Зеркальные миры. Перерождение (СИ) - Лёнок Линни

— Организация имеет черту заманивать таких дурачков, как мы, напевая сладкие речи до тех самых пор, пока не подпишешь контракт, — продолжала Уна, не обращаясь ни к кому конкретно. — Странно, что ты и без этого согласен стать их цепной собачкой.

— Они ведь, — Ирнест сухо сглотнул, — помогают…

Над ухом отчётливо прозвучал смешок:

— Ты им необходим, мальчик. И они ужом извернутся, чтобы не выпустить тебя из клетки. Не пряником, так кнутом.

Ирнест вновь скосил глаза на притихшего Филиппа. Почему-то даже если и были слова женщины правдой, не меняло для него это ровным счётом ничего. Разве не он сам планировал использовать знания Организации, чтобы найти свои корни? И поиски Мари, в которых вдруг забрезжил свет надежды… Да пусть хоть вскроют его и выпотрошат!

Уна отпрянула, когда Ирнест, сам того не желая, озвучил последнюю фразу вслух. Он запоздало прикусил губу:

— Простите, я не должен был…

— Похоже, я ошибалась на твой счёт. — Со звоном ударился об подставку вымазанный в крови скальпель. — Ты ещё несчастнее, чем я думала.

— Что? — Ирнест вскинул голову.

— Не способен даже последнее желание выторговать, безнадёжный ребёнок, — закончила Уна, едва-едва размыкая губы; глаза её блестели сожалением.

Филипп нарочито громко кашлянул, и Ирнест, который всецело сконцентрировался на женщине, чуть было не подпрыгнул от неожиданности.

— Девочка моя, быть может, лучше не отвлекаться на пустые разговоры в столь ответственный момент? — с улыбкой заметил старик.

От обманчиво ласковых слов пробежались по спине мурашки. Руки вдруг дёрнулись, словно пытаясь оттолкнуться от столешницы. Убежать? Наброситься? Ирнест прикрыл глаза, напоминая себе об Элли, который уже столько дней был заперт в клетке только из-за него. Он уже и без того принёс кучу проблем окружающим. Если хоть кому-то будет от него польза, то никаких сомнений просто не могло существовать. Где-то внутри, правда, тлел страх… Страх очнуться у истерзанных тел. И вновь ощутить это.

«Чувствовать превосходство из-за одной лишь грубой силы… неправильно».

Уна хмыкнула, но покорно замолчала, принимаясь за работу. Ледяное спокойствие её нисколько не дрогнуло. Ирнест же, как ни пытался вернуть самообладание, с каждым мгновением чувствовал лишь всё более распаляющееся в груди пламя. Был ли то эффект от действий Уны или же от её слов, он осознать не мог. Да и не стремился.

Уши забил скрежет.

— Мне ничего не нужно. Возможности спокойно доучиться в Академии достаточно, — привычно произнёс Ирнест и сам же запнулся на своих словах. Не это ли была та самая возможность? — Разве что… — он перевёл дыхание, — я был бы счастлив найти одного человека.

Если бы не потребность говорить хоть что-то, — заглушить собственным голосом отвратительный скрежет в голове, — ничто в мире не заставило бы его признать это. Сколько раз Ирнест уже пытался начать разговор о Мари с Филиппом, который неизменно обрывался под грузом всё новых и новых деталей, решений и знакомств! Или нечто другое останавливало его?

Ирнест замер. Дышать становилось всё тяжелее. Спина неуклонно сгибалась, нарушая идеальную осанку, вбитую на уровне потребности. Он что-то говорил. Не осознавая того, не слыша. Лишь горло саднило от громкости слов. Перед глазами стояло лицо. Впервые столь ясное и чёткое, словно бы кто-то держал фотографию.

Ярко-голубые глаза. Белоснежные волосы. Узкий подбородок.

Мари?

Ирнест нахмурился. Нет. То был мужчина: смутно знакомый, но такой далёкий. Он знал: от него пахло пеплом и кровью. Смертью.

Картинка размылась, словно от слёз, и внутренности скрутило жгучей болью.

Стены обступали его кругом, сжимая кольцо. Толща земли давила сверху. Пепел сметало в узкие прорези высоко над головой.

Топот. Лязг. Рычание.

Кто-то крикнул. Ухо дёрнулось в сторону звука. Мир сузился до ощущений. Ирнест прыгнул вперёд, озираясь.

Серость. Серость. Серость.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пепел объял мир. Пепел скрипел на зубах.

Пепел тёк внутри него.

Пепел выл, раздирая глотку.

Где. Все?

Глава 29. Амальгама

— И вы учудили это всё из-за какой-то невидимой записочки?! — задохнулся возмущением Хгор, и ладони его мелко затряслись.

После того как на пороге таверны — уже больше двух суток назад — появилась неразлучная парочка с бездыханной девушкой на руках, с душевным равновесием орк предусмотрительно распрощался. И не прогадал.

Варево, бурлящее тем утром на огне, всё же пригодилось. Ринар особенно чётко в своих записях привёл рецепт и даже примерное время, к которому его следовало приготовить. И Хгор возблагодарил всех почивших великих воинов за то, что, несмотря на полный раздрай в команде, всё-таки последовал голосу разума. Орк воздавал бы должное и предусмотрительности старого друга, если бы не внезапно открывшаяся правда. Ринар не просто подстраивал план под увиденное будущее, но и ловко манипулировал нужными переменными. В том числе и своими добровольными союзниками.

— Она была невидима лишь для тебя, друг мой, — подтвердил догадку Сэл, отводя взгляд. — И содержала весьма конкретные указания.

Хгор тяжело осел на стул. Та ссора, не дававшая ему покоя ночами. Те слова, прозвучавшие в запале. Всё было подстроено. И кем?! Безумцем, заварившим кашу невероятных масштабов! В голове отчётливо взвилось желание тотчас же ворваться в соседнюю комнату и потребовать ответа от друга. Немедля. О том, что будет, если снадобье не подействовало, как следовало, Хгор в данный момент предпочитал не думать. Как минимум, придётся решать, что делать с перепуганной до немоты девицей в форме охотниц из Дома Ветров. Губить невинную деву было жаль, но обеты, по чести орков, являлись нерушимыми.

— Дурачьё стоеросовое, смутьяны орелианские… — бормотал Хгор, которого мысли о дальнейшей судьбе утянули из реальности едва ли не полностью. — Что ж у вас… И совести своей не нашлось? А если б я и впрямь вас, дурных, послушал? Ох и тьма!

— Тем не менее, ты всё же доварил свой… эликсир, — спокойно прервал его Сэлларен.

Варг на этих словах снова бросил обеспокоенный взгляд на дверь, за которой спала их «пленница», и безотчётно ощупал левую руку, которая отзывалась фантомной болью из-за раздробленной в волчьем теле лапы. У Хгора даже не осталось сил ругать в который раз приползшего в совершенно непотребном состоянии оборотня. Живой — и на том спасибо. Стащить живого человека прямо из отряда фей-охотниц дорогого стоило.

— Может его того? — осторожно протянул Варг. — Ну, проверить надо было сперва?

— Как драмы разыгрывать, они не сомневаются, а тут чуть что, так сразу… — проворчал Хгор и поднялся.

Доски натужно скрипнули под тяжёлой поступью (давно уже следовало заменить пол на втором этаже, да руки не доходили), но за дверью, на которую они синхронно и слаженно пялились последнюю пару суток, царила тишина. Шумное, надрывное дыхание прекратило доноситься из комнаты ещё несколько часов назад. Перепуганная до дрожи троица тогда не выдержала — сунулась внутрь, чтобы опровергнуть внезапно возникшее предположение. Девица, к счастью, всё-таки дышала. Поверхностно, едва-едва, но дышала, что внушало немалую надежду. Комнату вновь закрыли, и успокоенные заговорщики разместились привычно в небольшом коридорчике. Только тогда Хгор наконец решился задать тот самый вопрос, с которого начался сегодняшний спор. До этого времени друзья почти не разговаривали, каждый погружённый в собственные думы. Ограничивались короткими фразами, координируя действия, и только.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сейчас Хгор искренне думал о том, что лучше бы товарищи ему соврали, вместо того, чтобы вываливать всю правду о дополнительных инструкциях Ринара. Которые не мог видеть лишь один. Он скрипнул зубами. Нет, он точно вытрясет из демона всю дурость! Напряжённо вслушиваясь в тишину, уже было потянулся к ручке, но сам же себя и остановил. Не для того он отваживал от неё неуёмных товарищей, чтобы лично нарушить покой друга. Ринар проснётся сам. Ему уже ничего более не угрожало. Нужно было лишь подождать…