Зеркальные миры. Перерождение (СИ) - Лёнок Линни

— Что не так? — спросил Хгор, прерывая объяснения Сэла по поводу последних указаний из короба, и поморщился: упоминание подстроенной ссоры до сих пор отдавалось глухим раздражением.

— Феи, — Ринар едва не скрипнул зубами, насилу выдавливая из себя это слово. — Не могу понять: зачем они так ограждали какую-то девчонку. Привязанность? Чувство вины? — он криво усмехнулся: — Да я скорее поверю в… не важно.

Он пробарабанил пальцами по супнице с давно остывшим бульоном. Поведение Старшей и пугающая невозмутимость жриц. Существовало лишь одно логичное объяснение. Кроме того, эти лекарства…

— Они знают, кто я. Возможно даже… специально искали.

Ложное чувство свободы испарилось в тот же миг, как Ринар проговорил это вслух. Невозможно. Он специально уничтожил все записи, все следы ритуала. А последнюю улику — взгляд уткнулся в Хгора, который стремительно бледнел, — сожгли они, если верить рассказу Сэла. Его тело не должно было сохраниться. Тогда как?

Ринар потёр переносицу. Этот пласт воспоминаний был самым отрывочным — детство Мари. Он помнил, как поначалу пытался выдворить из тела родную душу в перерывах между забытьём, но добился лишь переселения в психиатрическую лечебницу. К семнадцати годам стало легче: разрывы между вспышками ясного разума сокращались. Его голос стал слышен… И человеческие микстуры будто бы помогали. Пока феи снова всё не испортили. Вместо того, чтобы помочь рассоединению душ, они поступили в точности наоборот. И если бы он сам не додумался выливать их бурду…

— Сэл, — Ринар вскочил на ноги, едва на сбивая табурет. — Посмотри на меня. Что видишь?

Вопреки его просьбе, Сэлларен отвернулся:

— Я знал, что ты захочешь спросить. Однако я не могу точно ответить, как бы ни желал.

— Что. Ты. Видишь, — почти прошипел Ринар.

Ему нужно было лишь одно. Единственный раз в жизни он хотел ошибиться в том разделе, в котором считался мастером. И в отчаянии требовал опровержения от собственного ученика.

— В теле… одна душа, — медленно произнёс Сэлларен, и каждое слово его звучало как приговор. — Я не могу сказать… какая.

Ринар прикусил язык в самый последний момент, не давая проклятиям вырваться вперемешку с рычанием.

— Как вы думаете, — он сделал глубокий вдох, но воздух вокруг едва ли не искрился от сдерживаемой ярости, — кто больший идиот: я или вы?

Он ведь почти придумал способ, чтобы разделить их души окончательно. Наивная и светлая Мари просто не заслуживала такой участи. Он не заслуживал этой участи.

— Что вы влили в меня?

— Так ведь, — отозвался Хгор, всё ещё слабо понимающий, что именно так разозлило старого друга. — Рецепт был в записях.

— Почерк твой, Мастер, нет сомнений, — добавил Сэлларен, поглядывая настороженно куда-то за спину Ринара. — Да и короб вскрыть никто бы…

— Сам знаю. — Рык непривычно ободрал горло.

Повисло молчание. Ринар напряжённо размышлял, как жить дальше. А главное: можно ли ещё было повернуть действие варева вспять? Он действительно планировал именно это с самого начала? Нет. Он просто не мог быть столь эгоистичен!

— Чернь междумирская.

Казалось, миры рушились именно в эту самую секунду. Время утекало, но разум оставался пуст. Тело не двигалось.

— Но это же ты! — не выдержал вдруг Варг.

Он схватил Ринара за плечи и развернул к себе, заглядывая в лицо.

— «Я»? — тот криво усмехнулся, отводя взгляд. — Только вот которое из? Риннаэрхель с воспоминаниями человеческой девочки или Марисоль Брейт с тошнотворным прошлым Стража Льётхейма? Что. Я. Теперь?

Глава 30. Привкус свободы

Последние слова повисли в воздухе. Вот теперь демон по-настоящему был зол: на каверзы судьбы, на непредвиденные случайности… и на себя. Ринара из прошлого он ругал более всего, ибо ныне совершенно не понимал его логики, что откровенно бесило. Или же это он заслуживал презрения? Нелепая жалость — и к кому? — оказалась способна не только выбить из равновесия, но и заставить сорваться на единственных преданных друзьях. Запоздало пришло и осознание того, что именно они рисковали всем, ввязываясь в игры со временем. Смог ли бы он сам слепо выполнять бредовые указания от почившего товарища? Ринар прикрыл глаза, возвращая хотя бы видимость спокойствия, и повернулся к Хгору:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Рецепт. Ты сохранил его? — дождавшись нерешительного кивка, добавил: — Неси.

Новая жизнь, похоже, не давала гарантий по поводу влипания во все подставы Вселенной. Уж в этом-то деле он был мастером каких поискать — и никакие самопальные ритуалы сего факта изменить не могли. За всё и всегда приходилось платить… а с Ринара судьба обычно брала двойную цену. Почему же на этот раз должно было сложиться иначе?

Всё то время, которое понадобилось Хгору, чтобы спуститься в подсобку и подняться вновь с зажатым в кулаке рецептом, остальные провели в молчании. Они не сдвинулись с мест, не изменили поз. Ожидание превратилось в единственную реальную цель, за которой царила неизвестность. Ринар отмер, только когда ему сунули под нос идеально — уголок к уголку — сложенный листок бумаги, и сразу же погрузился в чтение.

Написан рецепт действительно был его рукой, пусть даже сам Ринар этого не помнил. Очень подробный порядок действий, несколько уточняющих заметок, добавленных уже после всего остального, — они ютились между строчками и на пустующих клочках, заполняя почти всю доступную площадь. Ринар хмыкнул: наверняка пришлось вытрясать по крохам всем известные сведения из более опытных зельеваров и лекарей.

Раздел, касающийся модификации душ, считался слишком специфическим и кропотливым, чтобы уважающие себя гении им занимались. Демоны вообще имели неосторожность ставить под сомнение любую науку, которую нельзя было превратить в оружие или товар. Ринар и сам бы туда не полез по доброй воле. Спасибо Королю и его тяге к абсолютному контролю. Вот только обучение и собственные исследования отнимали настолько много сил и времени, что больше ни на что их не оставалось. Остальными, даже общепринятыми, разделами приходилось жертвовать. С ним остались лишь руны, на которых не только держалась вся теория о душах, но и к которым в детстве у него обнаружился талант. Кто же тогда знал, что нелюбимая им варка снадобий понадобится позже при воплощении сумасбродной задумки?

— Бездна, — резюмировал он, сминая листок.

— Выяснил, чего хотел? — проворчал Хгор.

— Да. И самое отвратное то, что я теперь при всём желании не смогу съездить себе прошлому по морде, — Ринар попытался привычно усмехнуться, но, подняв взгляд, — орк сидел прямо напротив, хмурясь и скрестив руки на груди, — только поджал губы и выдохнул: — Прости.

— Что?

— Зря сорвался на вас, — добавил он, цедя каждое слово сквозь зубы.

Хгор медленно моргнул и присвистнул:

— Где-то явно крупное что-то сдохло. С каких это пор тебя научили говорить «спасибо» и «прости»?

Ринар недовольно цыкнул, но промолчал.

— Хотелось бы пожать тому герою руку, — продолжал Хгор, веселея прямо на глазах. — Или даже все…

— Да хватит заливать! — долго Ринар, правда, ехидной речи не выдержал. — Не такое уж и событие.

Хгор широко ухмыльнулся:

— Тогда говори, чего ещё тебе надо. Не зря же распинаешься!

Рядом затрясся от едва сдерживаемого смеха Варг. Ринар кинул взгляд на Сэла в поисках поддержки, но тот лишь пожал плечами, приподняв брови. И он туда же! Предатель. Хгор довольно редко принимался шутить, вот только делал это слишком метко, превращая каждый раз в полнейший разгром старого друга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ринар поморщился. Как ни прискорбно было соглашаться, но он действительно на данный момент слишком зависел от друзей. Столько лет провёл практически в изоляции, да ещё и очнуться умудрился в совершенно неподобающем виде. Когда же он сам хотя бы перестанет портить собственную жизнь? Ринар поджал губы: вопрос был риторическим и ответ на него крутился в мыслях издевательски отчётливо. Его путь повернул на тёмную и явно кривую дорожку ещё в тот самый момент, когда он пятнадцатилетним юнцом отрезал себя от родового очага и пустился во «взрослую жизнь». Тогда хотелось сделать всё, что угодно, только бы наперекор отцу, а нелепая гордость не позволила принять помощь и спустя годы мытарств. Тогда-то всё окончательно и полетело под откос.