Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК - Маркел Ховард

Выражения Уилкинса («настоящие разбойники», «пересказ наших идей» и «как крыса крысе») дают представление о его разочаровании из-за того, что его разбили наголову. Эта обида нескоро уляжется. Больше чем через месяц после опубликования статьи Уотсона и Крика Уилкинс написал Эрвину Чаргаффу, тоже, надо полагать, огорченному: «Должен признать, я не единственный, кто надеется, что модель окажется ошибочной, но до сих пор у нас нет убедительных аргументов против»{1234}.

Чтобы устроить публикацию сразу всех трех статей о ДНК в Nature, пришлось очень много договариваться, в том числе из-за недоброго отношения Уилкинса к Уотсону и Крику, а тем более к Франклин. Однако Брэгг и Рэндалл установили жесткий крайний срок, и рукописи одновременно поступили в редакцию Nature 2 апреля{1235}.

Итак, в номере Nature от 25 апреля 1953 г. напечатали «симфонию» о ДНК в трех частях. Первая, самая громкая и памятная, – статья Уотсона и Крика с описанием их модели. В строке авторов первым указан Уотсон, вторым Крик; порядок имен они определили путем подбрасывания монетки{1236}. Этот текст был сугубо теоретическим, без оригинальных экспериментальных данных. Им еще только предстояло работать руками с препаратами ДНК{1237}. В 842 словах сжато, но ясно изложен материал, который нес в себе колоссальный заряд, словно в безмятежное море бросили глубинную бомбу{1238}.

Представленная в редакцию рукопись была напечатана шрифтом цицеро, но не Уотсоном или Криком и не секретаршей Кавендишской лаборатории, к услугам которой по каким-то не дошедшим до нас причинам прибегнуть не удалось, а Элизабет Уотсон. Она согласилась выполнить эту обременительную задачу в последние выходные марта не только из любви к брату, но и под влиянием его речей о том, что «она участвует в самом, возможно, важном событии в биологии со времен книги Дарвина»{1239}. Пока она стучала на машинке, Джеймс и Фрэнсис стояли у нее за спиной, разражаясь ликующими возгласами при каждом предложении, которое им особенно нравилось, и исправляя опечатки.

Библиография к статье включала шесть ссылок (на работы Полинга и Кори, Фурберга, Чаргаффа, Уайатта, Астбери, а также Уилкинса и Рэндалла), иллюстрацией служил рисунок двойной спирали, сделанный Одиль Крик, в конце авторы выражали благодарность Джерри Донохью «за советы и критику, особенно по вопросу о межатомных расстояниях», а также Морису Уилкинсу, Розалинд Франклин и их коллегам из Королевского колледжа в Лондоне «за общие сведения о неопубликованных результатах экспериментов и идеи». Упоминался и Национальный фонд детского паралича, предоставивший грант Уотсону{1240}.

Вторая часть «симфонии» прозвучала тише. Статья Мориса Уилкинса, Алека Стоукса и Герберта Уилсона представляла собой краткое изложение теории спиральной структуры Стоукса и кристаллографических исследований Уилкинса, которые он докладывал на Зоологической станции в Неаполе в мае 1951 г. и в Кембридже летом 1952 г.{1241} Этот сложный, усыпанный специальными терминами текст был понятен не всякому читателю.

Часть третья и последняя, а потому меньше претендующая на внимание читателей, – статья Франклин и Гослинга, основанная на экспериментальных данных о А- и В-форме ДНК{1242}. Уже порядок размещения статей был невыгодным для Франклин. Разбираться в тексте по рентгеновской кристаллографии сложно без специальных знаний, к тому же стиль изложения Розалинд довольно тяжелый. Бо́льшая часть статьи, в два раза более длинной, чем у Крика с Уотсоном, написана до ее поездки в Кембридж 19 марта для «знакомства» с моделью ДНК. Из ее архивных документов известно, что более ранний и практически полный вариант статьи был закончен 17 марта{1243}.

В окончательной рукописи в предпоследний абзац добавлено предложение, которое могло быть написано только после того, как Франклин увидела модель Уотсона – Крика: «Таким образом, наши выводы в целом не противоречат модели, предложенной Уотсоном и Криком в сообщении, представленном выше». Там же высказывается предположение, что В-ДНК имеет спиральную структуру{1244}. В 2002 г. Бренда Мэддокс сердито отметила: «Это дополнение придало ее фундаментальным результатам оттенок "я тоже"». Разумеется, данные, полученные Франклин, и ее выводы из них согласовывались со структурой ДНК, предложенной Уотсоном и Криком, ведь они использовали ее расчеты по рентгенограммам для своей модели. Горькая насмешка в том, что иллюстрацией к статье Франклин и Гослинга служила рентгенограмма № 51, запечатлевшая В-форму ДНК и послужившая вдохновению Уотсона и Крика, а они нигде не указали, что использовали этот снимок{1245}.

Лайнус Полинг прибыл в Кембридж 4 апреля и, последовав необдуманному совету сына Питера, снял комнату в пансионате Поп Приор. Уотсон вспоминал, как Полинг пенял сыну за далеко не роскошные апартаменты и велел ему снять номер в хорошем отеле, потому что «присутствие девушек-иностранок за завтраком не компенсирует отсутствия горячей воды в комнате»{1246}.

На следующий день Уотсон и Крик пригласили Полинга посмотреть на модель ДНК, царившую в помещении № 103: «У нас на руках были все козыри, так что он великодушно сказал, что мы нашли ответ»{1247}. Брэгг сиял: его обожаемая Кавендишская лаборатория наконец посрамила пасаденского «кудесника». Важной причиной законной гордости было и то, что, хотя экспериментальные данные, свидетельствующие о двойной спирали, получены другой группой исследователей, но метод рентгеновской кристаллографии, ключевой для открытия структуры ДНК, разработан еще сорок лет назад его отцом и им самим{1248}.

Тем вечером Питер и Лайнус Полинги вместе с Элизабет и Джеймсом Уотсон ужинали у Криков. Одиль закатила роскошный пир, за которым было выпито немало бургундского. Крик в присутствии Полинга вел себя необычайно тихо. Чтобы оживить обстановку, Уотсон подбивал великого химика любезничать с Одиль и Элизабет, но смена часовых поясов и тяготы полета на реактивном лайнере мешали тому быть обаятельным, как он умел. В какой-то момент Уотсон почувствовал, что Полинг предпочитает общаться непосредственно с ним – возможно, потому, что он еще оставался «неотшлифованным представителем младшего поколения», в отличие от Крика. Однако долгий путь в Англию сказался на самочувствии мэтра, и к полуночи компания разошлась{1249}. Наутро Полинг уехал в Брюссель.

К концу первого дня Сольвеевской конференции, 6 апреля, Полинг, вернувшись в отель, написал любимой супруге Аве Хелен: «Я видел снимки нуклеиновой кислоты из Королевского колледжа и разговаривал с Уотсоном и Криком и считаю, что наша структура, скорее всего, неправильная, а их правильная»{1250}. 8 апреля во время выступления Брэгга Полинг записал: «Затем Брэгг рассказал о н. к. [нуклеиновой кислоте] Уотсона и Крика. Я сказал, что вполне уверен в их правоте, и объяснил, почему мы пошли не в ту сторону»{1251}. Летом того же года, совершая поездку по Европе и посещая выдающихся ученых в Германии, Швеции и Дании, он еще более укрепился в этом мнении. В его дневнике за июль и август есть фраза: «Структура Уотсона и Крика объясняет все»{1252}.