Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России - Владимир Ленин (Ульянов)

«Позументный промысел» в Московской губ. представляет из себя капиталистическую мануфактуру с совершенно аналогичной организацией[367]. Точно так же сарпиночный промысел в Камышинском уезде Саратовской губ. По «Указателю» за 1890 г. здесь была 31 «фабрика» с 4250 рабочими, с суммой производства 265 тыс. руб., а по «Перечню» – 1 «раздаточная контора» с 33 рабочими в заведении, с суммой производства в 47 тыс. руб. (Значит, в 1890 г. смешаны были рабочие в заведении и на стороне!) По местным исследованиям, производство сарпинки занимало в 1888 г. около 7000 станов[368] с суммой производства в 2 млн. руб., причем «всем делом заправляют несколько фабрикантов», на которых и работают «кустари», в том числе дети 6–7 лет за плату 7–8 коп. в день («Отч. и иссл.», т. I)[369]. И т. д.

2) Другие отрасли текстильной индустрии. Валяльное производство

Если судить по официальной фабр. – зав. статистике, то войлочное производство представляет весьма слабое развитие «капитализма»: во всей Евр. России всего 55 фабрик с 1212 рабочими и с суммой производства 454 тыс. рублей («Указ.» за 1890 г.). Но эти цифры показывают лишь случайно вырванный кусок широко развитой капиталистической промышленности. Нижегородская губерния занимает первое место по развитию «фабрично-заводского» войлочного производства, а в этой губернии главным центром данной промышленности является город Арзамас и подгородная Выездная Слобода (в них 8 «фабрик» с 278 рабочими и с суммой производства в 120 тыс. руб.; в 1897 г. – 3221 жит., а в с. Красном – 2835). Как раз в окрестности этих центров развито «кустарное» войлочное производство, занимающее около 243 заведений, 935 раб. с суммой произв. 103847 руб. («Труды куст. ком.», V). Чтобы показать наглядно экономическую организацию войлочного производства в этом районе, попробуем употребить способ графический, обозначая особыми знаками производителей, занимающих особое место в общем строе промысла.

Графическое изображение организации валяльного промысла

O вполне самостоятельные хозяева, закупающие шерсть из первых рук.

~~~~O самостоятельные хозяева, закупающие шерсть из вторых рук (У кого – показывает волнистая черта).

***-[] несамостоятельные производители, работающие на хозяев из их материала за сдельную плату (на кого работают – показывает одна сплошная черта).

===== наемные рабочие (у кого – две сплошные черты).

Цифры означают число рабочих (приблизительное)[370].

Данные, поставленные внутри составленных из пунктирных линий четырехугольников, относятся к так наз. «кустарной» промышленности, остальные – к так наз. «фабрично-заводской».

Ясно, таким образом, что отделение «фабрично-заводской» и «кустарной» промышленности чисто искусственное, что мы имеем перед собой единый и целостный строй промысла, который вполне подходит под понятие капиталистической мануфактуры[371]. С технической стороны, это – ручное производство. Организация работы – кооперация, основанная на разделении труда, которое наблюдается здесь в двоякой форме: и нетоварное (одни селения готовят кошмы, другие – сапоги, шляпы, стельки и т. д.) и детальное (напр., все село Вас. Враг катает шляпы и стельки для с. Красного, где полуфабрикат окончательно отделывается, и т. д.). Кооперация эта – капиталистическая, ибо во главе ее стоит крупный капитал, который создал крупные мануфактуры и подчинил себе (посредством сложной сети экономических отношений) массу мелких заведений. Громадное большинство производителей превратилось уже в детальных рабочих, работающих на предпринимателей при крайне антигигиеничных условиях[372]. Давность промысла и вполне сложившиеся капиталистические отношения вызывают отделение промышленников от земледелия: в селе Красном земледелие в полном упадке, и быт жителей отличается от земледельческого[373].

Совершенно аналогична организация валяльного промысла и в целом ряде других районов. В Семеновском уезде той же губ. в 363 общинах было занято этим промыслом в 1889 г. 3180 дворов с 4038 работниками. Из 3946 рабочих только 752 работали па продажу, 576 состояли в наемных рабочих и 2618 работали на хозяев большей частью из их материала. 189 дворов раздавали работу в 1805 дворов. Крупные хозяева имеют мастерские с наемными рабочими, число которых доходит до 25, и покупают шерсти тысяч на 10 в год[374]. Крупных хозяев зовут тысячниками; их оборот составляет 5–100 тыс. руб.; они имеют свои склады шерсти, свои лавки для продажи изделий[375]. В Казанской губ. «Перечень» считает 5 валяльных «фабрик» с 122 рабочими, суммой произв. 48 тыс. руб. и с 60 рабочими на стороне. Очевидно, эти последние фигурируют и в числе «кустарей», о которых мы читаем, что они нередко работают на «скупщиков» и что есть заведения, имеющие до 60 рабочих[376]. Из 29 войлочных «фабрик» Костромской губ. 28 сосредоточены в Кинешемском уезде, имея 593 рабочих в заведении и 458 на стороне («Перечень», с. 68–70; в двух предприятиях рабочие имеются только на стороне. Появляются уже и паровые двигатели). Из «Трудов ком.» (XV) мы знаем, что из 3908 шерстобитов и валяльщиков этой губернии 2008 сосредоточены именно в Кинешемском уезде. Костромские валяльщики большей частью несамостоятельны или состоят в наемных рабочих, работая в крайне антигигиенических мастерских[377]. В Калязинском уезде Тверской губ. мы видим, с одной стороны, домашнюю работу на «фабрикантов» («Перечень», 113), а с другой стороны, именно этот уезд – гнездо «кустарей»-валяльщиков; их выходит из этого уезда до 3000 чел., которые проходят через пустошь «Зимняк»{91} (в 60-х годах здесь была суконная фабрика Алексеева), образуя «громадный рабочий рынок шерстобитов и валяльщиков»[378]. В Ярославской губ. – тоже работа на стороне на «фабрикантов» («Перечень», 115) и тоже «кустари», работающие на хозяев-торговцев из их шерсти, и т. д.

3) Шляпное и шапочное, пеньковое и веревочное производства

Статистические данные о шляпном промысле Московской губ. были приведены нами выше[379]. Из них видно, что 2/3 всего производства и всего числа рабочих сосредоточены в 18 заведениях, имеющих в среднем по 15,6 наемных рабочих[380]. «Кустари»-шляпники исполняют лишь часть операций по производству шляп: они изготовляют колпаки, сбываемые московским торговцам, имеющим свои «отделочные заведения»; в свою очередь, на «кустарей»-шляпников работают по домам «стрижевщицы» (женщины, которые стригут пух). Таким образом, в общем и целом мы видим здесь капиталистическую кооперацию, основанную на разделении труда и опутанную целою сетью разнообразных форм экономической зависимости. В центре промысла (с. Кленово Подольского уезда) явственно сказалось отделение промышленников (главным образом наемных рабочих) от земледелия[381], и повышение уровня потребностей населения: живут «много чище», одеваются в ситцы, даже в сукно, заводят самовары, оставляют старинные обычаи и пр., вызывая этим горькие сетования местных почитателей старины[382]. Новая эпоха вызвала даже появление отхожих шляпников.