Вечерняя звезда - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф

— Ты сказала Рози о нашем круизе? — спросил генерал, делая дерзкую попытку сменить тему разговора. Его слезы или их недостаточное количество чересчур долго были предметом обсуждения.

— Нет, потому что еще ничего не решено.

— Да нет, все решено, — заявил генерал. — Ты же сама сказала, что нам нужно поехать в Азию.

— Это было до того, как ты распоясался и стал критиковать то, как я вожу машину. Ты же знаешь, как я к этому отношусь. Как ты смеешь презирать меня и в то же время рассчитывать на то, что я поплыву с тобой в Азию?

— Вы хотите сказать, что собираетесь уехать и оставить меня одну? — спросила Рози. В ее голосе звучала тревога. — Я думала, что вы будете рядом, хотя бы пока Вилли не вернется — если он в самом деле вернется.

— Не волнуйся! Мы не уедем и не оставим тебя одну до возвращения Вилли, — успокоила ее Аврора. — Круиз по Азии требует многомесячной подготовки. Поскольку Гектор только что сказал, что считает меня маньячкой, он, очевидно, не разрешит мне заниматься планированием, а это означает, что ему придется заняться этим самому. Он никогда ничего не планировал, если не считать высадку в Нормандии, хотя я сомневаюсь, что ему позволили планировать существенную часть этой операции. Поэтому подготовительная стадия поездки в Азию продлится, по всей вероятности, несколько лет, а к этому времени Вилли сможет пройти не то что один курс лечения, а этак с дюжину. Конечно, если ему это понадобится.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что он не сумеет излечиться от этого с первой попытки? — спросила Рози. Она и сама сомневалась, что Вилли вылечат с первого раза, и настороженно прислушивалась к тому, что об этом говорили другие.

— Рози, я просто оговорилась, — сказала Аврора. Ты что, в каждом моем слове ищешь самый мрачный смысл?

Генерал размышлял о том, как он ненавидит турагентов, покупку авиабилетов, и о том, что теперь ему придется пытаться разобраться с тем, какие из отелей вызовут у Авроры наименьшее отвращение. Если ему придется заниматься всеми приготовлениями, а в поездке что-нибудь будет не так, Аврора наверняка разгневается на него. Она часто пребывала в гневе даже тогда, когда сама занималась планированием и выбором отелей. Она тогда по нескольку дней, а то и недель выдерживала его в глубокой заморозке. Когда они поехали в Каир, она вообще едва удостоила его словом за все то время, что они там были, и все из-за какого-то недоразумения, в котором он, в сущности, и не был виноват.

Он подумал, что поездка в Азию могла оказаться их последним круизом. Но даже если они купят каюту-люкс с большой кроватью, ему это не очень-то поможет, если Аврора начнет злиться еще до отъезда. Он решил, что во имя будущей гармонии он извинится за то, что назвал ее маньячкой, и немедленно приступил к осуществлению задуманного.

— Во имя гармонии я извиняюсь, — промолвил он. — Безусловно, ты не маньячка, просто так получилось, что ты вела машину, как маньячка.

— Тьфу ты, не надо было говорить последних слов, — расстроилась Рози. — Они словно перечеркивают первые, а первые слова были ужасно приятные.

— Не обращай внимания, я думаю, он имел в виду что-то хорошее, — сказала Аврора. — Он знает, что спланировать поездку ему не по силам, поэтому то обстоятельство, что он заставил себя извиниться — а с ним это бывает крайне редко, — уже о чем-то говорит. Даже если он все испоганил.

Генерал почувствовал некоторое облегчение, но вдруг, выглянув из окна, заметил, что на улице, по которой они едут, нет зеленых аллей и огромных домов вдоль дороги, как на улицах в Ривер-Оукс. По сторонам улицы стояли какие-то склады, росли сорняки, виднелся железнодорожный вагон и стояли какие-то некрашеные остовы домов.

— Это дорога ведет не домой, — объявил он. — Кроме всего, ты еще и сбилась с пути?

— Да тише вы, а то наживете неприятностей больше, чем уже имеете, — предупредила Рози. — Она не потерялась, она просто едет в бар «Поросенок».

— Да, Гектор, — подтвердила Аврора. — Все это было сплошной пыткой, а самое лучшее, что можно сделать после пытки — это поесть. Я уверена, что после пары ломтей пирога с мясом ты поймешь, что я права.

— Мне не нравится мясной пирог, но вы обе можете, натолкать в себя все, что захотите, — проворчал генерал. — А потом, может быть, мы доберемся до дому.

В прохладном зеленом кабинетике в баре, после того как он позволил Авроре дать ему пару раз откусить мясного пирога, генерал почувствовал, что очень-очень устал. Возможно, это было из-за ссоры с Авророй, или же из-за ожидания в душной машине, или еще из-за чего-нибудь. Думать об Авроре и об огромной каюте-люкс было приятно, но он так устал, что едва поднимал стакан чаю со льдом. Казалось, силы оставляют его, и на минуту-другую он даже подумал: а до азиатской ли поездки ему теперь? Он когда-то служил в Маниле и совсем немного в Бирме. Подумав об Азии, он припомнил, как трудно ему работалось у Мак-Артура, да и служить у Джо Стилвела, Джо-Уксуса, как его прозвали, тоже было не сахар. Обоим невозможно было угодить. В какой-то момент от напряжения у него даже наступило прободение язвы желудка, но сейчас он не мог припомнить, было ли это при Мак-Артуре или же при Стилвеле. Что он помнил лучше, так это чувство огромного облегчения, которое он испытал, когда его перевели обратно в Европу. И все же поехать в Азию в каюте-люкс с огромной кроватью, несомненно, намного легче, чем служить под началом Стилвела или Мак-Артура. Силы могли вернуться к нему, а вот сейчас, пока он сидел в баре, ему казалось, что все силы куда-то стремительно ускользают от него. Он с трудом прожевал последний кусок пирога. Он с трудом держал глаза открытыми. Он с трудом сидел прямо на стуле. Гектор посмотрел на Рози и, к своему удивлению, испытал шок, увидев вместо головы Рози голову генерала Стилвела. Он боялся взглянуть на Аврору — опасаясь, что она будет похожа на Мак-Артура. Генералу вдруг стало грустно — невыносимо грустно. Того, что они с Авророй раздумывали о поездке в Азию, было недостаточно, чтобы его прежние командиры стали появляться в этом баре. Они не нравились ему и тогда, когда он был молод, и ему не хотелось, чтобы они появлялись у него перед глазами теперь, когда он состарился. Это сильно сбивало с толку, и на миг ему стало жаль, что не случилось ничего такого, что заставило бы Аврору передумать и проехать мимо «Поросенка», обойдясь без этих пирогов. Если бы ее как-то удалось переубедить, то сейчас они были бы дома и он мог бы сидеть в своем кресле и подремывать. Но, конечно, Аврору никогда невозможно было переубедить. В этом было ее очарование, это по-прежнему восхищало его в ней. Даже Рози было не просто переубедить. Поэтому они и сидели в этом баре, и силы вытекали из него, словно кровь из глубокой раны, и его старые командиры звали его, и он чувствовал, что ужасно запутался. На мгновение зал вдруг осветился ярко-синим, — он подумал, что, наверное, ему представился порт Гонконга, который должен был быть такого цвета, когда они с Авророй подплыли бы к нему на корабле. Он увидел себя в белых брюках — нужно купить новые белые брюки. Они могли бы стоять на верхней палубе, когда перед ними появился бы этот гигантский порт. Но тут блистающая синева постепенно померкла и перед его глазами появилась серая пелена, которая простиралась вдаль, словно океан, и ввысь, словно небо. На миг серую пелену прорезали тени — это официантки двигались по залу, убирая посуду со столов, — потом тени стали неясными, серая пелена казалась неподвижной, и он благодарно скользнул в нее, словно в бассейн с теплой водой.

Голова генерала качнулась и оказалась на плече у Авроры. Она в эту минуту занималась тем, что заканчивала разгадывать кроссворд, который начала еще утром. Она уже не раз замечала, что слова, которые дома она не могла отгадать, просто выскакивали из извилин, когда она сидела в «Поросенке» над куском пирога, который был всегда к ее услугам, чтобы помочь ее размышлениям.

Рози бросила взгляд через стол и увидела, что генерал уснул. Ну что ж, пусть бедный старичок подремлет. И пусть Аврора занимается своим кроссвордом и ничего вокруг не замечает. Что до нее, они могли бы сидеть здесь до вечера. Генерал мог бы дремать, Аврора могла бы решать свои кроссворды, а она потягивала бы кофеечек и оттягивала бы минуту, когда придется вернуться к себе в комнатушку и понять, что Вилли не будет сидеть рядом с ней целых сорок пять дней и сорок пять ночей.