Тайны тысячелетий - Коллектив авторов

На смену Карти пришел горный вьючный пони по кличке Зиппи, который был примерно втрое меньше своего предшественника. У Зиппи был неизменно лукавый вид, который наверняка принес бы ему «Оскара», если б тот присуждался вьючным пони. Он умел притворяться усталым, перегруженным и непокормленным, а сам тем временем замышлял коварный побег, и, когда убегал, Сарча и Тайна оставались далеко позади. К концу долгого трудного дня Зиппи ложился на бок и судорожно дрыгал ногами. По словам Сары, это были классические симптомы издыхающей лошади. Похоже, Зиппи был знаком с руководством для ветеринаров.

В апреле, когда стаял снег, но еще не началось летнее пекло, Тим, Сара и три лошади вновь пустились в путь по Анатолии. Дорога проходила недалеко от древних руин Дорилеума, где крестоносцы дали решающее сражение, едва не ставшее роковым. Турки прижали их передовой отряд к болоту и принялись атаковать волна за волной, бросая в бой конных лучников.

«Все мы, — писал Фульхер из Шартра, — сбились в кучку, подобно овцам в гурте, и дрожали от ужаса». К Готфриду отправили гонца, и он, оставил пехоту, бросился со своими рыцарями на выручку, благо что войско стояло неподалеку. Кавалерия франков ударила в лоб. «Внезапно, — с огромным облегчением пишет Фульхер, — мы увидели спины турок, обратившихся в бегство». С этого момента и впредь все противники, будь то турки или арабы, крайне неохотно вступали в открытый бой с сокрушительной тяжелой конницей крестоносцев.

Но главным их врагом были пустынные и суровые глубинные районы Турции. Отступая, турки засыпали колодцы и уничтожали урожай. Войско шло по разоренной земле в летний зной.

«Мы безмерно страдали от голода и жажды, — записал один из рыцарей, — и не находили никакой пищи, кроме колючек, которые мы собирали и растирали в ладонях. На такой еде мы влачили довольно жалкое существование, но не умирали, а вот большинство лошадей мы потеряли, и многим рыцарям пришлось продолжать поход уже как пехотинцам».

У Тима Северина впечатления были иными:

«Благодаря орошению большая часть турецкой пустыни превратилась в море буйной пшеницы, и в каждой деревне нас с Сарой встречали в полном соответствии с турецким кодексом гостеприимства. Наших лошадей неизменно кормили и поили, а нас селили не иначе как в доме сельского старосты или в деревенской гостинице», «Почему вы пустились в такое трудное путешествие?» — обычно спрашивали нас, и мы отвечали так, что крестьяне-мусульмане сразу все понимали: «Мы совершаем паломничество в священный город Иерусалим».

Сразу же за городом Кайсери крестоносцы свернули на юго-восток, чтобы пересечь хребет Тавр. Они шли этим путем осенью 1097 года. Близилась зима, они были в дороге уже год, а до Иерусалима еще идти и идти. Что же влекло их вперед? Жажда добычи, как утверждали многие историки? Мечта об империи? В этих холодных горах и то и другое казалось чем-то мелким и незначительным. Должно быть, вера — вот что побуждало крестоносцев плестись дальше, устало передвигая ногами.

У Антиохии крестоносцы застряли на год с лишним. Они осадили город, но укрепления оказались неприступными. Провизия кончилась. Самые бедные из паломников были вынуждены довольствоваться непереваренными зернами, извлекаемыми из помета животных, и в лагере свирепствовала бубонная чума.

Наконец удалось подкупить командира одной из антиохийских бойниц, и тот предательски пропустил через крепостной вал горстку рыцарей, которые проникли в город и открыли ворота. Крестоносцы хлынули в крепость, предав огню и мечу все ее население. Их, в свою очередь, осадило внезапно подтянувшееся турецкое войско. Оно шло на выручку Антиохии, но немного опоздало.

Боевой дух христиан настолько упал, что истощенные солдаты отказались нести дозорную службу на стенах. Затем один из паломников объявил, что ему было видение: священное копье — орудие, которым был пронзен бок распятого Христа, — якобы зарыто в землю под полом городского храма. «Копье» выкопали, и крестоносцы пошли с ним в последнюю отчаянную атаку на турецкое войско. Кольцо осады было прорвано.

Теперь, когда их отделяло от Иерусалима всего 600 километров, предводителей крестоносцев, видимо, больше интересовал захват городов и добыча, нежели сам Священный Город. Но в конце концов паломники из простонародья пригрозили бунтом и заставили своих предводителей продолжать поход.

Последний отрезок пути крестоносцев — от Антиохии до Иерусалима — пролегал вдоль средиземноморского побережья через Сирию. Здесь, под сенью замка крестоносца, который некогда охранял военную дорогу, Тим Северин спросил сирийского школьного учителя, что он рассказывает своим ученикам об этом и подобных ему свидетельствах чужеземного присутствия.

— Я говорю, что это была всего лишь одна из разновидностей колониализма, — отвечал он.

— Ну как вы сами к этому относитесь? — настаивал ирландец.

Учитель лишь пожал плечами:

— Так же, как вы — к замках, оставленным в Испании маврами. История не стоит на месте и оставляет свои памятники в прошлом.

Не желая вступать в раздираемый войной Ливан, Тим и Сара свернули в глубь страны и пошли к Иерусалиму через Иорданию, по старой караванной тропе. Здесь им довелось пережить то же, что и крестоносцам: 42 градуса жары в тени (хотя какая тень на открытой дороге?); отчаянную нехватку корма для лошадей. Путешественники больше не могли ехать на ослабевших животных и были вынуждены шагать рядом с ними.

Иорданцы и израильтяне дали им специальное разрешение на переход через реку Иордан по историческому мосту Алленби. «В последний вечер мы видели из нашего лагеря огни Иерусалима. Они сияли на иудейских холмах прямо против нас».

Наутро в удушливом мареве путники повели своих лошадей мимо стоявших группами солдат, нескольких контрольно-пропускных пунктов, мимо минного поля и противотанкового рва, охранявшего передовые израильские позиции. Все это не слишком отличалось от рвов и дозорных башен во времена крестоносцев.

Когда 7 июня 1099 года паломники заметили стены Иерусалима, сознание того, что цель достигнута, и непосильное напряжение, должно быть, почти свели их с ума. У одних по лицу текли слезы, другие преклоняли колена и лобызали пыльную дорогу. Их религиозного пыла достало бы, чтобы немедленно ринуться на штурм твердыни неверных, но у них не было снаряжения. А какой-то отшельник на Оливковой горе увещевал их идти на приступ без промедления.

«Бог всемогущ, — заявил отшельник. — Будь на то его воля, он бы штурмовал стены, имея одну-единственную лестницу». 13 июня крестоносцы ринулись в бой с таким ожесточением, что смели бы с лица земли защитников города, египтян-фатимидов, которые сами захватили его всего годом ранее, но у них не хватало лестниц. Ведший христиан рыцарь рухнул со стены: ему отсекли кисть руки.