Мушкетерка - Лили Лэйнофф

class="p1">Я поколебалась. В моей груди снова пылала ярость, ненависть к этому человеку, к этому чудовищу, отнявшему у меня отца прежде, чем он увидел, кем я стала.

— Обещай мне, Таня.

Мой взгляд скользнул по ее озабоченно нахмуренному лбу, по морщинкам, которые лучиками солнца разбегались к вискам от уголков глаз.

— Я обещаю, мадам. Обещаю.

Глава тридцать первая

Мостовая пустынного переулка была завалена пустыми бочками и испражнениями. Мухи клубились ленивыми роями, которые почти сливались с полумраком и выдавали себя лишь приглушенным жужжанием. Небо затянули облака. По щиколоткам взбирался озноб, предвещавший первый в этом году снегопад. Облегающие панталоны под платьем помогали справиться с головокружением, но совсем не защищали от холода.

— Очаровательно, — сказала Портия. — Запах канализации — лучший аккомпанемент к последней битве.

На то чтобы добраться до «Грифона», у нас ушло десять минут. За это время острое возбуждение спало, адреналин уступил место гложущей тревоге и страху перед грядущим. Мы встали в кружок, защищаясь от холодного соленого воздуха. Передо мной оказались три знакомых лица — они слегка расплывались, и я поджала пальцы ног, надеясь преодолеть очередной приступ головокружения.

Первой заговорила Теа:

— Не могу поверить, что это происходит.

Ее упругие кудряшки выбились из-под капюшона. Она натянула его поглубже, он снова отодвинулся обратно. Портия плотнее укуталась в плащ. Она попыталась улыбнуться, но губы ее, похоже, не слушались.

— По крайней мере, мы вместе.

— Une pour toutes, toutes pour une. Одна за всех, и все за одну, — прошептала я. Как в тех историях, что папа рассказывал мне перед сном, как мне мечталось давным-давно, в конюшне, наполненной запахом сена и солнечным светом, когда мне больше всего хотелось стать чем-то бо́льшим, чем я сама. Я даже не думала, что это возможно, но теперь у меня были сестры по оружию, как у отца были братья.

— Одна за всех, и все за одну, — произнесли мы все вместе, дрожащими голосами и далеко не синхронно.

— Над этим еще придется поработать. — Неверный смешок Теа рассеялся в морозном воздухе. — Я вас люблю, но прозвучало просто ужасно.

— Я за этим прослежу, — откликнулась Арья.

— Мы доживем до нового дня. И однажды вместе бросим вызов монархии, — смеясь, добавила Портия, схватив Арью за руку.

— О, у меня идея: мы можем стать независимыми наемными мушкетерками! — воскликнула Теа. — А деньги будем отдавать нуждающимся парижанам. Мы будем как Робин Гуд, только без воровства… Хотя те книги из библиотеки я все же украла. Так что будем совершенно как Робин Гуд!

Арья мягко улыбнулась ей:

— У нас будет отличный козырь для переговоров. Девушки, которые спасли короля.

Они говорили так, словно возможность провала даже не приходила им в голову. Словно не думали о том, что нас может стать не четверо, а трое, двое, одна… Я не хотела представлять себе мир без них. С другой стороны, раньше я не могла представить себе мир, в котором нет папы. А теперь он умер. Но каким-то непостижимым образом он был повсюду. Он в каждом взмахе моей шпаги. В предвкушении, которое растекалось по моим венам. В знании, что кто-то полагается на меня, и впервые в жизни это доверие не кажется мне ошибкой, я считаю его заслуженным.

Я повернулась лицом к «Грифону». Остальные подвинулись вслед за мной.

— Все это подождет. Сейчас у нас есть работа.

Кабак «Грифон» при всем желании нельзя было назвать приличным заведением. Он казался вполне подходящим местом для обсуждения планов по убийству короля — и куда менее подходящим для благородных дворян, которые собирались это сделать. Сложно было вообразить здесь Вердона, несмотря на его жажду власти, титулов и богатства. Не с его царственной осанкой. Не с тем, как он смотрел на меня сверху вниз своими ледяными зелеными глазами, словно одним своим присутствием я могла осквернить его одежду.

Когда мы вошли, хриплый смех, наполнявший зал для гостей, смолк. Деревянный пол в кабаке был липким от пролитого спиртного и плевков. Столы усеивали круглые следы от кружек, словно вырезанные ножом. Посетителей было немного, две-три скамейки занимали мужчины, сгорбившиеся над своими кружками: заросшие щетиной обвислые щеки, морщинистые дряблые шеи. Портия скинула с себя плащ и повесила его на крюк, такой ржавый, что мог видеть еще битву гуннов с римлянами на Каталаунских полях, подошла к стойке и одарила ослепительной улыбкой мужчину, достававшего кружки с нижней полки.

— Bonsoir! Добрый вечер! Я не ошибусь, предположив, что вы владелец этого замечательного заведения?

— Увы, мадемуазель. Но, может, я смогу вам помочь?

Пока они беседовали, мы сняли плащи и повесили их на свободные места. Я расстегнула пряжку, выбралась из родных теплых объятий и поморщилась, когда голубая ткань коснулась липкой скамьи. Впрочем, расстаться с плащом оказалось не так сложно, как я ожидала, — мои пальцы выпустили его почти без усилий. Я больше не нуждалась в нем, чтобы быть сильной. Я стала сильной сама по себе.

— Я очень благодарна вам за предложение помочь, но это весьма щекотливое дело. Un sujet délicat. Деликатный вопрос. Что я буду за женщина, если предам доверие клиента? — Портия бросила на мужчину за стойкой томный взгляд сквозь длинные ресницы. Арья вздрогнула, ее челюсть решительно сжалась, рука потянулась за шпагой — но я ее перехватила.

Кабатчик взглянул на каменное лицо моей спутницы и перевел взгляд обратно на Портию, которая провела пальчиком по его потной щеке.

— Хозяин в конторе, п-подбивает счета, — пробормотал он. — Могу попросить его выйти к вам, если желаете.

— О, я была бы весьма признательна.

Когда он удалился по узкому, скудно освещенному коридору позади бара, мы присоединились к Портии.

— Ты что делаешь, черт побери? — едва слышно проговорила Портия сквозь стиснутые зубы. — Ты чуть не испортила наше прикрытие.

— Он так на тебя посмотрел, — пробормотала Арья. — Это было…

— Меня и раньше мужчины раздевали глазами, но Тане не приходилось тебя удерживать от членовредительства.

— Мне это не нравится, — сухо сказала Арья. — И не обязано нравиться только потому, что я знаю: так было и будет. Это отвратительно.

Брови Портии изогнулись.

— Успокойся, крошка. Не стоит ревновать.

Арья нахмурилась:

— Я не ревную. И я тут самая высокая!

— Да это же просто ласковое обращение. Ты моя крошка! Моя милая крошка с серыми глазами и розовыми щеками.

Я бросила взгляд в сторону коридора: в конце направо поднималась лестница, которую легко было не заметить в темноте.

— Ну что, будем ждать?

— Там не меньше шести или семи комнат. Проверять