Комнатка - Гектор Шульц

поджала губы. – Я не видела огня, нет. Я видела Фиалку. Она бежала в темноте. Спотыкалась, падала, снова вставала и снова бежала. А за ней бежал Ратто…

– Ратто? – удивилась Сакура.

– Ратто. Только он странный был. На крысу похожий. Как та, что у Двуликого в ногах сидела, – хмыкнула Аши. – Он смеялся и бежал за ней, а потом, – девочка всхлипнула, – прыгнул и повалил её на пол. Он стал рвать Фиалку. На части. Вгрызался в тело и вырывал здоровенные куски мяса. Она кричала, а он смеялся. Смеялся и продолжал её разрывать. Я стояла рядом и не могла ничего сделать. Не могла кричать, не могла даже ударить эту тварь. Только плакала.

– Тише, родная, – прошептала Сакура, перебравшись поближе и обняв Аши. Та благодарно улыбнулась.

– Кажется, меня сто лет уже так не называли, – она повернулась в мою сторону и склонила голову. – Молчун, это же был сон? Просто сон? Фиалка же убежала, да?

– Не знаю, – соврал я. – Когда я очнулся, тоже увидел Ратто…

Я коротко рассказал девочкам о произошедшем, появлении Маккуро и том, как пытался помочь им выбраться из кошмаров. Сакура, закусив губу, смотрела в сторону, а Аши, прижавшись к примаре, тихо плакала.

– Страж в Комнатке, – задумчиво протянула Сакура, когда я закончил. – Невероятно.

– Если подумать, то еще как вероятно, – мотнула головой Аши. – Он всегда был жутким. Пугал до чертиков. Мог быть добрым, а мог быть злым. Фиалка…

Она запнулась.

– Фиалка мне часто говорила, что Ратто напоминает ей крысу. Я еще смеялась. Думала, что шутка.

– Бидный Томо тоже говорил, что часто видел крысу в спальне примаров, – вспомнил я. – Ему не верили, смеялись, а он, оказывается, видел настоящего Ратто. В любом случае, здесь ему нас не достать.

– Уверен? – спросила Сакура.

– Ага. Даже если проиграем, то в Комнатку больше не вернемся.

– Надеюсь, что я стану кем-то вроде Обжоры, – зло бросила Аши. – Тогда я залезу по Помойному люку в Комнатку, найду Ратто и сделаю с ним то, что он сделал с Фиалкой. Со всеми нами…

– «Никто не знает, что будет с нами, если проиграем», – подумал я и робко улыбнулся девочке. – Хорошая идея. Надо будет попросить об этом у Судьи.

– Ну тебя, – рассмеялась девочка. Я снова улыбнулся и, поднявшись, протянул Аши и Сакуре ладони.

– Надо идти. Осталось немного.

Только я ошибался. Казалось мы шли уже вечность, а светящаяся точка на горизонте так и оставалась светящейся точкой. Ноги ныли от долгой ходьбы, еще и мозоли решили о себе напомнить. Но я шел вперед, как и Аши с Сакурой.

Пейзаж тем временем не менялся. Разве что разрушенных домов стало больше. Они стояли в отдалении друг от друга, одинаковые и черные. Порой казалось, что не ветер свистит в дырявых стенах, а стонут запертые души.

– Молчун, ты чего? – нахмурилась Сакура, когда я остановился возле одного дома. Примара подошла ко мне и тронула за руку. Однако я даже не пошевелился, смотря вперед.

– Это оно, – тихо ответил я и добавил, повернувшись к примаре. – Место из моего кошмара. Этот дом, я видел его. А там вспыхнула та точка.

– Значит, это не горы, – кивнула Сакура, смотря вперед. Там, вдалеке застыли черные ощетинившиеся шипы, бывшие когда-то зданиями. – Это город.

– Кошмар был реальностью, – неловко поежившись, ответил я.

– Или реальность была кошмаром, – вставила Аши. Она приблизилась к развалинам и вдруг вскрикнула. Мы с Сакурой переглянулись и бросились ей на помощь. Однако подойдя, я нахмурился, когда увидел, что испугало Лапку.

На потрескавшейся, безжизненной земле, скукожившись, сидели два тела. Они обгорели до неузнаваемости, но продолжали обнимать друг друга. Просто соседи? Друзья? Или же семья?

Сакура, прикоснувшись, отпрянула. На лице примары застыло удивление.

– Они… еще теплые, – губы девочки задрожали, и она смахнула слезу. – Жуткое место. Давайте уйдем отсюда.

– А вдруг это я? – тихо спросил я, повернувшись к ней. Горло сдавило спазмом и в груди набух неприятный комок. – Вдруг это не незнакомые люди, а я? А где-то там, – я махнул рукой в сторону разрушенного города, – на тротуаре, застыла ты? А может, это и есть ты…

– Там есть и другие, – тихо обронила Аши. Я повернулся к ней и увидел, что девочка смотрит на соседний дом. Возле него навсегда замер еще один несчастный. Стоя на коленях, он протягивал руки в пустоту. К моему горлу подкатила тошнота, когда я увидел рядом с ним остатки маленьких ног. Словно неизвестный скульптор решил разрушить свою работу.

– Жуткое место, – повторила Сакура, осматривая другие руины. Возле них тоже нашлись страшные статуи. Кто-то лежал, кто-то пытался бежать, да так и замер, кто-то стоял на коленях, закрыв лицо. Примара задрожала и прижалась ко мне.

– Пошли, – вздохнул я, беря по привычке Сакуру за руку. Она и не противилась. Страшное зрелище словно лишило её сил.

– Это не Судилище, – добавила Аши. Её голос не дрожал, но был пустым и отстраненным. – Это Ад.

И снова бесконечный путь вперед. Вода почти закончилась, и я отдал фляжку Сакуре, отказываясь пить сам. Горло горело от черной пыли, а на зубах хрустела зола. Конечно, нам попадались мирно журчащие ручейки, но я помнил наказ Митаро о том, что воду Судилища пить нельзя, как бы ни была сильна жажда.

Еды тоже не было. В бесплодных землях ничего не росло, кроме чахлых колючих кустов и такой же ломкой травы. Все, что осталось от деревьев – это обугленные уродливые стволы, внутри которых еще тлели угли, словно кошмар, свидетелем которого я стал, случился недавно. Оставалось просто идти вперед и надеяться, что светящаяся искорка вдалеке не насмехается над нами, уводя все глубже и глубже в безжизненную пустыню.

Время тоже вело себя странно. Сквозь проклятые свинцовые облака не проникал даже крохотный солнечный луч, если солнце вообще существовало. Минута ходьбы ощущалась, как час, а часовая передышка казалась минутной.

Руин становилось все больше. Небольшие домики, у которых недоставало крыши, и почти стертые до фундамента жалкие обломки. Я старался не смотреть на почерневшие останки, усеивающие наш путь, но девочки, державшиеся вместе, то и дело всхлипывали или вскрикивали, натыкаясь на очередное тело в скрюченной позе.

Но когда мы остановились на очередной отдых, то неожиданно нашли живое существо. Оно, все в саже и грязи, выползло к нам из разрушенного дома и, протянув руки, заголосило. Сначала я отпрянул в ужасе, но разглядев знакомую грязно-зеленую куртку, прищурился.

– Унаги, – констатировал я. Примара не обратила на меня внимания. Она бухнулась на колени и снова протянула руки.

– Воды… – прохрипела она, безумно вращая