Горький мед, сладкий яд - Ирина Надеждина

– Совершенно. И для женщины тоже. Шовчик обещали сделать аккуратненький, чтобы внешний вид не портить. Только после наркоза ощущения неприятные, но это не страшно.

Дверь бокса открылась, и вошел Лазарев. Он внимательно посмотрел на Асю и Владислава и сказал:

– Влад, пора, не утомляй Асю. У нее завтра трудный день.

Владислав попрощался и вышел вместе с Лазаревым. Когда они вернулись в его кабинет, Владислав, хмурясь, сказал:

– Валера, ее нельзя завтра кесарить. Она не встанет со стола. Это улучшение на самом деле не такое уж улучшение. Пережди дня три.

– А если за эти три дня ей станет совсем плохо? Наш кардиолог считает, что момент как раз подходящий. Нагрузка станет меньше, и, может быть, проскочим.

Вопрос повис без ответа. В кабинет вошла Ника, которую позвала по указанию Лазарева медсестра…

Глава 88

Владислав после ухода Ильи и Людмилы поднялся к себе в спальню. Его вдруг охватила слабость, еще большая, чем сегодня утром в кабинете. Алика и Кати дома не было, они уехали на дискотеку.

Владислав, как был в джинсах и свитере, лег поверх покрывала на кровать. Он слышал, как, ступая, насколько мог, тихо, в комнату напротив пошел Сергей. Владислав включил телевизор и выключил свет. Происходящее на экране его совершенно не интересовало, он выключил телевизор и снова включил свет и взял книгу. Но усталость последних дней дала себя знать, и он незаметно для себя уснул.

Ему снился сон – кошмар, отдаленно похожий на сказку. Будто бы он в холодную ветреную ночь заблудился в лесу. Он очень замерз и устал. Белая шелковая рубашка совершенно не согревала, а только была приманкой для летучих мышей, которые почти касались своими крыльями его лица, издавали над ухом противный писк и цеплялись за распущенные волосы. Уже еле передвигаясь, он заметил вдали среди деревьев слабый огонек. Собрав остатки сил, он пошел в том направлении, боясь потерять огонек из виду и стараясь не упасть. Через некоторое время Владислав вышел к высокой стене замка, стоящего в лесу. Огонек, к которому он так стремился, был свечой, горящей в окне сторожки у ворот. На его стук приоткрылась дверь в обитых железом воротах, и показался мерзкий привратник-горбун. Он склонился в низком поклоне и проскрипел:

– О, господин, наконец-то вы пришли. Ваш дом ждет вас.

– Мой дом? – удивился Владислав.

– Ваш дом. Вот свеча, сейчас я открою дверь. Горбун проковылял вперед и, гремя ключами, открыл дверь.

Владислав вошел в темный коридор, и дверь за ним захлопнулась. В замке было ненамного теплее, чем в лесу, но не было ветра, иногда только откуда-то тянуло сквозняком, от этого пламя свечи начинало колебаться. Все двери, которые он толкал, были заперты, и в замке было тихо, как в гробу. Владислав готов был упасть от изнеможения на холодные плиты пола. Капая, воск свечи обжигал ему пальцы. Откуда-то послышалась музыка, тяжелый рок. От этого стало еще хуже. Осталась последняя дверь. Держась за стену, Владислав с трудом дошел до нее. Эта дверь оказалась открытой. Он попал в огромный ярко освещенный зал. Глазам стало больно от света. Откуда-то послышался голос:

– Входи, господин!

Владислав прошел на средину зала, где стояло ложе с шелковыми подушками. Он почти упал на эти подушки. Откуда-то у него в руках оказались удивительной красоты четки из горного хрусталя. Появились несколько служанок в полупрозрачных одеждах, как на Востоке, с лицами, прикрытыми платками целомудрия. Они принесли еду и вино и сразу же удалились. Владислав был голоден и очень хотел пить. Он начал есть, вино само подливалось в тончайший хрустальный бокал. В зале было тепло, усталость понемногу отходила. Тяжелого рока, который раздавался за дверью зала, здесь слышно не было. Наоборот, зазвучала нежнейшая, немного печальная и загадочная восточная музыка. Вместо служанок появились две удивительно красивые женщины в еще более красивых и прозрачных одеяниях. У них были едва прикрыты только бедра и грудь, лица их, так же как и у служанок, закрывали платки целомудрия. Они поклонились Владиславу и начали танцевать. Исполняемый ими танец живота был прекрасен. Их тела двигались просто завораживающе. Он полулежал на шелковых подушках, пил вино, перебирал четки и наслаждался присутствием женщин и музыкой.

Владислав поманил женщин к себе. Они опустились с ним рядом на ложе. Что-то знакомое было в их глазах. Он снял платок целомудрия сначала с той, что оказалась по правую руку, – к его удивлению, это была Ника, потом с той, что по левую руку, – это оказалась Ася. Он обрадовался, что они рядом с ним. Теперь они вместе пили вино и ели фрукты. Легкий хмель ударил ему в голову, а женщины смеялись и нежно касались его. Потом он вдруг обнаружил, что все они раздеты, и женщины начали ласкать его, а он их. Их ласки были более опьяняющими, чем вино. Он чувствовал прикосновения их губ и рук везде. Они ласкали его и смеялись. Он тоже смеялся от счастья и наслаждения. Но постепенно ласки стали не просто пьянящими, они дурманили, доводили всех троих до неистовства, а потом ему стало невыносимо тяжело, а женщины все еще продолжали его ласкать. Он увидел кровь у себя на теле. Это были оставленные ими царапины и укусы. Бокал упал и разбился. Они подобрали осколки и начали наносить ему раны этими осколками.

– Прошу вас, не надо! – взмолился он. – Я больше не могу!

– Мы любим тебя, – ворковали его гурии.

Эта боль стала настолько невыносимой, что он провалился в какое-то тягостное забвение, а когда пришел в себя, был одет и уже настал день. Крови и ран нигде не было. По крайней мере, ему так показалось. Перед ним было огромное, во всю стену, окно, скорее даже стеклянная стена, за которой был не дремучий лес, а покрытый цветами луг и ручей. Женщин рядом не было. Владислав поднялся. От ночного приключения остались только покрытое шелковыми подушками ложе и четки у него в руках. В зале было много драгоценностей. Золотые кольца, серьги, цепочки и просто драгоценные камни были рассыпаны по полу. Владислав поднял с полу несколько бриллиантов чистейшей воды и посмотрел сквозь них на свет.

Неожиданно он услышал, как кто-то тихонько плачет. Владислав пошел на звук. В одном из дальних углов зала он увидел Нику. Теперь на ней было длинное белое платье, больше похожее на саван. Она плакала и что-то прижимала к груди. Он подошел к Нике и опустился перед ней на колени. Она прижимала к груди куклу.

– О чем ты плачешь? – вытирая ей слезы, спросил он.

– Это кукла… всего лишь неживая кукла… – сквозь слезы прошептала она. – И Ася… Найди ее скорей, иначе ты не успеешь…

– Что я не успею? – у него по спине побежали мурашки.

– Скорее, вот она, – торопила его Ника. Владислав повернулся и увидел Асю. На ней было такое же белое, вроде савана, платье, и она шла к окну, что-то прижимая к груди. Владислав поднялся и пошел к ней, но все равно она была ближе к окну, чем он.