Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя - Игорь Синицин

В один из последних вечеров в баре своего отеля Когин встретил американца, которого знал как профессионального разведчика. И коллега из США также ведал, чем промышлял долгие годы советский гость. Старые противники узнали друг друга, но, как это бывает с профессионалами, которые давно вышли из оперативных игр и не имеют конкретного поручения против встреченного случайно коллеги, добродушно приветствовали соседа по гостинице. Они уселись за один столик поболтать и заказали не по сорок граммов виски с содовой, как это принято в Европе, а целую бутылку и ведерко со льдом. Разговор потек плавно и вполне мирно. Чопорный американец быстро оттаял и примерно к середине бутылки решил, видимо, поучить товарища с партбилетом КПСС правильному ведению мировой политики.

— Коллега, — заявил он Иосифу Львовичу, — ваши советские руководители, особенно Хрущев, заявляют часто о том, что будут строить в бывших колониальных странах огромные промышленные предприятия и готовить для них сотни тысяч квалифицированных рабочих… Передайте, пожалуйста, в Кремль, что и то и другое будет стоить вашей стране миллиарды долларов… Но эти деньги вы выбросите на ветер. И не только потому, что ваши «квалифицированные рабочие» изначально абсолютно неграмотны и только за пять минут до вашего прибытия в их страну слезли с пальм… Для получения профессиональных навыков в современной высокотехнологичной промышленности Европе и Америке потребовалось не одно столетие цивилизации. Может быть, ваши коммунистические воспитанники, вылезшие из пещер и глинобитных хижин, и попадут с первого раза кувалдой по высокоточным шпилькам, которые осторожно ввинчиваются, когда собирают моторы… Нет! Дело совсем в другом!

Пока вы будете строить заводы и создавать местный рабочий класс в надежде на мировую революцию, мы будем действовать значительно дальновиднее!..

Иосифу Львовичу, секретарю партбюро ВИНИТИ и организатору политучебы широких масс уборщиц, машинисток, переводчиков и научных сотрудников важного института Академии наук СССР, сделалось очень интересно узнать, что же может быть дальновиднее, чем подготовка среди населения Африки и Азии миллионных отрядов для классовой борьбы с империализмом. Коллеги выпили еще по полстаканчика виски, и собеседник продолжал:

— Итак, вы готовите рабочий класс к классовым боям… А мы в это время отбираем в каждой стране, где вы разворачиваетесь, по две-три сотни смышленых и энергичных юношей из семей вождей или буржуазии. Затем на местном морском курорте снимаем за гроши несколько зданий, присылаем полсотни своих профессоров и преподавателей и готовим из этих бойких учащихся сильных и проамерикански настроенных менеджеров. А других способных юношей мы возьмем в свои технические колледжи и подготовим из них инженеров. К тому времени, когда у вас будет готов примитивный рабочий класс, у нас начнут действовать в этих странах наши менеджеры и инженеры. Они и будут руководить в наших интересах бывшими вашими заводами и людьми!

Судя по горьким для советского народа плодам десятилетий 60, 70 и 80-х годов, события в Африке и Азии, в том числе и ее центре — Афганистане, развивались именно по элементам подобных сценариев, которые писались, как ни странно, не в Лондоне или Вашингтоне, а в Москве.

Самым последним из них был сценарий для трагедии под названием Афган. Целое десятилетие после ввода в эту страну «ограниченного воинского контингента Советской армии» Афганистан переполняли не ограниченные никакими разумными рамками полчища советников и консультантов из СССР. Они учили афганцев всем волшебствам социализма, начиная от идеологии до современной науки и техники. Специалисты из черноземной Украины показывали, как надо организовывать колхозы, преподавали методы агротехники в бесплодных горах. Учили декхан, как надо строить ирригационные каналы на безводных каменных плоскогорьях, купцов обучали политэкономии социализма, из которой начисто была исключена формула «деньги — товар — деньги», которая и кормила все немалое торговое сословие страны.

Тайная дипломатия Кремля в Афганистане и неуемная советская помощь привели довольно благополучную до 1978 года страну в Центральной Азии к гражданской войне, не прекращающейся до сего дня. Как выразился замечательный «творец» русского языка и «великий» дипломат, надувающий российским природным газом целую страну, ненароком получившуюся из куска СССР, «хотели как лучше, а получилось как всегда».

Но повторюсь, на мой взгляд, это была ошибка в тайной дипломатии Андропова. И то сделана она была только потому, что в данном конкретном случае долговременная акция велась не индивидуально Юрием Владимировичем, как другие, описанные в этой главе, а коллегиально — всем Кремлем. Свою роль, конечно, сыграли не только попытка советников КГБ в Афганистане приспособиться к ястребиным взглядам министра обороны Устинова и сентиментальной слезливости Брежнева по поводу гибели Тараки и непослушания Амина. За два десятилетия до этого жестокие казни коммунистов египетским диктатором Насером не помешали Хрущеву наградить его высшим званием СССР — Героя Советского Союза. Старческие болезненные амбиции Брежнева и триумвирата — Андропова, Устинова, Громыко — привели к афганской трагедии, продолжающейся по сей день. Слава богу — на этот раз — не в наших декорациях.

Андропов и КГБ

Каждое рабочее утро, включая субботнее, в течение шести лет в моем кабинете раздавался звонок дежурного офицера приемной председателя: «Юрий Владимирович на подходе!..» Как правило, я выглядывал в широкое окно, чтобы увидеть, куда с Театрального проезда направится тяжелый ЗИЛ шефа — к первому подъезду на Лубянке или, что бывало весьма редко, к первому подъезду здания ЦК КПСС на Старой площади. Первое, во что упирался мой взор, была бронзовая спина статуи «железного Феликса» работы знаменитого советского скульптора Вучетича, стоявшая с 1958 года в центре площади имени первого советского чекиста. Тогда меня совершенно не интересовало, откуда взялся культ Дзержинского. Но он был весьма масштабным — все кабинеты всех зданий КГБ и МВД в стране и спецслужб братских социалистических стран были увешаны его фото-, живописными, графическими портретами, украшены гипсовыми, бронзовыми и из других материалов мелкой пластики изображениями характерного портрета. Острый интерес к происхождению культа Дзержинского возник у меня только в тот момент, когда я в Берлине в 1991 году увидел на телевизионном экране сцены из Москвы, в которых под улюлюканье и восторг толпы «железного Феликса» подъемным краном снимали с его постамента и увозили в неизвестном направлении. Еще большее внимание привлекла и относительно недавняя дискуссия о возможном возвращении статуи Дзержинского на ее прежнее место на Лубянской площади. Хотелось разобраться самому в сути вопроса. Особенно после того, как один из коммунистических депутатов Государственной думы, сочетающий в себе довольно противоречивые свойства: борца за права колхозников и звание полковника ФСБ запаса, — в ходе общественной дискуссии сделал примечательное высказывание: «Прости нас, Феликс, что не уберегли тебя!..»