими дарами земли, цари устроили святилища, дворцы, гавани и верфи и привели в порядок всю страну…». На ту же стезю преобразователей мира и природы встали и другие народы античности. Чего стоил хотя бы проект Динократа, о котором писал Витрувий. Проект предполагал преображение горы Афон в гигантскую статую, на ее левой руке уместился бы целый город, а на правой – гигантская чаша, куда стекали бы воды горных источников, этакая античная Братская ГЭС (проект описал Витрувий). Правда, Александр Македонский проект отклонил, выяснив его экономико-стратегическую нецелесообразность, но сам замысел «в части его великолепной композиции» все ж оценил по достоинству. Античная культура достигла тех высот сложности (но и гордыни), когда вызов природе стал логичным движением человеческого разума. Так же поступал с природой великий Петр, создав Петербург, не утопическую – реальную Атлантиду севера!

Фонтан рек в Риме

Все, что целесообразно, то возможно, что возможно – то естественно, а что естественно – то необходимо… В цицероновском трактате «О природе богов» звучит панегерик победоносной природе людей: «Одни только мы способны обуздывать самые неистовые порождения природы – моря и ветры, благодаря науке мореплавания. И вследствие этого мы употребляем для себя великое множество продуктов моря и наслаждаемся ими. Полностью властвует человек и над тем, что дает хорошая суша. Мы используем равнины и горы. В нашем распоряжении реки и озера. Мы засеваем поля, сажаем деревья. Подводя воду, мы сообщаем плодородие почве. Мы сдерживаем течение рек, направляем их, поворачиваем их. Короче, наши руки как бы создают в природе вторую природу. Да что там говорить! Не проник ли разум человеческий даже в небо?». Эта потрясающая песнь торжеству человеческого гения и таланта как будто переносит нас в XX в. – с его величественными проектами обуздания морей, прорытия великих каналов, преобразования пустынных земель, поворотами рек, наконец, прорыва людей в небо и космос. Даже Солнце, Луну и прочие светила, согласно утверждению Цицерона, следует считать сделанными «для людей».

Джузеппе и Паоло Гроппелли. Талия. Летний сад

Рим – один из крупнейших преобразователей мира. Следуя примеру египтян, жителей Месопотамии, он упорно и целенаправленно создавал, строил, созидал везде, где ступала нога римского солдата и устанавливалась власть Империи – от побежденного Карфагена до Понта Эвксинского, от Сирии и Антиохии до Галлии и Британии. Как пишет историк: «Что же касается Рима, то его солдаты начинали завоевание новых земель с их прямого преображения, с подчинения чужих ландшафтов урбанизму привычного им мира, строя лагеря и дороги, они закрепляли свое присутствие на необжитых землях. И это тоже была победа «возделывания», культуры в этимологическом значении слова, над природой, над владениями варваров. Пафос победы над дикой природой торжествовал в пафосе победы над дикими племенами. Перенесенные из города-государства Рима фрагменты его конструктивного, архитектурного тела до сих пор как форпосты римского народа стоят на границах его былой империи». Потому и надо воздать должное конструктивно-созидательному духу творцов Империй.

Гавань и суда

Справедливость требует опровергнуть представления о римлянах только как о завоевателях, эксплуататорах или никчемных прожигателях жизни. Они еще и созидали. В действительности, никто другой в тогдашнем мире не сумел бы осуществить (на римском уровне) масштабную одиссею освоения громадных пространств. Они не только повсюду строили дороги, города, цитадели, театры и амфитеатры, но и совершали, вероятно, морские плавания. Хотя в 1-ю Пуническую войну они имели, видимо, еще очень скромный флот (20 судов), но затем, как мы знаем, быстро создали мощные военные эскадры и солидный торговый флот. При Нероне, когда понадобилось перевезти по морю громадный обелиск 40-метровой высоты, они построили судно водоизмещением в 1300 тонн. Корпус судна для прочности ниже ватерлинии обивали медью и свинцом.