Путь к жизни - Сергей Уксус

Потом была встреча с патрулём стражи, когда на Зехвана направили арбалеты и держали под прицелом, пока не проверили каким-то амулетом. При этом стражники явно чего-то боялись. Очень сильно боялись. Увы, разговорить их не получилось — патруль следовал совсем в другом направлении — однако жрец получил ещё один совет: если уж ему так охота совать голову в пасть Неправедному, примкнуть к какому-нибудь обозу. Опять же — во избежание.

Совет показался Зехвану дельным, и потому, нагнав вереницу груженых телег, сопровождаемых двумя десятками солдат, он договорился со старшим (опять пришлось подвергнуться непонятной проверке и вдобавок показать знак принадлежности к Храму) и дальше поехал уже не один. Получилось раза в полтора медленнее, но лучше уж так, чем рисковать не доехать вообще.

Дорога была на удивление пустынна. Из обгоняющих — только патрули, из встречных — те же патрули, да ещё такой же обоз, возвращающийся порожняком. Ни купцов, ни крестьян, ни просто путешественников. Да и откуда им взяться? Деревни по обочинам стоят пустые, на полях с неубранным урожаем — ни души. Даже ворон не видать — попрятались. Последнее, впрочем, понятно: стоило одной потерявшей осторожность падальщице шевельнуться на дереве, мимо которого как раз проезжал обоз, как в неё, буквально разрывая тушку на части, врезалось сразу несколько болтов. Один из солдат в ответ на недоумённый взгляд жреца коротко пояснил:

— Приказ. Заразу разносят.

Потом доехали до стоящей на перекрёстке заставы, усиленной одним из одарённых. Там опять всех проверили. Причём не только людей, но и лошадей тоже. И опять проверяемых держали под прицелом. Закончив, одарённый подзарядил амулет командира обоза и разрешил двигаться дальше. Увы, поговорить с этим братом не удалось, но пищи для размышлений хватало и без того, что он мог бы рассказать. Получалось, что слухи не так уж и врут: в Дрегсе и впрямь случилось нечто такое, что потребовало введения чрезвычайных мер безопасности. Но что? Неужели и правда массовое поднятие нежити? Однако при чём тут зараза?

Зехван как-то вдруг пожалел о том, что не задержался на севере ещё на пару месяцев. Пусть там голодно и опасно, зато нет неведомой заразы, из-за которой здесь сгоняют с обжитых мест крестьян и смотрят на встречных исключительно через прицелы арбалетов. Каким же он был глупцом, когда старательно выискивал повод вернуться!

Потом была ещё одна застава, тоже на перекрёстке, а потом обоз наконец-то дополз до окружённого частоколом большого лагеря, раскинувшегося между лесом и высоким холмом. Здесь Зехвану дважды пришлось объяснять, кто он такой — сначала начальнику караула, а потом вызванному тем брату. Внимательно выслушав посланца, жрец с глазами смертельно уставшего человека указал рукой на холм:

— Вам туда, брат. Вон тот красный шатёр. Доложите досточтимому Римзо. Возможно, он сумеет вам помочь, — после чего коротко поклонился и быстро куда-то ушёл, оставив гостя подбирать отвисшую челюсть.

«Римзо — досточтимый?! Да этот толстяк даже генералом ордена становиться не хотел! Да он всю жизнь от политики, как Неправедный от „Света Веры“, бегал! Да что, гоблины задери, тут происходит?!»

Коня пришлось оставить в импровизированной конюшне — несколько больших навесов с коновязями и без какого-либо намёка на стены — и подниматься на холм пешком, поскольку в пределах лагеря ездить можно было разве только на телегах. В другое время такой порядок изрядно бы удивил посланца, сейчас же ему просто было не до пустяков.

Подъём занял около получаса и оказался довольно утомительным. И это несмотря на ступени, вырубленные кем-то в довольно крутом склоне. Пару раз Зехван останавливался, чтобы перевести дух, и во время этих остановок изучал открывающийся с высоты вид. Прежде всего в глаза бросился ещё один лагерь, раскинувшийся примерно в двух полётах стрелы от армейского. Вокруг него не было частокола, палатки стояли вперемешку с шатрами и даже шалашами как-то бестолково, россыпью. А ещё выглядел второй лагерь странно пустынным, как будто его обитатели то ли разошлись кто куда, то ли попрятались. Внимание привлекла группа шатров, расположенных несколько наособицу: шесть из них окружали седьмой, над которым слабо колыхалось под ветром нечто, похожее издали на храмовый штандарт. Дыхание, которое начало было выравниваться, тут же опять сбилось: это что получается, святейший там?! Но почему?!

Забыв об усталости, Зехван чуть ли не бегом направился к вершине.

— …крошка с клеем.

— Что? — Зехван с трудом оторвался от созерцания колдовской фигуры, нарисованной чем-то белым на серой глине.

— Я говорю, — невысокий толстячок в поношенной рясе чуть повысил голос, — что это мраморная крошка с клеем. Когда высохнет, её ни одному ливню не размыть. А вам, брат, не стоит так долго смотреть на пентаграмму — можете не вернуться.

— Простите, досточтимый брат, — посланец уважительно склонил голову, — что значит не вернуться?

— Тело останется, а душа улетит… м-м-м… куда-нибудь. Хотя странно, — буркнул досточтимый себе под нос, — я думал, ваша устойчивость намного выше. Н-да. Или это усталость сказывается? Всё же долгое путешествие, опасности, да тут ещё и новости, — он ухватил себя левой рукой за подбородок и почесал пальцем щеку. — Хотя какая разница? М-м-м… Вы что-то хотели мне сообщить, брат Зехван?

Маг развернулся и не торопясь направился в обход чертежа, внимательно вглядываясь в идущие по кругу непонятные значки. Демонстративно почтительно держась чуть позади, Зехван шагал следом, не зная, с чего начать. Приставать с вопросами, выясняя обстановку, было невежливо, сразу требовать пропуска к святейшему… Врождённая осторожность начинала выть в голос при одной только мысли об этом. В конце концов, стараясь, чтобы голос звучал как можно более нейтрально, посланец начал:

— Досточтимый брат, мне необходимо доложить святейшему о выполнении поручения.

— Докладывайте, — не останавливаясь и не оборачиваясь, Римзо махнул рукой в сторону видневшегося вдали Дрегса. — Вас пропустят. Но только туда. А вот обратно — не обессудьте.

— Досточтимый брат?

— Не выпустят вас обратно. Слишком велик риск, что вы притащите с собой заразу.

— Простите, досточтимый брат, — теперь в голосе Зехвана звучало искреннее недоумение, — я не понимаю. По пути сюда я слышал разные разговоры и видел, как расстреливают ворон, но что за зараза и почему все так её боятся?

— Не понимаете, — хмыкнул толстяк. — Я бы сказал, не знаете. Потому что… — он неожиданно остановился, присел, проколол извлечённым из широкого рукава небольшим кривым ножом палец и выдавил несколько капель крови на один из знаков. Потом продолжил, вставая: — Потому что понимать тут нечего. Дёргали дракона за хвост и додёргались. Чудовище проснулось.