Охотница - Сьюзен Кэррол
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После тех смертельных рисков, которым подвергал себя Мартин, он был бы последним человеком, который имел право осуждать Джейн.
— Боже милостивый, Джейн, — не смог он удержаться от упрека. — Я понимаю ваши чувства, или, по меньшей мере, я пытаюсь их понять. Но вы же знали, что католические священники вне закона. Неужели ваша жизнь действительно стоит мессы?
— Нет, но моя душа стоит. Мы никогда с вами не обсуждали вопросы веры. Я понятия не имею, каковы они у вас, и мне это не столь уж и важно. Я никогда не стремилась судить веру других. Меня и моих слуг, за которых я отвечаю, растили в католической вере. С самого нашего рождения наша вера была источником нашей силы, вера помогала нам переносить страдания и даже смерть. Отобрать все это одним росчерком пера, королевской печатью на парламентском декрете... — Губы Джейн вытянулись в непреклонную тугую нить. — Это безжалостно, жестоко и несправедливо. Да, я рисковала жизнью ради мессы, ради того, чтобы дать утешение моим людям, даже если мне пришлось бросить вызов и моей королеве, и моей стране. Только так я и могла поступить, — Она снова повернулась к Мартину с бледным подобием улыбки. — Кажется, я унаследовала свою долю непокорной крови Лэмберта. Какая ирония! Я всегда так боялась за Неда.
— Где ваш брат? — спросил Мартин.
— Не знаю. К счастью, его не оказалось дома, когда солдаты пришли арестовать меня. Надеюсь, он скрывается в надежном месте, и молюсь, чтобы ему хватило ума там и оставаться. — Тут впервые самообладание покинуло ее. Она сжала руку Мартина. — Я боюсь, как бы Нед не натворил глупостей, чтобы спасти меня. Вы должны помешать ему. Убедите его бежать во Францию, пока это дело не кончится.
— Я сделаю все от меня зависящее. — Мартин накрыл ее руку ладонью. — Но, будь вы моей сестрой, я знаю точно, что никто не сумел бы убедить меня уехать, спрятаться и отказаться от вас.
— Сестрой? — Джейн посмотрела на него, насмешливо подняв брови. — Было время, когда я верила, что вы смотрите на меня совсем по-иному.
— Джейн, я... — начал он сокрушенно, но она заставила его замолчать, прижав пальцы к его губам.
— Все в порядке. Я уже давно не вызываю в мужчинах ничего, кроме братской преданности. Почти все ухаживания строятся на интересах. Кого-то волнует положение, кого-то богатство, кого-то другие выгоды. К сожалению, я превратилась в совсем невыгодную партию.
— Ох, Джейн, — простонал Мартин и почтительно поднес ее руку к губам. — Хотя я очень высоко ценю вас, мне стыдно признаться, что я ухаживал за вами из-за вашего положения и верил, что вы станете превосходной матерью для моей дочери.
— Этим вы оказали мне огромную честь. Я благодарю вас за это. — Джейн сжала его руку и отошла от него. — Вам нечего стыдиться, Маркус. Вы были хорошим другом и Неду и мне.
— Нет, будь прокляты мои глаза. Не был.
Ее глаза расширились от этого неистового порыва Мартина. Он глубоко вздохнул, чтобы придать себе силы, и рассказал ей все, что происходило в те месяцы, когда он шпионил для Уолсингема.
Джейн спокойно выслушала его признание, и на лице ее отражалось скорее горе, чем гнев.
— Если бы мне посчастливилось иметь такую дочь, как ваша Мег, я непременно поступила бы так же, — сказала она, когда он наконец умолк. — Согласилась бы на любую работу, пошла бы на любой риск, лишь бы обеспечить ее будущее.
Мартин с нескрываемым изумлением смотрел на молодую женщину, потрясенный и даже оробевший от степени ее понимания и прощения.
— Да вы настоящий ангел.
— Если вы видите во мне ангела, мы с вами не подошли бы друг другу, — невесело рассмеялась Джейн. — Я далеко не ангел. Я с такой готовностью прощаю вас только потому, что вы не сделали ничего, за что вас надо было бы прощать. Вы изо всех сил старались защитить Неда и доказали его невиновность. Вы же понятия не имели, что это я, а не он, нуждаюсь в вашей защите.
— Мне никогда даже в голову не приходило, что вы встречаетесь с Баллардом. Но откуда, черт побери, Уолсингем узнал об этом?
— От Тимона.
— Камердинера вашего брата? Так это он предал вас?
— И Нед, и я считали Тимона набожным католиком, но оказалось, он уже какое-то время склонялся к новой вере. Он боялся говорить об этом из страха потерять место. Он загнал себя в западню между преданностью нашей семье и догматами новой веры, совесть бедняги Тимона рвалась напополам.
— Без сомнения, именно этим Уолсингем и не преминул воспользоваться, — с раздражением буркнул Мартин.
Джейн грустно кивнула.
— Моя бедная Сара боялась, что ее душа в опасности, раз она не может исповедаться перед смертью. Тимон же боялся за свою душу, поскольку пытался помочь мне тайно привести католического священника в наш дом.
— Этот религиозный конфликт отвратителен.
— Вы правы, и иногда я боюсь, что все мы будем прокляты из-за этого. Так много невинной крови проливается с обеих сторон, — пробормотала Джейн.
— Они не прольют ни капли вашей крови. Да, обращаться к католическим священникам запрещено законом, но я слышал, что королева умеет проявлять терпимость и прощать. Если бы не заговор, вы не оказались бы в подобной опасности. Если мы сумеем убедить королеву, что вы никоим образом не участвовали в нем...
— Это может оказаться невыполнимым, — перебила его Джейн. — Измена — не единственное обвинение против меня. Меня также обвиняют в колдовстве.
— Что?!
— Тимон рассказал Уолсингему о тайной комнате Неда. Министр полагает, что именно я использовала ее ради зловещей цели.
— Ба! Сэр Фрэнсис разумный человек. Какого лешего он поверил во все это?
— Не знаю. Я и сама ничего не понимаю. — Джейн устало провела рукой по лбу. — Они говорили о каком-то письме из Франции, в котором заговорщикам советуют искать помощь колдуньи. Так как я обращалась к Балларду по поводу тайной комнаты Неда, Уолсингем каким-то образом пришел к заключению, что я и есть эта... эта «Серебряная роза».
У Мартина перехватило дыхание. При звуках этого жуткого имени ему показалось, что его сердце остановилось.
— Кто? — хрипло переспросил он.
— «Серебряная роза». По-видимому, какие-то странные истории бродят за границей о легендарной колдунье, которая когда-то угрожала жизни Екатерины Медичи. Говорят, она живет в Англии.
Мартин почувствовал, как у него кровь отхлынула от лица. Он был вынужден отвернуться от Джейн, чтобы она не догадалась, как он потрясен. Он знал, что во Франции среди дочерей земли безудержно расползались слухи о Мег. Но узнав, что слухи о «Серебряной розе» распространились настолько, чтобы привлечь внимание Уолсингема, Мартин потерял все свое самообладание. Больше ему уже никак не удавалось сосредоточиться на рассказе Джейн.