Галерея римских императоров. Принципат - Александр Кравчук

Правил с 11 марта 222 г. до 21 марта 235 г. как Imperator Caesar Marcus Aurelius Severus Alexander Augustus.

Был причислен к сонму богов

После смерти Гелиогабала не было никаких сомнений насчет того, кто станет государем, раз младший брат покойного уже именовался цезарем и пользовался поддержкой преторианцев и своей бабки Юлии Мезы. И вот опять в порфиру был облечен мальчик, на этот раз 13-летний. А править опять стали женщины, то есть мать цезаря, Юлия Мамея, и его всесильная бабка, Юлия Меза. Собравшийся в храме Согласия сенат за один раз признал за юным императором все принятые титулы, звания и должности. Сверх того, дал ему прозвище Великий и фамилию Антонин, но от принятия этой чести мальчику удалось ловко отстраниться. Разумеется, сделал он это по совету своих ближних друзей. А потом началось! Несколько часов подряд ему пришлось сидеть и выслушивать громкие верноподданнические скандирования седовласых вельмож типа: «В тебе наше спасение, в тебе наша жизнь!», «Всё в твоих силах!», «Мы всё готовы сделать для тебя!», «Ты истинный Август, да хранят тебя боги!», «Нам тебя даровали боги, они же тебя и сохранят для нас!», «Великий Александр, да охранят тебя бессмертные боги!», «Бессмертные боги, пошлите Александру долгую жизнь!»

И так продолжалось несколько часов. Знаменательно, что молодой цезарь принял фамилию Север. Видимо, таким образом хотели подчеркнуть его связь с основателем династии Северов.

Обе женщины, пережив настоящую трагедию, имя которой Гелиогабал, с Александром обращались строго, да и сам он был рассудительным, разумным и послушным ребенком. Этот мальчик имел характер спокойный, благожелательный, в нем не бушевали страсти или безумства старшего брата. Александру наняли лучших учителей и воспитателей и не позволяли никаких экстравагантностей ни в обучении, ни в воспитании. К сожалению, излишняя женская опека привела к тому, что Александр на всю жизнь остался милым, симпатичным юношей, так и не став настоящим мужчиной.

Первые годы цезарь был занят тем, что учился и выполнял представительские обязанности главы государства, а для руководства империей был создан специальный орган из шестнадцати советников — умных, опытных, энергичных сенаторов. Наряду с ним существовал императорский совет, consilium principis, насчитывающий 50 сенаторов и 20 эквитов, юристов, законодателей, знатоков управления и военного дела. Среди них выделялся человек, имя которого так долго будет достоянием европейской культуры, пока она будет сохраняться. Речь идет о Домиции Ульпиане, одном из лучших знатоков юриспруденции в истории Рима. Выходец из финикийского Тира, он во времена Севера работал в столице рядом со знаменитым юристом и префектом преторианцев Папинианом в качестве его помощника. Гелиогабал его уволил с должности и собирался изгнать из страны, но Юлия Мамея успела пристроить его на другое место, поручившись за него, — лучшее свидетельство ума и предусмотрительности этой женщины. А теперь Ульпиан стал руководителем императорского секретариата, затем префектом по снабжению, а уже в 222 году, то есть всего через несколько месяцев, был назначен префектом преторианцев, то есть одним из самых влиятельных людей в империи.

Итак, на руководящие должности были избраны представители сенатской аристократии, они назначались консулами, наместниками, префектами. Цезарь всецело подчинялся им, и в первую очередь своей бабушке Юлии Мезе, а после ее смерти — матери, Мамее. Под влиянием сената была проведена реорганизация ремесленных коллегий, взятых под строгий надзор. Резко сократились раздачи на зрелища и подарки воинам. Это вызвало недовольство среди низших слоев населения и солдат.

В 223 году в столице произошли беспорядки и даже стычки на улицах между горожанами и преторианцами. Поводом послужили какие-то мелочи, но стычки продолжались три дня и привели к значительным жертвам. Закончились столкновения лишь тогда, когда, окруженные городской чернью, преторианцы пригрозили поджечь город. Сам факт такого противостояния наглядно свидетельствовал о взрывоопасной социальной и политической ситуации, явившейся, в частности, последствием безумного правления Гелиогабала. Но не только. Смена власти и разумная государственная политика не могли сразу оздоровить состояние страны. Чудес не бывает, на изменение положения нужно время, а не считаться с недовольными настроениями в государстве и продолжать, пусть и разумную, линию политики, отмахиваясь от реальности, значит столкнуться с новыми взрывами недовольства.

Так и случилось. Хрупкий мир вскоре был нарушен, преторианцы вовсе не собирались сдаваться и вскоре доказали это. Ночью они напали на дом Ульпиана, возможно, из-за того, что тот приговорил к смерти двух своих предшественников на этом посту, ставленников Гелиогабала. Префекту удалось сбежать на Палатин и скрыться во дворце императора и его матери, но преследователей отнюдь не смутило это обстоятельство. Не смущаясь присутствия императора, они разыскали префекта и зарубили его мечами. Не сохранилось описания этой страшной ночи, но можно представить, каким потрясением для юноши был вид разъяренных солдат и окровавленный труп уважаемого им человека. Александр не мог знать, что через несколько лет такая же судьба постигнет его самого. Предполагали, что виновником беспорядков и расправы с Ульпианом был некий Эпагатос, влиятельный политик времен Каракаллы. Арестовать и наказать его в Риме было невозможно, пришлось прибегнуть к хитрости. Эпагатоса отправили наместником в Египет, но уже по дороге с ним незаметно расправились на Кипре. Вот типичный пример интриг и тайной, прямо-таки на византийский манер, кадровой политики.

Возможно, что и смерть римского епископа Каликста как-то связана с напряженной ситуацией в столице. Традиционно считается, что он умер мученической смертью, но ведь при Александре христиан не преследовали. Возможно, он случайно погиб во время уличных беспорядков от руки каких-то язычников — в яростных и безрассудных уличных бунтах поневоле разгорались также и религиозные страсти. Но это лишь предположение. Преемником Каликста стал Урбан, первый человек с таким именем в списке пап, но о нем нам практически нечего сказать.

Так в чем же заключается неумирающая слава Ульпиана, бессмертие его заслуг? Он был одним из самых известных знатоков, интерпретаторов и исследователей римского права. Написал более 280 книг, в которых обработал, разъяснил и расширил понятия в самых разных областях юриспруденции, и сделал это очень простым, доступным языком, избегая неясностей и двойного толкования. Его дефиниции краткие, четкие, понятные. О том, какую огромную ценность представляла проделанная им работа, свидетельствует хотя бы такой факт: когда три столетия спустя комиссия юристов по приказу императора Юстиниана работала над сборником важнейших постановлений, толкований и разъяснений (так называемая Дигеста), третья часть всего материала была заимствована из книг Ульпиана. Таким образом, хотя оригинальные труды Ульпиана погибли во тьме веков, он с помощью Дигесты долгие столетия (и в наше время) разрабатывает и оттачивает принципы юридического мышления и терминологии во всех странах европейского культурного сообщества. И даже в тех, которые не желают признать, что пользуются его наследием.

Одно из определений, которое мы обнаруживаем в трудах Ульпиана, имеет поистине историческое значение. Это первое свидетельство новой государственной формации в римской империи, и в то же время суть понятия абсолютизма уже в новейшие времена. Этот же Ульпиан заявил: princeps legibus solutus — на цезаря закон не распространяется. Или «Главе государства закон не писан».

Сходная судьба сложилась и у другого знаменитого юриста того времени, Юлия Паула. Он тоже был выдающимся юристом, своей работоспособностью не уступал Ульпиану, был столь же влиятелен, как и тот. И даже первые шаги в новой для себя области делал с помощью того же Папиниана, в качестве его асессора. Был изгнан при Гелиогабале и стал членом императорского совета при Александре Севере. Возможно, именно он стал префектом преторианцев после гибели Ульпиана. Им написаны сотни трудов в области юриспруденции, а труды его тоже усиленно использовались в Дигесте.

Два этих человека убедительно доказывают, что новое правление старалось использовать самых образованных людей, за что честь и хвала обеим императрицам. Мы имеем право так их называть, ведь и мать и дочь носили титул Августы, данный им Александром и сенатом. Юлия Меза, дожив до глубокой старости, скончалась, по-видимому, в 226 году и получила почетное посмертное звание sanctissima. После ее смерти ее дочь, Юлия Мамея, крепче ухватилась за штурвал власти. Женщина умная, энергичная, честолюбивая, она к тому же отличалась большим корыстолюбием. Об отношении ее к сыну мы знаем в основном благодаря дошедшим до нас записям Геродиана.