Новый Мир ( № 10 2008) - Новый Мир Новый Мир

<…> Одна из бед тех, кто самочинно возвел себя в ранг „актуальной поэзии”, в том, что они „ленивы и нелюбопытны” — т. е. избегают душевного труда вчитаться в созданное предшественниками, не говоря уже о том, чтобы вступать с ними в состязание. Прежде всего, это свидетельствует о масштабе личности пишущих. Мне неоднократно доводилось говорить, что если „лирика” изначально означает „песнь души”, то, помимо умения собственно петь, стихотворец должен оной душою обладать. Более того — содержимое выпеваемой души должно быть слушателям как минимум небезынтересно. В идеале — уникально. „Актуальные поэты”, пришедшие на выжженное постмодерном поле, давно уже не кокетничают с проблематичностью собственного высказывания — они изъясняются тотально и довольно жестко. Другое дело, что — лишенная установки на уникальность — песнь души превращается в песнь коллективного бессознательного. Тоже человеческий, отчасти даже этнографический документ”.

Статья Куллэ вызвала шумный резонанс и, судя по всему, даже некоторые реорганизаторские действия в журнально-альманашной среде. Так, рубрика “Кто испортил воздух” в небезызвестном “Воздухе” сменила имя на менее брутальное.

Евгений Никитин. Максим Горький и российские социалисты (1897 — 1917). — “Вопросы истории”, 2008, № 8.

“Объединить марксистов Горькому так и не удалось, и он стал задумываться об объединении внепартийной интеллигенции в Российскую Радикально-демократическую партию (РРДП), в „единую партию”, как выразился Мартов в письме Потресову. Позднее Горький признался: „Я принимал некоторое участие и в работах организационного комитета этой партии, будучи уверен, что она необходима в России и должна всосать в себя всю — по возможности — массу людей, которая осталась неорганизованной между кадетами справа и социалистами слева. Думать об организации такой партии я начал еще в 1910 году””.

Эмиль Паин. Особый путь России: инерция без традиций. — “Знамя”, 2008,

№ 8 <http://magazines.russ.ru/znamia>.

Сыграл я тут в “угадайку”. Дай, думаю, прочту сначала биографическую справку о прославленном авторе и, исходя от впечатления, в очередной раз что-нибудь угадаю.

Итак, “Эмиль Абрамович Паин — один из зачинателей в России новой научной дисциплины — „этнополитологии”. Доктор политических наук, профессор, автор более десятка книг и более сотни статей по проблемам взаимоотношений российских республик и федерального центра, этнического и религиозного экстремизма в России, миграции, а также теории перехода России от империи к государству-нации. Генеральный директор Центра этнополитических и региональных исследований. Руководитель центра по изучению ксенофобии и предотвращению экстремизма Института социологии РАН. Профессор факультета прикладной политологии госуниверситета „Высшая школа экономики”. Первый лауреат премии им. Г. Старовойтовой в области конфликтологии (2000 г.). В 2004 году награжден международным фондом „Толерантность” золотой медалью „За выдающиеся заслуги в области социологических и исторических исследований, содействующих разрешению этнических конфликтов в российских регионах””.

Заглянем в текст. Вот, из главки “На Запад к праву или на Восток к традиции”: “Если сравнить Украину и Россию, то можно заметить, что уровень тревожности и подозрительности населения в нашей стране несравненно выше, а уровень сохранности традиционных и зрелости новых гражданских институтов намного ниже, чем у наших ближайших соседей.

Мне часто приходилось слышать рассуждения, что „западная модель модернизации, основанная на правовых формальных институтах, не подходит для России — с ее традицией неуважения к закону. И что нам ближе опыт Сингапура, в котором авторитарная модернизация дала неплохой результат. Вот уж пальцем в небо. В Сингапуре, как и в других странах Юго-Восточной Азии, авторитарная власть опирается на хорошо сохранившиеся традиционные институты, она эксплуатирует традиционные этические нормы — послушание, уважение к старшим, к чести рода, семьи и т. д. А на что опереться нашему авторитаризму, если специфика России, во всяком случае подавляющего большинства населения и на большей части территории, как раз в слабой сохранности и малой значимости традиционных неформальных норм. В таких условиях нам легче двигаться на Запад к праву, чем на Восток — к традиции ”.

В огороде, стало быть, дядька, знать, в Киеве бузина уродилась.

Артем Скворцов. Несвоевременнная современность (О поэзии Алексея Цветкова). — “Знамя”, 2008, № 8.

Рассудительное и доказательное письмо. Интересно, сможет ли кто-нибудь из наших маститых “аллергиков” — к прежним и нынешним стихам многопишущего нынче Цветкова (а таковые имеются, как я знаю) — прочитать этот текст без предвзятости?

Боюсь, что нет. А жаль: Скворцов многое объясняет и показывает “на пальцах” — без всякой надрывной апологетичности, филологической зауми, пользуясь вечными словами и вечными темами. Вот, из финала:

“Цветков, — страшно сказать, — неравнодушен, но это еще не все: он не боится демонстрировать страсть. И потому не очень вписывается в нынешнее время. Скорее, изменился не сам автор, а социокультурный контекст, и на новом фоне поэт выглядит тоже по-новому. Очень несвоевременная книга „Имена любви”. Да и „Шекспир отдыхает” тоже не ко времени.

<…> Не удивительно ли, что автор, мастерски владеющий всеми оттенками черного юмора, с удивительным упорством, как в ранних стихах, так и в сегодняшних, не обинуясь употребляет наречия „нежно”, „бережно” или прилагательное „живой”? Вот свидетельства из давних стихов: „Наши нежные лица от прожитой жизни черны”, „Надо бережно жить, не страшась ни вражды, ни обиды”, „Он звездной родиной заброшен / На землю драки ножевой, / Такой потерянный и детский, / Еще живой, еще живой”. А вот уже из созданных в последние годы: „сиять на поле моего труда / на бережные чертежи и числа”, „чтобы бережно знать если выхода нет ни рубля”, „каждый наплачется всласть если нежно ранен”, „как жаль что ты умрешь но вероятна / весна раз мы живые ей нужны”.

„amat ergo est” — говорит героиня в финале одного стихотворения Цветкова, имитирующего средневековые поэтические диалоги-диспуты, и добавлять к этому признанию ничего не требуется.

В культурном пространстве наших дней многие искренно сомневаются в возможности прямого авторского высказывания: обращение к нему крайне рискованно — сорваться в пошлость ничего не стоит. Но Цветков и тут идет своей дорогой, без оглядки на моду. Достаточно сказать, что существительное „совесть”, не особо привечаемое в современной поэзии, у него звучит без ложного пафоса: „поэтому люди как дети / их совесть стремится к нулю / других бы придумать на свете / но все-таки этих люблю”. Или вот еще разительный пример по-этического суждения: „если брат им по праву терпи и не требуй ответа / это люди такие других не рожали от века” — куда уж откровенней. А если вспомнить, что „совесть” имеет прямое отношение к совместному переживанию, сочувствию, то признаем, что она попала в строку не для красного словца:

сопереживанием поэзия Цветкова никогда обделена не была.

В наше время, когда причудливо тусуется колода крапленых литкарт, проводятся успешные атаки клонов против верных солдат Урфина Джюса и водружаются колоссы на века из папье-маше, Цветков относится к редкому виду литераторов уже потому, что-— настоящий”.

Евгений Степанов. Январь — май 2008. — “Дети Ра”, 2008, № 8 (46) <http://www.detira.ru> .

Публикация в рубрике “Дневник”.

Вот, граждане, Е. Степанов, тщательно фиксирующий свою, насыщенную культурными и духовными событиями жизнь, побывал наконец на вечере журнала “Знамя”:

“…Выступил Сергей Гандлевский, тоже лауреат „Знамени”. Представляя лауреата,

Н. Б. Иванова подчеркнула мысль, что стихи Гандлевского запоминаются с первого раза.

На мой субъективный взгляд, это сомнительный комплимент. Вот частушки, например, особенно матерные, еще лучше запоминаются. Потом выступил и сам Гандлевский. Мне показалось, что он был смущен. Видимо, он (как художник и, следовательно, нравственный человек) испытывает неловкость от того, что все вокруг ему внушают, какой он замечательный поэт. Ему это, по-моему, уже самому не в радость.

Гандлевский — фигура, конечно, неимоверно преувеличенная. Есть десятки, подчеркиваю, десятки авторов, работающих в традиционной силлабо-тонической системе намного качественнее (я деликатно сниму ваши, Е. С., примеры, ладно? — П. К. ). Вообще, о „Московском времени”, раздутом донельзя, не сомневаюсь, еще будет сказано много адекватных слов.