Абсолютное оружие (сборник) - Шекли Роберт

Помощник капитана Мориней и член команды Флинн выбрались на опушку леса и остановились у подножия невысокого холма.

– Что, надо лезть в гору? – со вздохом спросил Флинн, на спине он тащил громоздкую фотокамеру.

– Придется, стрелка велит, – Мориней ткнул пальцем в циферблат. – Прибор показывает, что как раз за гребнем холма есть большая масса металла.

– Надо бы в полет брать с собой автомашины, – сказал Флинн, сгибаясь, чтобы не так тяжело было подниматься по некрутому склону.

– Ага, или верблюдов.

Над ними пикировали, парили, весело щебетали красные с золотом пичуги. Ветерок колыхал высокую траву, мягко напевал в листве недальнего леса. За ними шли двое туземцев. Оба очень походили на лошадей, только шкура у них была в белых и зеленых крапинах. Одна лошадь галопом пустилась по кругу, центром круга оказался Флинн.

– Чистый цирк! – сказал он.

– Ага, – подтвердил Мориней.

Они поднялись на вершину и начали было спускаться. И вдруг Флинн остановился.

– Смотри-ка!

У подножия холма стояла тонкая прямая металлическая колонна. Оба вскинули головы. Колонна вздымалась выше, вершину ее скрывали облака.

Они поспешно спустились с холма и стали осматривать колонну. Вблизи она оказалась солиднее, чем подумалось с первого взгляда. Около двадцати футов в поперечнике, прикинул Мориней. Металл голубовато-серый, похоже на сплав вроде стали, решил он. Но, спрашивается, какой сплав может выдержать при такой вышине?

– Как, по-твоему, далеко до этих облаков? – спросил он.

Флинн задрал голову.

– Кто его знает, добрых полмили. А может, и вся миля.

При посадке колонну не заметили за облаками, да притом, голубовато-серая, она сливалась с общим фоном.

– Невозможная штука, – сказал Мориней. – Любопытно, какая сила сжатия в этой махине?

Оба в почтительном испуге уставились на исполинскую колонну.

– Что ж, – сказал Флинн, – буду снимать.

Он спустил с плеч камеру, сделал три снимка на расстоянии в двадцать футов, потом, для сравнения, снял рядом с колонной Моринея. Следующие три снимка он сделал, направив объектив кверху.

– По-твоему, что это такое? – спросил Мориней.

– Это пускай наши умники соображают, – сказал Флинн. – У них, пожалуй, мозга за мозгу заскочит. – И опять взвалил камеру на плечи. – А теперь надо топать обратно. – Он взглянул на зеленых с белым лошадей. – Приятней бы, конечно, верхом.

– Ну-ну, валяй, сломишь себе шею, – сказал Мориней.

– Эй, друг, поди сюда, – позвал Флинн.

Одна из лошадей подошла и опустилась подле него на колени. Флинн осторожно забрался ей на спину. Уселся верхом и ухмыляясь поглядел на Моринея.

– Смотри не расшиби аппарат, – предостерег Мориней, – это государственное имущество.

– Ты славный малый, – сказал Флинн лошади. – Ты умница.

Лошадь поднялась на ноги и улыбнулась.

– Увидимся в лагере, – сказал Флинн и направил своего коня к холму.

– Погоди минутку, – сказал Мориней. Хмуро поглядел на Флинна, потом поманил вторую лошадь. – Поди сюда, друг.

Лошадь опустилась подле него на колени, и он уселся верхом.

Минуту-другую они на пробу ездили кругами. Лошади повиновались каждому прикосновению. Их широкие спины оказались на диво удобными. Одна красная с золотом пичужка опустилась на плечо Флинна.

– Ого, вот это жизнь, – сказал Флинн и похлопал своего коня по шелковистой шее. – Давай к лагерю. Мориней, кто доскачет первым?

– Давай, – согласился Мориней.

Но как ни подбадривали они коней, те не желали переходить на рысь и двигались самым неспешным шагом.

Килпеппер сидел на корточках возле корабля и наблюдал за работой Эреймика. Лингвист был человек терпеливый. Его сестры всегда удивлялись братнину терпению. Коллеги неизменно воздавали хвалу этому его достоинству, а в годы, когда он преподавал, его за это ценили студенты. И теперь ему понадобились все запасы выдержки, накопленные за шестнадцать лет.

– Хорошо, попробуем еще раз, – сказал Эреймик спокойнейшим тоном. Перелистал «Разговорник для общения с инопланетянами второго уровня разумности» (он сам же и составил этот разговорник), нашел нужную страницу и показал на чертеж.

Животное, сидящее рядом с Эреймиком, походило на невообразимую помесь бурундука с гималайским медведем пандой. Одним глазом оно покосилось на чертеж. Другой глаз нелепо вращался в глазнице.

– Планета, – сказал Эреймик и показал пальцем. – Планета.

Подошел Симмонс.

– Извините, капитан, я хотел бы тут поставить рентгеновский аппарат.

– Пожалуйста.

Килпеппер подвинулся, освобождая биологу место для его снаряжения.

– Планета, – повторил Эреймик.

– Элам весел холам крам, – приветливо пробормотал бурундук-панда.

Черт подери, у них есть язык. Они произносят звуки, несомненно, что-то означающие. Стало быть, надо только найти почву для взаимопонимания. Овладели ли они простейшими отвлеченными понятиями? Эреймик отложил книжку и показал пальцем на бурундука-панду.

– Животное, – сказал он и посмотрел выжидательно.

– Придержи его, чтоб не шевелился, – попросил Симмонс и навел на туземца рентгеновский аппарат. – Вот так, хорошо. Еще несколько снимков.

– Животное, – с надеждой повторил Эреймик.

– Ифул бифул бокс, – сказало животное. – Хофул тофул локс, рамадан, самдуран, ифул бифул бокс.

Терпение, напомнил себе Эреймик. Держаться уверенно. Бодрее. Не падать духом.

Он взял другой справочник. Этот назывался «Разговорник для общения с инопланетянами первого уровня разумности».

Он отыскал нужную страницу и отложил книжку. С улыбкой поднял указательный палец.

– Один, – сказал он.

Животное подалось вперед и понюхало палец.

Эреймик хмуро улыбнулся, выставил второй палец.

– Два, – сказал он. И, выставив третий палец: – Три.

– Углекс, – неожиданно заявило животное.

Так они обозначают число «один»?

– Один, – еще раз сказал Эреймик и опять показал указательный палец.

– Вересеревеф, – благодушно улыбаясь, ответило животное.

Неужели это – еще одно обозначение числа «один»?

– Один, – снова сказал Эреймик.

– Севеф хевеф улуд крам, араган, билаган, хомус драм, – запел бурундук-панда.

Потом поглядел на трепыхающиеся под ветерком страницы «Разговорника» и опять перевел взгляд на лингвиста, который с замечательным терпением подавил в себе желание придушить этого зверя на месте.

Когда вернулись Мориней с Флинном, озадаченный капитан Килпеппер стал разбираться в их отчете. Пересмотрел фотографии, старательно, в подробностях изучая каждую.

Металлическая колонна – круглая, гладкая, явно искусственного происхождения. От народа, способного сработать и воздвигнуть такую штуку, можно ждать неприятностей. Крупных неприятностей.

Но кто поставил здесь эту колонну? Уж, конечно, не веселое глупое зверье, которое вертится вокруг корабля.

– Так вы говорите, вершина колонны скрыта в облаках? – переспросил Килпеппер.

– Да, сэр, – сказал Мориней. – Этот чертов шест, наверно, вышиной в целую милю.

– Возвращайтесь туда, – распорядился капитан. – Возьмите с собой радар. Возьмите что надо для инфракрасной съемки. Мне нужен снимок верха этой колонны. Я хочу знать точно, какой она вышины и что там наверху. Да побыстрей.

Флинн и Мориней вышли из рубки.

Килпеппер с минуту рассматривал еще не просохшие снимки, потом отложил их. Одолеваемый смутными опасениями, прошел в корабельную лабораторию. Какая-то бессмысленная планета, вот что тревожно. На горьком опыте Килпеппер давно убедился: во всем на свете есть та или иная система. Если ее вовремя не обнаружишь, тем хуже для тебя.

Бактериолог Моррисон был малорослый унылый человечек. Сейчас он казался просто придатком к своему микроскопу.

– Что-нибудь обнаружили? – спросил Килпеппер.

Моррисон поднял голову, прищурился и замигал.

– Обнаружил полное отсутствие кое-чего, – сказал он. – Обнаружил отсутствие черт знает какой прорвы кое-чего.