Абсолютное оружие (сборник) - Шекли Роберт

Существо указало на землю и издало другой звук, не похожий на первый.

– В этом году у нас не особенно хороший урожай, – продолжал разговор словоохотливый Хам.

Существо указало на себя и снова издало какой-то звук.

– Согласен, – подтвердил Хам. – Ты безобразен, как смертный грех.

Вскоре мужчины проголодались и поползли в деревню. А Хам все стоял и вслушивался в звуки, издаваемые существами специально для него, а Кордовир дожидался его невдалеке, нервничая от нетерпения.

– Знаешь, – сказал Хам, присоединившись к Кордовиру, – я думаю, что они хотят изучить наш язык. Или научить меня своему.

– Не делай этого, – предостерег его Кордовир, на секунду словно ощутив зловещее дыхание великого зла, надвигающегося на них из-за туманного края неизвестности.

– Я все-таки попробую, – пробормотал Хам.

Они проворно вскарабкались вверх по скале, на вершине которой находилась их деревня.

Под вечер Кордовир отправился к загону, где содержались лишние женщины деревни, и, в полном соответствии с законом нравственности и обычаем, предложил приглянувшейся ему молодой женщине стать хозяйкой в его доме на все двадцать пять дней. Женщина, естественно, с благодарностью приняла его предложение.

По дороге домой Кордовир повстречал Хама, шедшего в загон.

– Только что убил жену, – сообщил Хам, что было ясно и без слов – иначе зачем бы он шел к стаду лишних самочек?

– Ты собираешься завтра пойти к пришельцам? – спросил Кордовир.

– Возможно, – неопределенно ответил Хам. – Если не подвернется что-нибудь новенькое.

– Главное, выясни – нравственны они или нет.

– Ладно! – бросил Хам и заскользил дальше.

Вечером, после ужина, состоялось Собрание. Все жители деревни согласились с тем, что пришлые существа – не люди. Кордовир горячо убеждал, что даже сам внешний вид пришельцев не допускает наличия у них каких-либо признаков человеческой природы. У подобных уродов вряд ли могут быть нравственные устои, понятия добра и зла, а главное, знания истины.

Молодые возражали ему – возможно, потому, что в последнее время испытывали несомненный дефицит свежей информации. Они обратили внимание присутствующих на то, что металлический предмет был явно продуктом разумной деятельности. Разум же предполагает наличие способности подмечать закономерности явлений, различать их, деля на черное и белое, – и это очевидно.

На бурные дебаты спорящих стоило полюбоваться. Олголел начал возражать Арасту и пал от его хвоста. Всегда спокойный Маврт внезапно пришел в ярость и убил трех братьев Холианов, но тут же был убит Хамом, жаждавшим схватки. Даже в стаде лишних самочек разгорелась бурная дискуссия по волнующему всех вопросу. Они спорили так громко в своем загоне на краю деревни, что их крики разносились по всей округе.

Усталые, но довольные, жители деревни расползлись по домам и мирно заснули.

Последующие недели споры не утихали. Однако жизнь шла своим чередом. По утрам женщины выходили собирать пищу, готовили ее, откладывали яйца, которые затем относили лишним женщинам для высиживания. Как обычно, на восемь самочек вылуплялось по одному самцу. На двадцать пятый день после женитьбы или даже чуть раньше каждый мужчина убивал свою жену и брал новую.

Поначалу мужчины еще спускались к летательному аппарату – послушать, как Хам учится языку пришельцев; затем, когда им это порядком надоело, вернулись к своим обычным занятиям: бродили по окрестным холмам и лесам в поисках нового.

Чужаки не выходили из корабля; они спускались на землю только с приходом Хама.

Через двадцать четыре дня после появления чудовищ Хам объявил, что, хоть и с большим трудом, но может объясняться с ними.

– Они говорят, что прилетели издалека, – рассказывал он вечером на Собрании. – А еще они говорят, что так же двуполы, как мы, и что они такие же разумные существа, как мы. Они мне объясняли что-то насчет причин их внешнего отличия от нас, но я не очень разобрался.

– Если мы будем считать их людьми, – сказал Мишилл, – то должны верить им во всем.

Все затряслись, соглашаясь с ним.

– Они говорят, – продолжал Хам, – что не хотят вмешиваться в нашу жизнь, но им было бы интересно понаблюдать за ней. Они хотят прийти в деревню и посмотреть, как мы живем.

– Почему бы и нет! – воскликнул один из молодых.

– Нет! – вскричал Кордовир. – Вы впускаете зло. Эти чудовища коварны. Я уверен, что они способны… даже лгать!

Старики согласились с ним, но, когда от Кордовира потребовали доказательств его ужасного обвинения, он не смог предъявить их.

– В конце концов, – заметил Сил, – мы не можем считать их нравственными уродами только потому, что они похожи на чудовищ.

– А я могу! – заявил Кордовир, но его не поддержали.

– Они, – вновь продолжил Хам, – предложили мне – или нам (я не совсем понял кому) – различные предметы из металла, которые, по их словам, могут производить различные операции. Я оставил без внимания это нарушение этикета, поскольку решил, что они незнакомы с ним.

Кордовир одобрительно кивнул. Юноша взрослел на глазах. Наконец-то он начинает проявлять себя по части хороших манер.

– Завтра они хотят прийти в деревню.

– Нет! – воскликнул Кордовир, но большинство высказалось за приход чужаков.

– Да, кстати, – произнес Хам, когда Собрание уже начало расходиться. – Среди них есть несколько женских особей. Это те, у которых ярко-красные рты. Интересно будет посмотреть, как мужчины их убивают. Ведь завтра двадцать пять дней, как они появились.

На следующий день жители с интересом следили за мучительными усилиями пришельцев вскарабкаться по отвесной скале в деревню. Они поражались хрупкости их конечностей и чудовищной неуклюжести движений.

– До чего же уродливы, – пробормотал Кордовир. – И выглядят все одинаково.

В деревне существа вели себя крайне непристойно. Они заползали в хижины, болтали у загона с лишними самочками, брали и разглядывали яйца, рассматривали жителей сквозь различные устройства – черные и блестящие.

В полдень старейшина Рантан решил, что настала пора убивать свою жену. Он отстранил пришельца, который в это время разглядывал его хижину, и резким ударом хвоста убил свою женщину.

Два существа тотчас затараторили между собой и поспешно покинули хижину.

У одного из них был красный рот женщины.

– Должно быть, ее муж вспомнил, что пора убивать свою жену, – заметил Хам.

Жители застыли в ожидании, но ничего не происходило.

– Наверное, он хочет, чтобы кто-нибудь убил ее за него. Вполне возможно, в их стране такой обычай, – предположил Рантан и, не долго думая, хлестнул женщину хвостом.

Существо мужского пола страшно закричало и направило на Рантана металлическую палку. Тот рухнул замертво.

– Странно, – сказал Мишилл. – Не является ли это выражением неодобрения?

Пришельцы – а их было восемь – образовали плотный круг, повернувшись друг к другу спиной. Один держал на руках мертвую женщину, а другие целились во все стороны металлическими палками. Хам подошел к ним и спросил, чем их обидели.

– Я не понял, – сказал Хам после разговора с ними. – Они использовали слова, которых я не знаю, но в их тоне я уловил упрек.

Чудовища отступали. Тем временем еще один житель деревни, посчитавший, что сейчас самая пора, убил свою жену, которая стояла в дверях хижины. Чудовища остановились и стали тараторить между собой. Потом жестами подозвали Хама.

По окончании беседы все телодвижения Хама выражали лишь недоумение и сомнения по поводу услышанного.

– Если я правильно понял, – сказал он, – они требуют, чтобы мы больше не убивали своих женщин!

– Что?! – в один голос вскричали Кордовир и еще с дюжину других мужчин.

– Спрошу их еще раз. – И Хам возобновил переговоры с чудовищами, которые размахивали металлическими палками.

– Все верно, – подтвердил он и без всяких церемоний щелкнул хвостом, отшвырнув одно из чудовищ через площадь. Чудовища стали немедленно отступать, направляя на толпу свои палки.