Излом зла - Василий Головачев

– Что за унылый вид, господа супера? – осведомился он, появляясь в гостиной; защита дома пропустила его без звука. – Кого хороним? Все живы-здоровы, от погони ушли, все вместе, полны решимости изменить жизнь к лучшему – и траур на лицах!

– Соболев зомбирован, – тихо проговорила Ульяна.

– Это и раньше было известно, – сбился с тона Василий.

– Тарас встречался с ним ночью… Матвей пытался установить контакт с Монархом в одиночку и едва не поплатился свободой воли. А он знал, что одному это делать опасно, и все-таки открыл «черный файл».

– Ну и что?

– Ясно, что в его психике происходят необратимые изменения, активируемые программой Удди, которую пентарх внедрил в подсознание Соболева. Надо срочно что-то предпринимать, иначе мы опоздаем.

– Но ведь мы же наметили… – Вася обошел стол и сел рядом с Улей на диван. Настроение его упало.

– Наметили, – неопределенно дернула плечиком Ульяна. – А теперь сомневаемся. Что будет, если мы ошибаемся? Ты можешь представить?

Вася подумал.

– Могу. Вместо аватары получим «антиаватару». Но разве есть другой путь – как помочь Соболеву?

– Другого пути нет, – сказал Иван Терентьевич. – Только шактипат. Но справимся ли мы, я не уверен.

– Справимся, – уверенно пообещал Василий.

Ульяна улыбнулась.

– Васенька, если мы проиграем этот виртуальный бой, может быть, и выживем, но наверняка превратимся в рабов, в зомби-солдат Соболева.

– Кристина говорила – мы его спутники, спутники аватары… Кстати, она обещала попросить помощи у Хранителей. Они что, отказали?

– Они никогда не говорят твердое «да» или «нет». Мы можем только надеяться на их помощь, не больше.

– А где Кристина?

– Дома. Она говорила с Матвеем и сообщила координаты МИРа, который открыли по ее просьбе Хранители. Соболев собирается идти туда уже сегодня.

– Тогда в чем дело? Вперед! Мы должны появиться там раньше, если хотим что-то сделать. Сидением и колебаниями делу не поможешь. Есть старое студенческое правило: боишься – не делай, а сделал – не бойся.

Посвященные переглянулись, обмениваясь улыбками, но Вася уже чувствовал их отношение к нему и видел, что улыбки – дружелюбные, одобряющие. Он, далеко еще не человек Круга, был принят в семью Посвященных как равный.

– Устами младенца глаголет истина, – сказал Тарас, отставляя чашку. – Сверим часы, господа… спутники. М-да. Сейчас половина девятого. В половине одиннадцатого встречаемся на аэровокзале. Переодевайтесь, экипируйтесь, у меня вы найдете все, что нужно, а я убываю по делам. Надеюсь, мы не совершаем ошибку.

Горшин ушел, хлопнув Васю по плечу. Посвященные кончили пить чай и теперь разглядывали Балуева, будто видели его впервые. Кошачьи лапки пробежались у него под черепом, щекотно поглаживая мозг, проникая в глубины сознания. Он напрягся, ощущение «кошачьих лап» прошло.

– Наш человек, – одобрительно проговорил Парамонов, вставая, и, тоже потрепав Балуева по плечу, вышел из гостиной.

– Что вы меня успокаиваете как маленького, – проворчал Василий. – Я не слабее каждого из вас.

– В том-то и дело, что слабее, – вздохнула Ульяна, придвинулась ближе, положила руку ему на колено, заглянула в глаза. – Не обижайся, Балуев. Ты даже представить не можешь, с чем тебе придется столкнуться.

– Я не один, я с вами, и мы отобьемся, – убежденно ответил Василий.

Ульяна слабо улыбнулась и поцеловала его в щеку.

Глава 30

ШАКТИПАТ

Парамонов поставил свою машину рядом с Васиной, припаркованной справа от здания аэровокзала, и перебрался к нему в кабину, где уже сидела Ульяна. Девушка была одета в джинсы, футболку и куртку, мужчины выглядели экзотичней: на Васе красовался темно-синий комбинезон с надписью на спине «Техническая служба», Иван Терентьевич выбрал в гардеробе Горшина мундир полковника милиции.

– Что-то я машины Тараса не вижу, – сказал Вася.

– Подождем, – отозвался Иван Терентьевич, – он сам нас найдет.

И в это время в машину внезапно подсел какой-то проходивший мимо мужчина в белом костюме, Вася даже не успел среагировать. Оглянулся на незнакомца и только сейчас признал в нем Вахида Тожиевича Самандара.

– Вахид? – изумленно глянула на Посвященного Ульяна. – Что ты здесь делаешь?

– Жду вас, – невозмутимо ответил Самандар. – Хочу предостеречь. Я знаю, что вы собираетесь депрограммировать Соболева, так вот – вам не удастся это сделать.

– Почему?

– Я встречался с ним… недавно… Он вышел на уровень Элохим Гибор, хотя сам и не осознает этого, вы же все вместе едва ли способны реализовать иерархию Сил света Цафкиель на уровне Иеговы Элохим.

В кабине Васиной «шестерки» повисло молчание. Потом Парамонов повернул голову к Самандару:

– Присоединяйся к нам, Вахид. Твоя помощь будет очень кстати, вместе мы нейтрализуем зомби-программу Удди.

Самандар покачал головой:

– Вы слепцы. Он поглотит ваши души, как поглотил его душу пентарх, не поможет вмешательство и более сильного иерарха, чем я.

– Значит, ты не пойдешь с нами?

– Нет. – Самандар помолчал, глядя в окно на привокзальную суету, с усилием заставил себя посмотреть на разглядывающих его Посвященных. – Уля, не ходи хотя бы ты. Иван, отговори ее.

Ульяна сверкнула глазами, перехватила косой взгляд Василия и проговорила:

– Спасибо за заботу, Вахид. Но я привыкла решать за себя сама. Не хочешь идти с нами – уходи.

Самандар несколько мгновений смотрел прямо перед собой (Вася чувствовал спиной его взгляд – будто на спину лег тяжелый камень), затем открыл дверцу и, ни слова не говоря, вышел, пересек площадь, исчез.

– Откуда он знает, что мы собрались здесь для похода в МИР? – спросил Вася.

– Я тоже думаю об этом, – признался Иван Терентьевич.

– Он изменился, – тихо, как бы извиняясь, проговорила Ульяна. – Не понимаю, в чем дело, но он таким индивидуалистом не был.

– По-моему, все ясно, – проворчал Василий. – Он просто ревнует тебя ко всем… хотя и волнуется, конечно, за твою жизнь.

– Психолог… – усмехнулась Ульяна с грустью.

– Жаль, что он не с нами, – сказал Иван Терентьевич. – Было бы намного легче.

– Неужели это такое трудное дело – декодирование? – посмотрел на него Вася. – Вы же способны загипнотизировать сотню человек сразу, а Соболев – один.

– Во-первых, процесс декодирования сродни экзорцизму – «изгнанию дьявола», требующему досконального знания предмета и колоссального расхода душевных сил, во-вторых, Соболев – не обычный человек, в которого «вселился дьявол».

– Так что же теперь, обняться и плакать? Откуда уныние в наших рядах?