ЖД (авторская редакция) - Дмитрий Быков

— Ну, вот,— сказала Марь-Степанна.— Подопечные вас уже ждут.

Она распахнула белую дверь, и с детских игрушечных стульчиков — привезенных, вероятно, из ближайшего детсада,— повставали разновозрастные, бедно, но опрятно одетые васьки и машки. Анька никогда еще не видела столько васек в одном месте. Тут было несколько васят — почему-то сплошь черноглазых и гнилозубых,— несколько молодых, но в основном васьки были подержанные, смирные, лет сорока на вид.

— Здравствуйте,— сказали они нестройным хором.

— Что же так недружно?— укорила Марь-Степанна.— К вам пришли гости, одному из вас сегодня повезет. Постарайтесь им понравиться, покажите свое искусство. Ну, дружненько!

— Здравствуйте!— сказали васьки уже гораздо дружнее и заулыбались, обнажая беззубые десны.

Тут же в смотровой началось хаотическое движение: две пожилые машки принялись прыгать через скакалочку, еще две стали играть в резинку (видимо, обитателей васятника предупредили, что домашнего любимца выбирают для девочки, а потому требовалось показать, как они умеют играть; наверное, подумала Анька, если бы мы выбирали плотника, они показывали бы поделки). Один васька лет сорока лег на спину и стал смешно дрыгать ногами, изображая велосипед. Васенок взобрался на плечи другу, и они стали носиться по всей зале с гиканьем и разбойным присвистом. Молодой черноволосый васька с перебитым носом и широко расставленными вороватыми глазами влез на стульчик и начал читать:

— Как ныне взбирается вещий Олег

Замстить неразумным базарам…

Ясно было, что он не понимает читаемого, но очень старается. Глаза его, однако, продолжали бегать, словно он и здесь надеялся что-то стырить.

Анька заранее знала, что выберет самого несчастного — не для того, чтобы тем вернее его подкупить и стать для него всем, а просто чтобы не благотворительствовать зря, помогать ведь надо тем, кому трудно; но тут все были несчастны и одновременно очень противны, так что она с трудом преодолела искушение уткнуться в мать, просто чтобы почувствовать родной запах и не видеть всего этого. Однако терять лицо перед васьками было нельзя — они очень старались, и каждый краем глаза косил на посетителей: нравится ли. Один жонглировал тремя мячиками, другой безуспешно пытался встать на руки, наконец подошел к стене и, упираясь в нее ногами, привстал-таки, но тут же опять рухнул. Двое немолодых васек вдумчиво играли в шахматы, но Анька заметила, что фигуры они переставляют просто так — видимо, проклятый синдром мешал выучиться как следует этой умной игре. Еще две машки, каждая лет по шестьдесят, играли в ладушки, а одна пела русскую народную песню. Слов было не разобрать, но именно поэтому, да еще по уныло-разгульному мотиву, Анька сразу поняла, что песня была русская, народная.

Васят она отмела сразу — не за этим пришла; ей понравился было очкастый васька лет тридцати пяти, с длинным лицом и крупными зубами,— но он вдруг с такой ловкостью сделал кувырок через голову и так по-собачьи, снизу вверх посмотрел на нее, ожидая одобрения, что у Аньки пропала всякая охота с ним связываться. Наконец взгляд ее упал на пожилого, тихого ваську с редкими соломенными волосами: он тихо сидел себе в углу и клеил какую-то коробочку, не стараясь особенно никому понравиться.

— Ну что, выбрала любимца?— весело спросила Марь-Степанна.— Мы можем еще посмотреть выставку поделок, там такие мягкие игрушки есть — удивительно. Вот у нас были работники с фабрики игрушечной, и даже они удивлялись. Качество почти китайское. Можете купить что-то, а потом мы вас познакомим с мастерами…

— Я выбрала,— тихо сказала Анька.— Вон тот, в углу.

Марь-Степанна прищурилась; стало видно, что она слегка близорука, но очки носить стесняется.

— Вон тот?— спросила она так же радостно.— Отличный выбор! Это Василий Иванович. Василий Иванович, подойди сюда, пожалуйста!

Все васьки, как по команде, прекратили свои игры и уставились на Василия Ивановича.

— Это очень хороший подопечный,— не смущаясь присутствием выбранного васьки и наступившей тишиной, сказала Марь-Степанна.— Он у нас уже два года, раньше почти ничего не помнил, а сейчас знает все. Газеты читает,— гордо добавила она, словно чтение газет было Бог весть каким даром, доступным немногим счастливцам.— Василий Иванович, скажи нам, когда человек полетел в космос?

— Двенадцатого апреля,— тихо ответил Василий Иванович приятным глуховатым голосом.

— А сколько будет пятью восемь?

— Сорок,— улыбнулся Василий Иванович.

— Ну что, нравятся тебе наши гости?

— Мы гостям всегда рады,— кивнул Василий Иванович.

— Вы наши правила знаете,— утвердительно сказала Марь-Степанна,— у нас рекламация принимается в течение месяца. Если не уживетесь, ничего страшного, мы другого подберем, а за этого вернем деньги, за питание… Но вообще должна сказать, что девочка сделала очень хороший выбор. Пациент смирный, доброжелательный, на прогулке защитит и вообще, если что…

— Василий Иванович,— осмелев, спросила Анька.— А что вы клеили… ну там, в углу?

— Коробочку,— тихо и как бы смущенно ответил Василий Иванович.

— А для чего?— желая подбодрить его, поинтересовалась мать.

— Ну… просто,— пожал плечами Василий Иванович.

— Он все время их клеит,— вставила Марь-Степанна.— У нас учат конверты клеить и коробочки; конверты — для тех, у кого пространственного мышления нет. А у него есть, он вам наклеит их столько — сможете все мелочи распихать! Он еще копилки может глиняные, у нас очень хороший мастер преподает керамику…

— Василий Иванович,— решительно сказала Анька.— Я хотела бы вас… пригласить к нам. (Слова «взять» она все-таки избегала). Вы не возражаете… пожить у нас?

— Ваш выбор,— тихо сказал Василий Иванович,— вам решать.

— Я постараюсь, чтобы вам было у нас хорошо,— твердо закончила Анька.— Если можно, пожалуйста, пойдемте с нами.

— Пойди, Василь-Иваныч, соберись,— сказала Марь-Степанна.— Я за тобой зайду. А вы, товарищи, спуститесь сейчас со мной к заведующей, я дам вам инструкции, и все оформим.

2

— Ну что, выбрали?— доброжелательно спросила заведующая.

— Василь-Иваныча взяли,— рапортовала Марь-Степанна.

— Ну, я очень рада. Давно ему пора, а то берут все, кто помоложе… Значит, Марь-Степанна, сходите за личным делом, а я пока проинструктирую в общем плане.

Марь-Степанна вышла.

— Ну, вы знаете, конечно,— начала заведующая,— что никакого алкоголя, никакого курения, пища строго по распорядку. Никаких жиров, у большинства подопечных плохо с печенью (Анька нервно хихикнула, заметив созвучие подопечных и печени). Подвижные игры хорошо, это и девочке хорошо, а то, я вижу, немножко астения… Одного свободно можно отпускать в магазин, если в нем спиртное не продается. Хотя этот подопечный очень дисциплинированный, и вряд ли он сам купит. Только если угостят… Обязательно прогуливать раз в день, это и девочке хорошо. Железа побольше, хлебушка черного, девочке тоже хорошо…— Анька в ужасе загадала, что если девочке будет хорошо еще хоть что-нибудь из рекомендованного Василию Ивановичу, значит, у нее точно синдром Василенко,— но, по счастью, на этом заведующая прервала инструктаж, поскольку вошла Марь-Степанна с личным делом.

— Вот, можете посмотреть,— она открыла папку перед отцом, сразу поняв, кто в семье главный. Отец попытался пролистать дело, но все страницы, кроме первой, были тщательно заклеены.

— Там служебная информация, извините,— улыбнулась Марь-Степанна.— Это только для персонала.

— Что-нибудь важное?— забеспокоилась мать.

— Нет, не волнуйтесь,— мягко произнесла заведующая.— Там история… ну, после нашей терапии он почти не помнит весь этот ужас. Как дошел до жизни такой, как бродяжил, как подобрали… Мы эту информацию стараемся стирать, и напоминать ни к чему. Наш распределитель гарантирует здоровье подопечного и полную безопасность его проживания в семье. Он не нападет, не обидит девочку — не надо только его много расспрашивать про прежнюю жизнь. Она была, сами понимаете, не очень веселая… Ты же тоже не любишь вспоминать, как двойку получила?

— Я двоек не получаю,— сказала Анька, испугавшись еще одной параллели с васькой.

— Ну и отлично,— улыбнулась ей заведующая.— Марь-Степанна, приведите васю… Вы на машине? Очень хорошо! Пожалуйста, через неделю позвоните нам и расскажите, как идут дела. В экстренных случаях звоните дежурному, это круглосуточно.

Анька и сама была уже не рада, что затеяла все это. Но Василий Иванович со своим синим рюкзачком ждал у выхода, и отступать было некуда. В машине она заметила, что отец нервничает, а мать облизывает губы, как всегда, когда надо что-то сказать, а она не находит слов. Так же она делала, когда Анька приводила домой кого-нибудь из подруг и надо было с ними поговорить, а было не о чем. Тогда она дежурно спрашивала про учебу или про любимую музыку: ничего не говорить ей было неловко, а притворяться она не любила.