Темнее дня - Чарльз Шеффилд

— Весь сигнал повторяется с периодичностью в двадцать один миллиард, но я подумал, что, вполне возможно, он не весь является информацией. Там могут быть маркерные подпоследовательности, вещи вроде кодонов конец-начало, которые указывают, где что-то значимое кончается и где начинается. Нам нужно поискать короткие повторяющиеся последовательности — образы, которые на самом деле ничего не означают, но которые снова и снова повторяются. Я подумал, что я пройду все это дело и изучу локальную энтропию, а затем посмотрю, не приведет ли это меня к повторяющимся индикаторам.

— Очень логично. — Бестон взглянул на лабиринт цифр на экране и покачал головой. — Удачи, Саймон. Но что касается вас всех, то я не стал бы ни к чему такому приступать, пока вы все хорошенько не отдохнете. Удача любит подготовленный ум, но открытие любит ум отдохнувший. И помните — нам эту лямку долго тянуть. Нам может повезти через несколько месяцев, но шансы скорее за то, что мы еще в годах от того, чтобы узнать, что же мы здесь получили. — Он повернулся к Милли. — Что-то еще, прежде чем мы дадим нашим усердным трудягам немного поспать? Они всю ночь были на ногах.

Милли покачала головой и позволила Бестону вывести ее наружу. Как только дверь в комнату закрылась, он подступил к ней вплотную.

— Вот, видели? Ласковый как ягненок, ни одного резкого слова. Вы ведь этого хотели, не так ли?

— Да. — Милли заколебалась. — Вы были вежливы и уступчивы. Но я не уверена, что с ними все в порядке. То есть, я знаю, что они не выспались, но их поведение все равно кажется каким-то странным. Они только что закончили важную работу. Но по их поведению этого никак не понять. Они какие-то вялые.

— Как будто что-то не так?

— Да.

— Очень тонко подмечено. Что-то и впрямь было не так.

— Но я не могу понять, что.

— Зато я точно знаю.

— Это из-за меня? Они на меня обижаются? Из-за того, что первой аномалию обнаружила?

Джек рассмеялся.

— Нет, Милли, вы тут не при чем. Вы очень умны. Возможно, вы умнее всех, кто когда-либо на станции «Аргус» работал, но они на это не обижаются. У вас также есть масса увлеченности и желания работать мозгами. И все-таки есть вещи, которых вы не понимаете.

Он оперся о стену коридора, взглянул на озадаченное лицо Милли и продолжил.

— Вы очень ясно все изложили перед тем, как мы туда пришли. Я Людоед, я монстр, я помыкаю своим персоналом, я дразню его и оскорбляю. А теперь позвольте я вам одну историю расскажу. Давным-давно, еще в те времена, когда люди только-только выходили в космос, шла гонка между двумя странами в отношении того, кто первым доставит человека на Луну.

— Мне об этом известно. Я много читала о тогдашней истории Америки и России.

— Могу поручиться, что того, о чем я собираюсь вам рассказать, вы не знаете, потому что этого никогда не было в официальных учебниках истории. Это передавалось из уст в уста. В самом начале казалось, что русские далеко впереди. Они запустили в космос первый искусственный спутник, первого человека и первую женщину. Затем человек, который в то время руководил американской космической программой, принял неординарное решение. Он выбрал иностранца — немца, который воевал против американцев в недавней войне — и возложил на него всю ответственность за то, чтобы доставить людей на Луну и обратно. В личной беседе его спросили: «Черт побери, почему вы именно его выбрали? Если он потерпит неудачу, вас все в этой стране в пух и прах раскритикуют». Руководитель ответил: «Думаете, я этого не знаю? Но он не потерпит неудачу. Он слишком заносчив, чтобы проиграть». Понимаете, Милли, задача, которая перед нами стоит, в чем-то сродни их задаче. Она сложна, она требует передовой технологии, и мы страшно спешим. Большинство людей на станции «Аргус» не обладают вашей уверенностью в себе или особой верой в сам проект. Им нужен кто-то, кто во всем, что он говорит и делает, ясно показывал бы, что мы просто не можем потерпеть неудачу — а в этой игре прийти вторым значит проиграть.

Теперь, Милли, я хочу задать вам один вопрос. Вы слышали предложение Пат Танкард об изучении двумерных репрезентаций сигнала. Что вы о нем думаете?

— Если честно, не особенно впечатляет. Можно, конечно, посылать информацию в виду образов, но это чертовски неэффективно. Вообще-то картинка может стоит тысячи слов, но та, что с высоким разрешением, может стоить миллиона. В основном сообщения посылаются как слова и числа — или их эквиваленты. И то, и другое требует одномерной цепочки данных.

— Вот именно. Поэтому один из нас — вы или я — должен был указать Пат на этот факт. Но мы этого не сделали. Как вы думаете, оказали мы ей услугу?

— Нет. Но она могла бы просто на что-то наткнуться.

— Могла бы. Но в этой игре все зависит от шансов на успех. Ради блага самой Пат Танкард я должен был ее осадить или по крайней мере предостеречь. Чуть позже я, вероятно, так и сделаю, но прямо сейчас у меня для вас есть еще вопрос. Вы слышали, как я буйствую и бушую, вы слышали, как я оскорбляю моих людей, вы слышали, что я страшный тиран. Так вот вам мой вопрос: когда меня нет рядом, слышали вы когда-нибудь обо мне хоть одно плохое слово?

Милли подумала. Самое странное заключалось в том, что ничего такого она не слышала. Вряд ли сюда стоило включать предупреждение Ханны Краусс насчет повышенного сексуального интереса Людоеда к молоденьким сотрудницам. Ханна ясно дала понять, что у нее был свой опыт с Джеком Бестоном, но что она все равно высоко его ценит.

— Никто ни разу ничего плохого о вас не говорил. По крайней мере, при мне.

— А вот если я стану таким мягким и пушистым, каким был только что, они скоро начнут. Они станут задумываться, не начинаю ли я проигрывать. Знаете, Милли, наедине с вами я буду так ласков, как вам хочется — как вы позволите. Но на наших служебных совещаниях я должен быть тем кровожадным Людоедом, к которому люди привыкли. Я намерен и дальше гонять всех в хвост и в гриву. И пусть никто из них ни на миг не сможет себе вообразить, что мы не выйдем из этой гонки командой, которая первой нашла и разгадала послание со звезд. — Он кивнул Милли. — Это все, что я должен был вам сказать. Свяжитесь с вашими друзьями в Сети Головоломок и посмотрите, не удастся ли вам как-нибудь пролезть в их группу. Если удастся, то помните, что я хочу отправиться с вами. И если потребуется, я готов, помимо всего прочего, ваши чемоданы таскать.

Джек быстро направился прочь по коридору, не дав Милли на малейшей возможности ответить. Она немного там постояла, размышляя. Если по-честному, она даже не знала, каким должен был быть ее ответ. Полчаса тому назад Милли чувствовала, что полностью контролирует ситуацию. В ее руках была и инициатива, и преимущество. У Джека Бестона просто не оставалось выбора. Он должен был обращаться с ней, как она того хотела, иначе она бы уволилась и покинула станцию «Аргус».